Ольга Овчинникова - Доедать не обязательно

Своей квартиры Ириска тоже не имела, порхая перелётной птичкой от хахаля к хахалю – только и успевала таскать чемоданы.

– Да поняла я… – Соня утыкается носом в герберу и болезненно морщится. Каждый раз сценарий её отношений был одинаков: она влюблялась исключительно в тех, с кем не стоило даже заговаривать.

«Есть в тебе что-то недобитое», – бухтела Ириска. Сама она выбирала партнёров тщательно, по целому ряду параметров, бракуя даже идеальных, казалось бы, претендентов, которые липли к ней, словно пчёлы на мёд. Ириска упорно назвала всех Жорами – не могла упомнить имён. И те откликались. Жоры, раз за разом, разочаровывали. Она обзывала их слабаками, тоскливо ныла: «Вообще не мои берега» и паковала свои чемоданы. Пару месяцев назад она как раз рассталась с очередным таким Жорой и нашла себе следующего.

– Как у тебя-то? – спрашивает Соня, оторвавшись от цветка.

– Знаешь… Я, кажется, вытащила свой лотерейный билетик! – в глазах Ириски появляется дымка, а в интонации нотки, безошибочно повествующие об отключении разума, вызванном гормонами влюблённости. – Квартира – двушка. С деньгами – порядок. Криптой торгует. И эти, как их… акции-облигации-фьючерсы-дрючерсы! Дивиденды! Это Он! А имя какое! Имя!

– …Жора? – перебивает, посмеиваясь, Соня.

– Да ну тебя! – хохочет подруга. – Все Жоры в прошлом! Говорю же – это Он! Мой Мужчина! Я уже и вещи перевезла. Мы на море завтра летим, я на работе обо всём договорилась.

– Шустрая ты, – выдавливает Соня.

– Он такой кла-а-ассный! – полушёпотом продолжает Ириска. – В постели только никак… Но он по-другому умеет… радовать…

Соня опять утыкается носом в серёдку герберы.

– Слушай, подруга, видон у тебя абзац убогий. Под глазами – мешки, брыльки висят, морщины эти… – тут Ириска ныряет в сумку, похожую на поношенный вещмешок, но купленную во Франции по случаю распродажи «всего за трыдцать евро!», долго копается там, тихо матерясь по-итальянски, – Porco! Porco! 7 7 Свинья! Свинья! (итал.) – и извлекает связку ключей с брелком в виде трахающихся поросят. – Вот, поживи у нас, пока мы в загуле! Только не пугайся – там множество странных вещей, – и на её лице появляется загадочная улыбка.

«У нас». Вот так уже, да.

Она хватает Соню за ладонь, вкладывает ключи, и та попутно отмечает, что это уже второй раз за сегодня, как её бесцеремонно трогают.

«Рабочие загулы» у Ириски длятся подолгу. В прошлый раз она привезла Соне с моря аж три открытки, пополнив её драгоценную коллекцию – хобби, оставшееся с детства. У неё их целая пачка, и все с любовью уложены в пластиковую «Коробку Воспоминаний», где хранятся самые дорогие сердцу вещицы. В этот раз подруге светит не работа, а целый медовый месяц. Вернее, несколько медовых месяцев. Эх, зависть, зависть…

– Что там надо делать-то? Цветы поливать? – озадаченно спрашивает Соня.

– Да нет, – Ириска хохочет и мотает головой, от чего её волосы рассыпаются золотыми прядками по плечам. – Цветы все засохли. О, чёрт! Хорошо, что напомнила! Я же собиралась купить один на подоконник – мой посоветовал… Он занимается фэншуем!

– Чем-чем? – Соня вытягивает шею.

– Фэн-шуй 8 8 Фэншуй (от кит.) – даосская практика символического освоения пространства, с помощью которой якобы можно выбрать «наилучшее» место для захоронения или строительства дома. , – по слогам произносит Ириска с заумной интонацией. – Иносказательно это звучит как «Поиск дракона там, где его труднее всего найти». Короче, постой тут! Я мигом! А то опять забуду!

И она ныряет в цветочный ларёк. Соня видит, как молниеносно подруга выбирает очередного смертника, и как продавщица, которая всё ещё улыбается, достаёт с верхней полки стеллажа маленький горшок, из которого беспорядочно торчат длинные и тонкие, словно болотная осока, листья, – с этим приобретением Ириска и вываливается наружу.

– Вот! То, что надо! Отнесёшь? Это тут рядом, – весело кричит она и неопределённо машет рукой куда-то вдаль, за ларёк.

«Мой посоветовал». «Поживи у нас». Эх-х…

– А сама что? Если это так рядом? – усмехается Соня, попутно отмечая въевшуюся в прожилки листьев многовековую пыль.

Ириска закатывает глаза и упрямо впихивает ей цветок. В голосе появляются нервозные нотки:

– У меня маникюр сейчас – ноготь обломился! Потом шугаринг, потом кончики подровнять, – надувает губки: – Я тебе ключи от квартиры, а ты мне фигню всякую несёшь! Ты подруга мне или что? Видишь – не успеваю я! А потом забуду! А я обещала, что куплю! А так скажу как раз, что ты принесёшь – будет повод пожить! Тебе сколько стукнуло? А всё, как маленькая! Не тупи!

Под эмоциональным шквалом Соня почти сдаётся, выдавая последний из аргументов:

– Да замёрзнет же, пока таскаю туда-сюда!

– Не-е-е! – хохочет подруга. – Что ему сделается? – и тут же ахает: – Блин, я опаздываю!

– Адрес хоть дай, – останавливает её Соня.

– Ой, да! Я тебе схемку… сейчас! – Ириска суетливо выуживает из вещмешка карандаш для подводки губ, – Porca miseria! Pasticcio! 9 9 Чёрт побери! Бардак! (итал.) – и мятый клочок бумаги, на котором криво-косо чертит линии и рисует цифры: – Вот тут этот самый ларёк, сюда налево, средний подъезд… квартира… – жирный грифель мягко обламывается: – le Diable 10 10 Дьявол! (фр.) ! Короч, потеряешься – звони! Поживёшь, отвлечёшься. Платья мои возьми.

Она складывает листок в четыре раза и энергично впихивает его Соне в ладонь, в компанию к ключам.

– Цветок и всё? – уточняет на всякий случай та. – Ни котов, ни хомяков кормить не надо? – мысль о котах тревожно царапает её воспоминанием о хвосте, пощекотавшем ногу.

– Да, дорогая, да. Наслаждайся! Au revoir 11 11 До свидания (фр.) ! – Ириска громко чмокает подругу в щёку, оставляя отпечаток яркой помады, и шустро убегает, опять перебежав дорогу на красный.

Соня, с герберой и прижатым к животу горшком осоки остаётся стоять посреди тротуара. Погуляли, етить-колотить.

Она расстёгивает куртку, осторожно прячет оба цветка за пазуху и, пошатнувшись назад, попадает под тающие сосульки. Пулемётная очередь из ледяных капель ныряет за шиворот, вода холодной змеёй устремляется между лопаток по беззащитной спине, и Соня вскрикивает, выскакивая из-под обстрела.

Да что ж такое-то!

…В тот вечер по телефону, написанному на ладони, она не звонит, – слишком восторженно бьётся сердце, слишком эфемерна и хрупка её радость, слишком мучителен опыт предыдущих фиаско. Откровенно, до ужаса страшно потерять то, что ещё даже не присвоено ею и не обласкано. Но этот голос, и запах, и он сам… Что, если судьба сжалилась, и это, наконец, он, он самый – Её Мужчина? Запах не может врать.

– Это точно Он, – обращается Соня к своему отражению в зеркале – на щеках играет румянец, глаза лихорадочно блестят. И да, морщин, действительно, прибыло. Многие к её годам уже рожают второго, а то и третьего бэби. В счастливом браке. Да хоть бы и одного.