Итиль Анвар - Расскажи еще…

– Завтра уже будешь пользоваться рабочим выключателем, обещаю! – Люк подмигнул сестре, вертя отверткой и плоскогубцами в руках. – Мама постелила тебе новое постельное белье. Я видел. Иди спать.

– А, хорошо. Спасибо, – Лара не поняла реакции брата.

Девочка пошла по коридору, к лестницы и вниз. Слышала, как Люк разговаривал с дедушкой, что-то весело насвистывал, а дед лишь, что-то отвечал набитым ртом, совсем не похожее на полноценное общение. Лара запомнила доносящуюся до нее мелодию и попыталась тоже ее насвистеть, но совсем тихо.

Она через силу приняла горячий душ, зашла в свою комнату и упала на кровать, будто к ней был привязан морской якорь, по рукам и ногам стягивающий и тянувший ее на дно темного водоема снов. Стоило ей только прикрыть глаза, как она уже не помнила себя. Вместо нее на воле очутилась новоиспеченная девушка Лаура. Прозвище так сильно въелась в подкорку, что сонная иллюзия легко подхватила мысли девочки о недавней встречи.

На окне в комнате Лары не висело плотных штор или хотя бы занавесок. Они сейчас висели на бельевой перекладине для одежды, которая стояла на маленьком балкончике второго этажа. Виктория сняла их за день до приезда гостей и постирала. Поэтому солнце в комнате Лары появилось раньше, чем в остальных. Оно выглянуло из-за холма ровно в шесть и быстро добралось своими жаркими лапами до постели девочки. Она лежала ногами к окну и лучи сползли по стене подогрева одеяло, остановившись аккуратно на лице крепко спящей девочки.

– Какого черта? – заспанный девичий голос прозвучал на всю комнату. Стены в доме были толстые, звуконепроницаемые. Никто из жильцов не услышал ее возгласа, лишь парочка воробьев спорхнуло с ветки.

Она щурилась, закрывая лицо руками и кутаясь в одеяло, пытаясь еще немного поспать, но солнце уже заполнило всю комнату теплом и ярким светом. Он отражался от всех поверхностей: металлических ножек кровати, лакированного паркета, белых глянцевых обоев, хромированного абажура настольной лампы. Весь мир сейчас был настроен против Лары и напоследок его решающим аргументом в пользу раннего подъема с улице донеслось пронзительное коровье мычание, подхваченное петушиным криком. Лара зажмурилась, она услышала из соседнего окна гостиной, голоса ее родственников.

Люк зашёл в обеденную комнату вышагивая как павлин, демонстрируя свою обновку.

– Что это на тебе надето? – хихикнул Хилл. – Да ты модник!

– Это старые дедушкины джинсы из шестидесятых! – Люк повернулся боком как модель на подиуме, громко отстаивая свой наряд. – Это сейчас модно!

– Куда собрался, ковбой? – Подшучивал отец, шурша газетой.

– Не слушай их сынок! Ты так в них похож на дедушку в молодости, – поддержала его мать, громко взбивая что-то ложкой. – Стройный, красивы.

– Твоя мать, хочет сказать, что ты похож на нее, когда она ходит в обтягивающих джинсах, сынок! – отец снова пошутил. Они с Хиллом в голос засмеялись.

– Спасибо за комплимент, – Виктория тоже хихикнула.

– Ох, да ну, вас, – Люк махнул на них рукой. – А вы знаете, что вчера мне сказала наша Лара? Она с дедушкой разговаривала!

– Да, мы знаем, – Хол не удивился. – Дай пощупать материал.

Люк подошёл ближе, на расстояние вытянутой руки:

– Вы знаете? – А вот Люк удивился.

– Слушай, сынок, а ты не умеешь от жары в них? – прогремел Хол. – Знаем, знаем. Теперь я уверен, что следующие пару дней дедуле будет не скучно.

– Это Деним, пап, все нормально, не жарко, – ответил его Люк. – И что вас это не волнует.

– Не волнует, – Хол снова неприятно захрустел газетой и вернулся к джинсам. – Он же толстенный, ты в них даже присесть не сможешь. Смотри не перегрей свое мужское достоинство. Им нужен свежий воздух! – отец переглянулись с остальными в комнате, и поймал довольный взгляд Хилла. Они оба рассмеялись.

– Так довольно, над ним потешаться. Но правда, сынок, не носи их долго и часто, – мать тяжело вздохнула.

– Фуф, и действительно жарко, – Люк еле просунул руки в карманы.

– А ведь сейчас только утро. Представь, что будет днём!

Лара окончательно проснулась, последние витающие в воздухе обрывки сна растворились. Она открыла глаза:

– О, боже! За что мне это? – взмолилась девочка, обула тапки. Шаркая к двери, надела по дороге халат и вышла в гостиную.

– Доброе утро, Солнышко! – бодро встретила ее тетя. – Хорошо спалось?

– А можно мне сегодня на ночь наглухо заколотить окно, – она оглядела присутствующих на предмет сочувствия и сострадания. Но никто из мужчин не отреагировал.

– Я сегодня повешу тебе шторы. Будет лучше, – ответила Виктория.

Лара была удивлена, что мальчишки, уже давно привыкшие к городской жизни, учась в университете, так рано вставали, находясь здесь.

– А чего так рано? Проголодался? – ехидно спросила она у брата.

Люк, молчал; мальчишки синхронно показали глазами на своего отца. Блага Холоф этого не видел, он листал страницы, ловя утренние лучи солнца на серой газетной бумаги.

– Ранняя пташка, червяка клюет, – загремел голос Холофа из-за утренней корреспонденции. Он был с похмелья, болен и зол.

Газета легла на стол, и Лара увидела прозрачную кружку с чем-то странным, в жидкости похожей на пиво, крутился и переливался в солнечном свете плотный полупрозрачный комок, будто Холоф распотрошил лавовую лампу и вылил себе в пивную кружку. Лара сглотнула слюну и перевела широко раскрытые от удивления глаза на дядюшку.

– Чего ты? Хочешь попробовать? – спросил Холоф.

Кружка взмыла вверх и опустела за пару глотков.

– Попроси у моей жены, если хочешь такой завтрак. Она его готовит отменно! Спасибо, дорогая! Я пойду проверю, что там у соседей с водой. Мне кажется они начали капать где не положено и скоро дороют до водопровода. А вы, – он глянул на своих детей. – Доедайте скорей еду и присоединяйтесь. Я найду вам занятие по душе! – он натянул зловещую ухмылку и обнажил желтые зубы.

– Лара, Солнышко! Ты еще не проснулась, – он глянул на племянницу. – Может утреннюю сигаретку? Могу угостить!

– Нет, спасибо. Я такие слабые не курю. Мне потом хочется выхлопными газами подышать, – дерзко ответила девчонка.

– Ха, наша порода! Будто с матерью твоей разговариваю. Учитесь парни! Сестре то вашей палец в рот не клади, – он глянул на сыновей. – Ладно, правильно! Не кури. Не каждому это под силу. Вырастишь, научу тебя выпивать!

– Хол! – возмутилась Виктория. – Иди уже по своим делам! Не слушай его, Солнышко. Несет всякую чушь.

– Отца покорми, – напоследок бросил Хол и захлопнул дверь. Его тяжелые шаги были слышны через открытое окно. Виктория не успела ничего сказать, как Лара вызвалась первой:

– Я! Можно я пойду кормить отца! То есть дедушку. Я.