Дарья Быстрицкая - Ворон расправляет крылья

– Конечно, позволит, – легко махнула рукой Любовь. – Вам ведь разрешено свободно перемещаться по посёлку, а до моего дома рукой подать. Идём?

– Хорошо, – ослепительно улыбнулась пленница и забрала с подноса самый большой горшок.

Охрана в самом деле не сказала ни единого слова, послушно следуя за ней по пятам. Работница оранжереи по пути жизнерадостно рассказывала своей спутнице про Красный Источник и предприятия, находящиеся на его территории. Вместе женщины оказали «медицинскую помощь» захворавшим растениям в домашней оранжерее тёти Любы, осмотрели цветы, растущие там, поделились предпочтениями.

– Вы очень любите цветы, это видно, – заметила Вероника.

– Люблю, – согласилась вампирша. – Это моя страсть. Общение с растениями приносит гармонию в мою душу. Оно успокаивает.

Они помолчали, любуясь окружающей их флорой.

– Вероника, хотите, открою секрет?

Высшая ведьма рассмеялась от неожиданности и активно покивала:

– Хочу.

– Люди почти всегда ассоциируются у меня с цветами. Вот вы, например, напоминаете мне фиалку. Такая же красивая и нежная. В фиалке нет вульгарности, и в вас – тоже. Только изящество и тонкий аромат. Фиалки требуют ухода и заботы.

– Хм-м… – улыбнулась удивлённо Ника. – Спасибо. Сравнение лестное. Я хорошо отношусь к фиалкам… И многим вы находите ассоциации?

– Многим.

– А Лукьян Хмелевский у вас с каким-нибудь цветком ассоциируется?

– Разумеется! – весело улыбнулась Любовь. – Он – мак.

– Почему? – в недоумении осведомилась блондинка. – Такой же яркий? Он ведь дамский угодник, верно?

– Да, верно. Он действительно привлекательный. Помимо прочего, красный цвет – это цвет любви и страсти, а Лука – натура страстная. Ещё мак может дурманить или же оказаться в сладкой булочке.

– И Лукьян тоже может быть наркотиком или сладостью, так?

– Правильно мыслите, – кивнула жительница Красного района. – Он – разный, наш руководитель. И он гибкий как мак. Я люблю эти цветы. Лепестки мака – нежные, они трепещут на ветру. Лукьян в душе такой же нежный человек, чувственный.

– А с виду он грозный, – заметила со смехом Виринея. – И фигура у него внушительная.

– Вы его боитесь?

– Не то, чтобы боюсь, но… чувствую себя рядом с ним блохой.

Тётя Люба захохотала. Колдунья смущённо улыбалась.

– Пойдём, выпьем чаю, – с широкой улыбкой предложила вампирша, успокоившись, и повела гостью на кухню, приобняв за плечи.

Когда они уже попивали чай, Левицкая вернулась к этой теме.

– Тётя Люба, а Станислава – какой цветок?

– Станислава? Купальница. Здесь эти цветы называют…

– …жарки или огоньки, – закончила за неё пленница. – Я знаю.

– Так вот Станислава и есть огонёк. У неё горячее сердце. Она тоже яркая, как эти цветы. Купальница – жизнестойкий цветок, и Станислава ей подобна.

– Какие интересные сравнения…

– А вам нравятся эти цветы? Маки и жарки?

– Да, – задумчиво ответила Вероника. – Мама раньше сажала маки, и я их очень любила. А жарки мы в лесу собирали… Если рассуждать по-вашему, то Влад, мой двоюродный брат, – папоротник. Его цветы почти никто не видел, да и не все в них верят.

– А вы верите, что папоротник цветёт? – полюбопытствовала Любовь.

– Я – ведьма. Конечно, я верю.

– Правильно ли я понимаю, что цветок папоротника – это душа вашего брата?

– Да, его истинное «Я».

– И… какой же он, этот цветок? Красивый?

Белокурая женщина сглотнула.

– Очень. Божественный. Ему нет подобных.

– Хм. Интересно.

Ника улыбнулась и отпила приятного чая с белоголовником. Давно ей не доводилось сидеть с кем-то за одним столом. В первые дни в Лагере вампиров её приглашали есть в столовую, но она была так напугана, что попросила носить ей еду в комнату. Больше предложений не поступало, а сама она попроситься стеснялась. Боялась, что придётся есть в компании с охраной, которая её нервировала.

Посиделки с Владом за чаем теперь казались Виринее очень далёкими. Будто это было в прошлой жизни. Сегодня ей было почти так же уютно в обществе тёти Любы.

Вампирша неожиданно накрыла руку ведуньи своей сухой и гладкой ладонью.

– Вам здесь одиноко? – с сочувствием спросила она.

Вероника тепло улыбнулась.

– Только не сегодня, не с вами. Спасибо.

– Не за что, – улыбнулась в ответ Любовь. – Мы теперь будем видеться. Заходите ко мне, когда захотите. Я всегда буду рада.

25 марта, четверг

Воронов Владислав, маг

По утрам стало светлее. Влад хмуро глядел на серое небо, видневшееся в окне. Вставать с постели не хотелось, хотя минувшую ночь он проспал под действием снотворного. К сожалению, ожидаемого эффекта это не произвело: его состояние значительно не изменилось. Он по-прежнему ощущал слабость. Эти идиотские валяния в подвале и постели пагубно сказывались на его самочувствии.

Устало вздохнув, парень откинул одеяло, спустил ноги на пол и встал с кровати. Спал он в чёрных спортивных штанах. Перед тем, как отправиться в туалетную комнату, брюнет повертел головой, разминая шею. Это упражнение болью отдалось в спине, на что он не обратил внимания.

Умываясь, Владислав тщательно рассматривал себя в зеркале, пытаясь определить, выглядит ли он сегодня лучше вчерашнего. В итоге, решил, что вид всё-таки улучшился, и за это спасибо снотворному. Жаль, что после встречи с отрядом он уже не сможет позволить себе принять снотворное. Это бы в нынешнем положении было нелишним.

Вчера маг окончательно пришёл в себя. Практически двое суток он проспал, периодически принимая таблетки, выпивая целебные отвары, изредка пытался поесть, мысленно проклинал холодный подвал, что не прошёл бесследно для его здоровья. И всё же болезнь отступила, мысли прояснились. Молодой человек подумал, что больше потворствовать простуде не стоит, расплатился с хозяином квартиры и съехал.

В общежитие он отправился не сразу. Первым делом полувампир заглянул в домик, где жила Виринея, перелез через забор и кое-как отыскал в сугробе два пистолета. Затем позвонил домовладельцу и расплатился, постаравшись возместить ущерб, нанесённый жилью. Вещи Вероники, в том числе пианино, накануне вывезли оборотни из группы Арсэна, как договаривались. Покидая двор временного пристанища сестры, Влад ощущал странную тоску. Невзирая на тот последний кошмарный раз, воспоминания о времени, проведённом здесь с Виринеей, были в основном добрые и приятные. В Черноивановске их отношения стали более доверительными. Наверное, он не так уж жалел, что вытащил сюда сестру. То, что с ней произошло тут, также могло произойти в Вороново.

Полукровка вдруг понял, что скучает по Веронике. Всё-таки они были близки последние несколько месяцев. В Лагере такого тесного общения не было. Теперь он сильнее привязался к сестре, и её общества ему всерьёз не хватало. Эта душевная связь появилась, и от неё уже никуда не денешься. Да и надо ли? Ведь внутри от возникшей привязанности стало не так пусто как раньше. Правда, ныне от этого одни мучения: в Черноивановске то он остался совсем один.