Грамсс - Серый градиент. Сумеречье

– «Людям свойственно делить все вещи на черное зло и белое добро. Обратная эсенция – крайне сложное и неизученное явление, но ее без лишних колебаний занесли в категорию зла. Туда же попадает любой, кто смеет сомневаться в признанных установках. Любой, кто желает открыть истину, кто осмеливается задавать вопросы. Зарсиа Лагналирос стала жертвой человеческих стереотипов и предрассудков. Демоница, злодейка, поклоняющаяся проклятой эсенции – так говорит весь Реллум. Однако, по моему мнению, если женщина, обладающая выдающимся умом и твердыми убеждениями, является злодейкой, зло не кажется уже таким злым. Злодейка, не сотворившая злодеяний – в какую же категорию нравственности она входит, белую или черную?». Как прозаично.

Посмотрев на имя автора провокационной статьи, Рей присвистнула. «Профессор Делисса Гронбелл» – гласила подпись в конце публикации.

Продолжая об имперском роде, помимо трех главных наследников в Имперуме проживает сестра Таорона и ее муж, а также семейство Форфентрол, кровно связанное с Анжель Лагналирос.

При взгляде на портрет Реннета Форфентрола Рей захлопнула многотомный журнал так резко, что со стола попадали книги.

– Как раздражает.

Следующим утром трапезу из запеканок разделили общим сбором. За столом висело молчание, прерываемое звоном ножей и вилок. Устав от «веселенькой» атмосферы, Рей ненавязчиво спросила:

– Нарона, как думаешь, ты бы смогла уделать Эрнетта в кулинарном поединке?

Эрнетт удрученно вздохнул с видом «как же она меня достала». Нарона, всерьез призадумавшись, невозмутимо ответила:

– Сомневаюсь, леди Сайлорс. Мои познания в кулинарии весьма ограниченны.

– Ясненько, – кивнула Рей и стремительно переключилась. – Эй, Эрнетт, к тебе у меня тоже есть вопрос.

Явно ожидая подвоха (вполне обоснованно), Эрнетт с подозрением прищурился.

– Если опять про мою готовку…

– Нет-нет, я о другом. Вчера, изучая членов имперской семьи, мне показалось странным, что об убийстве Зарсии Лагналирос сведений ноль и даже меньше. Это запретная тема?

Мужской лик внезапно исказился, будто от боли. Рука, держащая вилку, повисла в воздухе. Эрнетт замер, уставившись в одну точку, но это продлилось недолго. Очнувшись, он пробурчал:

– Понятия не имею. Я тебе не справочник.

«Не шеф-повар, не справочник, никакого от тебя толку» – хотела подколоть Рей, но благоразумно промолчала. Непробиваемая Нарона, однако, не прониклась болезненной реакцией ключника и пропечатала без капли жалости:

– Что за бесполезный человек.

Не изменяя своему распорядку, Рей весь день проторчала в библиотеке. От чтения научных трактатов об эсенции ее отвлек шум. Как оказалось, шумел барабанящий по стеклу ливень. Погода снаружи разошлась не на шутку – в сумеречном небе громоздились тучи, а ветки деревьев гнуло под сносящими ураганными порывами.

Обычно, как только начинался дождь, Рей выбегала из стен Академии и кружилась, подставляя лицо под освежающие капли. В Новерре из-за барьера погодные условия были статично-неизменными, вот она и наверстывала упущенное. Но сейчас дождик уж чересчур освежал.

Увлеченно наблюдая за водными кляксами, растекающимися по стеклянной глади, Рей не заметила, как за ней точно так же пристально наблюдают.

– Леди Сайлорс, вы пропустили свой обед.

В этот же момент прогремел раскат грома. У Рей, подпрыгнувшей на месте, сердце тоже подпрыгнуло, чуть не выскочив из тела.

– Елки моталки!

Преисполненная раскаяния Нарона, у которой получалось пугать против своей воли (врожденный талант, не иначе), опустилась в извиняющемся поклоне.

– Прошу прощения, леди Сайлорс.

– Да ничего.

По немигающему взору, где застыл немой знак вопроса, Рей уловила намек.

– А, обед. Его запеканки в меня больше не лезут, желудок занес это блюдо в черный список…, – из нее невольно вырвался мечтательный вздох. – Эх, мяса бы с картошечкой.

Пепельные глаза мгновенно просияли решительным огоньком.

– Поняла, – отчеканила Нарона. – Будет исполнено.

– Нет, подожди, я это не всерьез, я же просто…

Но мечницы уже и след простыл.

– Пошутила.

И куда эту ненормальную понесло на ночь глядя, еще и в ливень? Неужели так хочет втереться ко мне в доверие?

Возвращаться к книгам Рей как-то совсем не хотелось. Бросив унылый взгляд на бешеные пляски непогоды, она поплелась в свою комнату.

Там поджидал сюрприз – окно было открыто настежь. Гонимое ветром, оно то захлопывалось, то растворялось, и так туда-обратно. От прежнего тепла не осталось ни градуса.

– Блеск.

После безуспешной схватки с непослушной оконной створкой стало предельно ясно – что-то там сломалось.

– Закрывайся уже, – велела Рей и изо всех сил надавила руками.

Будто насмехаясь над ее бесполезными потугами, мощный воздушный шквал набросился на стекло. Последующие события развернулись стремительно – задетая фарфоровая ваза слетела с полки, а Рей поскользнулась о мокрый пол и, исполнив эпичное сальто, спланировала вниз. Ее локоть пронзила острая боль. В этот же момент щелкнула дверная ручка.

– Что стряслось?! – проорал Эрнетт, забегая внутрь.

– Сам не видишь? Развлекаюсь тут, вон осколки в себя втыкаю.

Не вникнувший в иронию ключник изумленно вытаращился. Рей закатила глаза.

– Что, два плюс два сложить не можешь? Окно не закрывалось, ваза не устояла, я навернулась и – привет, осколок.

– Тц, – укоризненно нахмурился Эрнетт. – Одни проблемы от тебя.

Когда инородный предмет с силой выдернули, из рваной трещины хлынула кровь. Не изменившись в лице, Рей с пугающим любопытством наблюдала, как пол заливает бордовая жидкость.

– Оу, не ожидала.

Зрелище ввергло бедного Эрнетта в шок.

– Ты чего творишь?! Совсем ненормальная?!

– А что, мне его там надо было оставить? – не то в шутку, не то всерьез удивилась Рей. – Думаю, так было бы неудобно, я эту руку под подушку подкладываю.

Вцепившись в нее железной хваткой, Эрнетт внимательно осмотрел порез, после чего скомандовал непреклонным тоном:

– Пошли ко мне, нужно продезинфицировать.

Навещать склеп ключника Рей не особо горела желанием, однако тот, не поддавшись воздействию внешних факторов ненастья, вроде завываний шторма или ударов ливневых снарядов, теперь даже казался уютным.

Пока Рей ждала, усевшись на кривом стуле, скрипевшем от малейших движений, Эрнетт, извергая проклятия, рылся в шкафу.

– Вот демона отродье, где эта гребаная аптечка?!

Спустя пару минут он с победоносным «Ага!» вытащил белую коробку-чемоданчик. Рей скривилась, когда к рассеченному месту приложили смоченную вату.

– Что, больно? – спросил Эрнетт, отмечая про себя: «Мне за это даже не доплатят!».