Дмитрий Чугунов - Певец. Фэнтези

Отчего-то Хилад не удивился вопросу.

– Да я и для вас нарвал! – весело сказал толстяк и вывалил на ближайшую циновку спелые плоды.

Затем Анн заснул.

Утром они сделали обязательный комплекс разминочных упражнений, после чего мастер Кон-Тикут выстроил их в ряд.

– Вчера я уже говорил, чтó вам предстоит. Надо забраться на смотровую площадку. Быстрее других. Только помните, что горы обманчивы. Расстояние в несколько шагов может обернуться дорогой в сто стадий. И наоборот. Выбирайте свой маршрут разумно!

И все побежали к горам. Все, кроме Хилада. Он подумал, вздохнул и пошёл в обратную сторону, к фруктовым садам. Толстяк сдался сразу, признав, что скалолаз из него плохой.

Сеиф обернулся на ходу, увидел это и не выдержал, расхохотался.

– Яблоки вкуснее, чем скалы и сухая трава! – крикнул он.

Мастер был прав. Они бежали к горам, а те всё отодвигались и отодвигались от них. Пришлось перейти на быстрый шаг, чтобы не тратить силы зря. Одни пошли вперёд по пологой впадине, которая была не столь утомительна для подъёма, но вместе с тем существенно удлиняла путь. Другие смело полезли на самую кручу. Среди них был и Анн. В конце концов, он и не такие места видывал, когда искал птичьи гнёзда.

К своему удивлению, ему удавалось держаться в лидерах. Вместе с ним ползли по склонам ещё двое.

Вскоре выяснилось, что они вряд ли что выгадали, ибо за первой вершиной оказалась вторая. А за второй ещё одна…

Преодолев на исходе четвёртого часа последний склон и вывалившись на праздничную римонскую площадку, он, красный и запыхавшийся, испытал настоящее потрясение. За раскладным столиком сидели Учитель, мастер Кон-Тикут и неизвестно откуда взявшийся Хилад. Они безмятежно пили чай и разговаривали. В стороне стояла лошадь, запряжённая в лёгкую коляску.

С другой стороны на площадке появился запыхавшийся Сеиф.

– Ты по прямой лез? – спросил он. – Тяжело было?

– Да, – признался Анн. – А ты в обход?

– В обход. Тяжело было. Думал, что не добегу.

– Выходит, что мы с тобой одновременно добрались.

– Точно. Интересно, что решит Учитель? Кто победитель?

Как ни томило их любопытство, пришлось смириться и ждать. А наставники всё молчали и молчали. Сначала дожидались отставших. Потом заставили всех привести себя в порядок. Потом напоили уставших донельзя учеников ароматным травяным чаем.

Наконец Фланк сделал знак, призывая к вниманию.

– Итак, кто же первым поднялся на вершину? – спросил он.

– Анн или Сеиф, – сказали все. – Мы добрались сюда после них.

– Будьте же внимательны! – сказал Фланк.

– Кто же тогда?!

– Разве Анн или Сеиф пили со мной чай, ожидая вас?

И он ритуально поклонился победителю. А тот поклонился своему наставнику. Толстый Хилад выглядел вполне довольным.

– Учитель, но как же?! Почему?! – воскликнул возмущенный Сеиф. – Он не бежал с нами! Он совсем не устал, и его одежда не выглядит запылённой. Хилад сжульничал! Он приехал сюда, наверное, на той повозке. Это не по правилам!

И вот тогда-то Учитель преподал им урок. Это был первый урок боевых искусств для Анна, и запомнил его он очень хорошо.

– В бою нет правил, – сказал Фланк, – нет правильных или неправильных движений. Ваша задача состояла в том, чтобы «забраться» на смотровую площадку. Не «взойти», или «залезть», или «взбежать», а просто – «забраться». На любую вершину ведёт множество тропинок. Кто-то из вас полз по скалам, кто-то бежал по горным тропам, а Хилад выбрал для себя повозку. В чём чаще всего состоит главная ошибка бойца? Не в самом выборе, как вы можете подумать. А в том, что он станет «правильные» вещи применять в «неправильной» ситуации. Быстро бежать – правильно. Уметь лазать по скалам – правильно. Это хорошие умения. Однако правильным было бы состязаться с Анном в скалолазании или с Сеифом в беге? Нет, конечно! Хилад выбрал другое решение. И – победил.

« На любую вершину ведёт множество тропинок… »

«На любую вершину ведёт множество тропинок…»

Эти слова Учителя Анн хорошо запомнил. Может быть, поэтому он не роптал, когда его наставником стал Кон-Тикут. Придёт время – и с ним будет заниматься сам Фланк, а пока что Анн старательно выполнял те задания, которые ему давали другие мастера. На исходе второго года Учитель снова позвал его к себе.

Фланк стоял на том же месте над рекой, где когда-то они беседовали о стихах. Анн приблизился и поклонился. Не оборачиваясь, Фланк спросил:

– Ты ещё читаешь свою книгу?

Несомненно, он говорил о той, которую Анн привёз из дома.

– Да, Учитель, – ответил он, – мне нравятся её летящие, певучие строки.

– Какие именно?

– Вот, например, – и Анн продекламировал:

Не возвращайся в минувший день!

Ты – это всадник, а день – лишь дорога.

Дни – это листья осенние, много

Их облетает…

Анн запнулся, но Фланк, к его удивлению, продолжил:

…и грустная тень

Манит всегда обернуться к былому…

И снова Анн:

…Только – зачем? Если скачешь вперёд,

Знай: много нового всадника ждёт,

Много прекрасного, вот – аксиома!

– Только я не совсем уверен в слове «аксиома», – сказал Анн. – Я встречал его в книгах, а простые люди так не говорят.

– Всё правильно, оно и есть книжное.

Они помолчали.

– А не хотелось ли иногда тебе продолжить их? – полюбопытствовал Фланк. – Ведь некоторые из стихотворений не завершены, вместо окончаний в них стоят многоточия.

– Нет, – покачал отрицательно головой Анн.

– Почему? Разве не стали бы они от этого совершеннее, яснее?

Анн подумал.

– Нет, – с большей уверенностью сказал он. – Они действительно стали бы яснее, но не совершеннее, на мой взгляд. Их внутренняя гармония – в той самой недосказанности, которая на бумаге выражена в многоточиях. Их совершенство – в открытости смыслов, в незавершённости, в отсутствии предначертанности… Мне нравится, когда я читаю уже знакомое стихотворение и вдруг вижу в нём что-то новое. Это как весна: всякий год начинается с неё, но всякий раз она бывает другой.

– Весна как многоточие? – спросил Фланк.

– Пожалуй, Вы правы, Учитель. Это сравнение мне нравится.

– И ты, наверное, вот уже вторую весну пытаешься понять, по какой из тропинок идёшь и куда? Уже двое из твоих товарищей спросили меня об этом. Их не устраивают мои помощники. Они хотят заниматься у самого «великого» мастера.

В голосе его звучала ирония.

– Я не уверен, что достоин этого, – честно сказал Анн. – Если я не умею танцевать, то ведь не королевскому распорядителю танцев учить меня! Пусть вначале моим наставником будет обычный школьный учитель, а уж затем я смогу не осрамиться перед лучшим.