Эмиль Вейцман - Как взрыв сверхновой

Увидев меня, Артур поспешно спрятал написанное и смутился. Тогда я решил раз и навсегда объясниться с сыном. После двухчасового разговора мы решили, что я не буду противиться его увлечениям, он же со своей стороны обещал в совершенстве изучить математику, химию, кибернетику, физику, основы парапсихологии, астрономию. Он выполнил свое обещание. Я – тоже. Мы вернулись к Солнцу. Это было, как Вы знаете, два месяца назад. И через две недели после возвращения Артур сказал мне, что проклинает тот день, когда он впервые ступил на Землю.

– Не понравилось, значит, под солнышком? – задумчиво произнес Вишневский.

– Нет!.. И мне, похоже, тоже.

– А Вам, звездолетчик, почему?

После некоторого молчания Горинг ответил:

– Ну хотя бы потому, что за время моего отсутствия на Земле программы для персональных компьютеров очень сильно изменились. Сумею ли я освоить их? Вот, в чем вопрос. Хотя каждому члену экипажа нашего звездолета был предоставлен опытнейший…

3

…Тут дверь комнаты отворилась, и в кабинет комиссара вошел щеголеватый молодой человек.

– Здравствуйте, –сказал он.

– Здравствуйте, здравствуйте! – вскричал Вишневский. – Ну и денек! Ну и денек! Первый такой в моей жизни. Подумать только – комиссар 19-го участка Вишневский принимает у себя одновременно звездолетчика Горингп и хронолетчика Кларка. Знакомьтесь, джентльмены. Звездолетчик Горинг! Хронолетчик Кларк!

Горинг встал. Разглядывая друг друга в упор, две знаменитости поздоровались. Когда их ладони соединились в пожатии, Вишневский молниеносным движением руки нажал на какую-то кнопку, и уже через несколько мгновений вся дневная сторона Земли могла любоваться комиссаром Вишневским на фоне, так сказать, рукопожатия двух знаменитостей.

– Садитесь, джентльмены! Расскажите, пожалуйста, хронолетчик Кларк, о вашем вчерашнем приключении в кофе «Фамальгаут». Кстати, вам виски с содовой или коньяка?

– Виски. И без содовой.

– О, как угодно.

Кларк начал свой рассказ.

– Как вы знаете, мы собрались там, чтобы отпраздновать мой новый мировой рекорд – 50 лет против темпотока с возвращением посредством уклонения от исходной пространственной координаты и темпоразворотных ускорений.

– Конечно, хорошенькие девочки и верные друзья? – хмыкнул Вишневский.

– Ну ясно… Актрисы Рихтер и Полякова, архитектор Диас, художник и поэт Жельнис.

– Так я и знал, –удовлетворенно закивал головой комиссар и неожиданно стал необычно серьезным. Кларк, однако, продолжал.

– Да и как было не собраться. На целых пятьдесят лет в прошлое! А затем, не останавливая машины, обратное скольжение посредством темпоразворотного ускорения. Как я только не сломал себе шею при этом! До сих пор не пойму.

– К делу, к делу, —попросил Вишневский.

– К делу, так к делу, комиссар. Когда мы в «Фамальгауте» оказались на грани «разворот от поворота», к нашему столику подсел юноша лет двадцати. Он задал мне совершенно нелепый вопрос. «Мистер Кларк, –сказал он, –объясните, пожалуйста, мне, как вы управляете хронолетом?»

– И что вы ему ответили, Кларк? – тихо спросил Вишневский.

– Я рассмеялся и в шутку сказал: «Забираюсь в машину, нажимаю крайнюю красную кнопку слева и рву рычаг на себя до отказа. Через десять минут я уже жму руку Христофора Колумба». Он поблагодарил меня и тотчас ушел. А мы стали смеяться, и смеялись долго, думая, что парень просто валял дурака.

– А что же случится, хронолетчик, если так и сделать? – спросил Вишневский.

– А случится вот что. Машина начнет скользить в прошлое при минимальном отклонении от исходных пространственных координат и булет скользить до тех пор, пока не израсходуется вся энергия. Но чем больше отрезок времени, тем сильнее пространственное отклонение и тем вероятнее, что в конце пути ты окажешься или на дне океана, или в космосе, где-то у Марса, или в гостях у черта с дьяволом. В том-то и опасность путешествий по времени – не знаешь, где очутишься после остановки хронолета. А если захочешь развернуться без остановки, то это тем труднее сделать, чем длиннее отрезок скольжения. При определенной его длине развернуться без остановки уже практически невозможно.

– Благодарю вас, хронолетчик, –сказал комиссар. – Это все, что я хотел от вас услышать. Теперь несколько слов скажу я… Вчера позно вечером в ангар с машинами времени забрался некто. Перед этим он вывел из строя – не знаю, как уж это ему удалось – всю охранную сигнализацию и примитивным древним способом усыпил охранников. Он выстрелил каждому из них в лицо из бесшумного пистолета снотворным средством мгновенного действия. Затем этот некто залез в машину, вероятно, нажал на крайнюю кнопку слева и рванул до отказа на себя большой рычаг.

Перед своим бегством в прошлое он в спешке написал записку, которую приклеил к стене ангара. Записка адресована звездолетчику Горингу. В ней лишь несколько слов. Вот они. «Мать и отец! Простите меня! Простите! Но я хочу жить в том тысячелетии, где мой талант окажется нужным людям. Артур».

После нескольких минут молчания Горинг спросил Кларка прерывающимся голосом:

– В каком столетии остановится машина, если до этого она не погибнет?

– Энергии хватит до шестнадцатого века, –ответил хронолетчик.

– А какова вероятность отклонения от исходной пространственной вектор-координаты при скольжении по такому длинному отрезку времени?

– Вы хотите знать, звездолетчик Горинг, —сказал Кларк, –какова для хронолета вероятность дойти до шестнадцатого столетия и оказаться на английской земле, с которой он стартовал?

– Да, я хотел знать именно это!

– Два процента, звездолетчик Горин… Вероятность же того, что при остановке машина не окажется в точке, занятой твердым телом, также невелика. А попав в точку, занятую материей, хронолет от темпостолкновения перейдет в излучение.

– Стало быть, для Артура вероятность остаться в живых практически равна нулю? – задал свой последний вопрос Горинг.

Кларк ничего не ответил, а Вишневский, глядя куда-то в сторону, забормотал как будто самому себе:

– Откуда парню было знать теорию движения по времени… Звездолет-то, где он родился, улетел с Земли за несколько лет до создания теории.

Когда Горинг поднялся, чтобы отправиться домой, комиссар Вишневский предложил ему взять провожатого, но астронавт отказался. На прощанье он сказал: