Лизз Демаро - Дьявольские шутки

А потом он начал её раздевать. Целовал в губы, шею и плечи, облизывал языком её светлую кожу. В моих глазах подобное выглядело крайне мерзким. Гаспаро любил Миреллу, жену своего брата, а она любила его. Он трогал её пальцами, гладил, и она выгибалась и закусывала губы от его прикосновений.

Они дали мне несколько минут отдыха, пока обнимались в той маленькой комнатушке, прижимая друг друга к стенам. Я до сих пор помню её стоны, ведь это был первый раз, когда я услышал стоны удовольствия, а не боли.

Но Мирелла любила не только Гаспаро: своего мужа она тоже любила. Иногда они любили друг друга втроём. Моё присутствие их не смущало, потому что я был лишь инструментом.

Это было странно: слышать, как кто-то стонал не от того, что его пытали, а потому, что было приятно.

Я продолжал лежать на полу с закрытыми глазами, слушая, как они занимались сексом, потом Мирелла вскрикнула особенно громко, и всё резко стихло. До меня доносилось лишь шумное дыхание.

Раны начинали затягиваться.

– Беги, – приказал Гаспаро. Я краем глаза заметил его ботинки около своего лица. – Встань и беги, – повторил он и топнул ногой. К нему подошла Мирелла, тяжело дыша, обвила руками за шею и, наклонившись, что-то прошептала. Они снова засмеялись, и я понял: их смех мне опротивел.

– Хватит развлекаться! Пацан должен закончить Второй Путь! – рыкнул появившийся из ниоткуда Чезаре, и Гаспаро с Миреллой сразу же стали серьёзными. – Встал. – На этот раз Чезаре обращался ко мне.

Я на дрожащих ногах поднялся.

– А теперь беги. – Следующий приказ Чезаре.

И я побежал.

Отец Мартин закрыл уши ладонями, и Рагиро все же замолчал. С каждой секундой, с каждым своим новым словом он проникался какими-то непонятными, неизвестными ему чувствами, понимая, что отец Мартин не плохой человек, даже если самому Рагиро хотелось думать иначе. А хотелось ему священника ненавидеть.

– Как долго?

– Что – как долго? – не понял Рагиро. Внутренне он убеждал себя в том, что не должен чувствовать то, что чувствовал, но уже сейчас говорил немного мягче.

– Вы бежали… как долго? – голос священника дрожал. Сильнее, ощутимее, страшнее.

– Иногда мне кажется, что я до сих пор там бегу.

Отец Мартин закрыл ладонями лицо.

Рагиро не стал его успокаивать, но и насмехаться над ним тоже не стал.

– Прошу прощения, – тихо проговорил отец Мартин, вытирая остатки слёз.

– Отец Мартин, если ты плачешь сейчас, то мне не стоит продолжать. Боюсь, ты этого не перенесёшь, – грустно ответил Рагиро.

– Когда вы обращаетесь ко мне просто «священник», без должного уважения, мне как-то спокойнее, если честно, – признался Мартин и почему-то на одну секунду улыбнулся.

– Что ж, буду это расценивать как твой отказ от моего великодушного предложения остановиться.

Я точно не знаю, как долго я бежал. Я бежал до того момента, пока в моей голове не замолчал настойчивый ледяной голос Чезаре. Он всё твердил это одно слово, которому я не мог противиться. И бежал, бежал, бежал. Не знаю, куда. Там не было дорог или тоненьких тропинок, как в лесах. Не было того холодного пола. Я просто бежал, а вокруг плясали призраки, и каждый призрак смеялся надо мной.

Они смеялись так громко, что закладывало уши. Что невозможно было понять, где я, что я, кто я, когда я. Они смеялись, потому что уже через это прошли. А мне – только предстояло.

Я падал, а потом сразу же вставал, спотыкался, влетал в несуществующие стены, буквально проходил сквозь призраков, снова падал и снова вставал.

К тому моменту, как мне было разрешено остановится, – не знаю, как понял это, но был уверен, что больше можно не бежать, – я не чувствовал своего тела, а кровь перестала течь из ран. Некоторые полностью затянулись, хотя ещё давали о себе знать и уж точно не исчезли насовсем.

Может быть, я бежал несколько часов, а может – несколько дней. Мы никогда этого не узнаем, но, поверь, священник, если бы мы могли узнать, ты бы этого не перенёс. Как и я.

К концу Второго пути я был там же, откуда начал бежать. Словно… ну, знаешь. Словно я бежал на одном месте.

Вокруг никого не было.

В дверном проходе появилась Доннателла с тёплым одеялом в одной руке и стаканом воды – в другой. Она отвела меня обратно в мою комнату. Оставила стакан с водой и ушла. Не сказав ни слова.

Второй Путь был окончен.

Впереди меня ждал Третий Путь Зверей .

Разбитая «Пандора», плохо управляемая после пережитой битвы, еле-еле дошла до ближайшего хоть сколько-нибудь крупного порта, отмеченного на карте. Олден выкручивал штурвал, но корабль всё равно хорошо загрёб морской воды пока шёл по волнам, просел вниз, почти обрушил деревянный помост и, наконец, пришвартовался. Их припасы были в плачевном состоянии, несколько матросов скончались от полученных ран, другие еле держались.

Эйлерт выдохнул, когда трап наконец был спущен. Капитан вселял надежду в своих людей, но сам отчаялся добраться до земли. Им помог лишь попутный ветер, удача, сама судьба, Бог, Дьявол, а может, всё сразу, кто их там разберёт. Он спустился на землю. Снизу вверх громада пиратского фрегата щетинилась выбитыми досками, как рваными краями – настоящая рана.

Этот порт был ничем не примечателен, скуден на красоту пейзажа, торчал словно брошенный в океан голый камень, и лишь единственные люди его любили – корабелы. Ремесленники стекались со всего Нового Света, и им было неважно, прислуживал ли ты раньше испанцам, англичанам или даже китайцам, кем была твоя мамаша и чем занимался отец. Здесь судили по факту – знаешь своё дело, значит, молодец.

Кроме того, на острове происходил непрерывный оборот разнообразных ресурсов: деревьев любых пород, от обыкновенного дуба, корабельной сосны и вяза до более экзотичных папируса, берёзы и красного дерева махагони; железа разных степеней обработки, даже лучшие носовые фигуры производились в этом месте. Как говорится, любой изыск за ваши деньги.

У Эйлерта Лира было золото, захваченное ещё с торгового германского корабля, и некоторые запасы с предыдущих рейдов, однако что-то пришлось выбросить как балласт, чтобы остаться на плаву. Этих денег должно было хватить на то, чтобы без лишней роскоши вернуть «Пандоре» приличный вид.

Капитан знал хорошего корабела, берущего умеренную плату за свои золотые руки. Его кузница располагалась в маленькой восточной бухте без отмелей и скал. После недолгих раздумий, Лерт каждому раздал поручения: Олдена он отправил пополнять запасы провизии и по возможности боеприпасов, доктор исчез за поворотом на главную торговую площадь в поисках нужных трав и настоек. Грэм же вместе с Эйлертом поспешили к мастеру.