Ванда Леваниди - Ангел с человеческим сердцем

«Еще

одна деталь несобранной мозаики к общей картинке. Как же я сразу не увидела? Только кто он такой, этот Дэвид? И почему приступы бывают, когда я слышу его имя? Что будет, если произнесу его сама?»

Сердце

выпрыгивало из груди, выстукивая оборванный такт. Мысленно заставляла себя произнести имя вслух, но язык не поворачивался. Тело отказывалось слушаться, еще не до конца оправившись от пережитого. Шестое чувство подсказывало, что в этой задумке имеется смысл, а разум требовал прекратить безобразие. Я схватилась за подоконник и, отложив все уговоры и протесты в долгий ящик, чуть слышно произнесла:

-

Дэвид!

Меньше

всего хотелось снова пережить то, что пережила пятнадцать минут назад, но я должна была докопаться до истины. Согнувшись в новом приступе боли, я с трудом сдерживала крик о помощи. Странное ощущение, похожее на приятное и яркое воспоминание, не имеющее очертаний и формы, сопровождало эту боль невидимым туманом. Но понять его сущность я пока не могла и какое имеет отношение ко мне тоже.

«Неужели

это имя все же значило для меня так много, что даже боль становится наркотиком? Если это так, то возможно ли через него нащупать дорогу к своей памяти?»

Уловила, мелькнувшую

светлячком мысль, что мне приятно выговаривать загадочное имя и боль второй раз не столько пугает, сколько завораживает.

Зрительно

поймала какое-то движение снаружи, под окном, и на мгновение забыла обо всем. На меня смотрел парень. Черты лица не говорили ни о чем – была уверенна, что вижу его впервые. Он отвел глаза, уловив мой взгляд. Пыталась понять, что именно настораживало в его лице. Боль? Сожаление? Ненависть?

-

Элизабет… – окликнула меня подруга.

Повернуться

было все еще больно, но мне не хотелось, чтоб она догадалась о глупой выходке. Натянув на лицо улыбку, и мысленно корчась в конвульсиях, повернулась к ней и молча пошла к выходу. На то, чтоб что-то сказать, не было сил и она, удивленная моей каменной походке, послушно поплелась следом.

Глава

8. Мгновение истины

Мы

купили по списку все, что необходимо для поездки и с трудом удержались от лишних затрат. Денег было не слишком много, а во Флориде еще предстояло потратиться на сувениры и возможно, что-то более стоящее из одежды, чем то, что мы собирались купить здесь.

В

планах под знаком вопроса маячил поход к бабушке. На самом деле он относился больше к прибыльной части путешествия, чем к затратной, но это не сильно волновало – никогда не питала к деньгам пылких чувств.

День

клонился к вечеру – я отвезла подругу и подъехала к своему дому. Дневная жара сходила на нет, но воздух все еще обжигал при вдохе. Дома, конечно же, было прохладней, чем на улице, но прощаться с этим днем не хотелось и, сев на скамейку возле дома, я уставилась на небо.

«Завтра

вечером самолет, и я не увижу этот город целую неделю…»

Пыталась уловить и

оставить в памяти каждое мгновение, коснувшись его своими мыслями.

«Что

меня удерживает в этом городе, кроме того, что я в нем родилась? Как бы сложилась моя судьба, если бы еще ребенком мы с мамой уехали жить к бабушке? Возможно, уже бы вышла замуж…»

Представлять

себя в белом платье и с кольцом на пальце оказалось приятнее, чем хотелось бы, но мне казалось, что я еще долго буду одинока. От последней мысли кольнуло в сердце, а в сознании всплыло заветное имя.

Так

и крутясь на языке, оно сводило с ума. Хотелось снова испытать то странное наслаждение, которое сопровождалось неистовой болью. Я боролась с собой из последних сил, и моему счастью не было предела, когда увидела, что мама сворачивает на обочину. Убегая от самой себя, вскочила и поспешила ей навстречу.

Мама

совсем недавно научилась водить машину – тогда, когда решила, что купит мне новую, а старую возьмет себе. Мэри очень умело для новичка справлялась с управлением этого «корабля» (так она ее называла), несмотря на то, что ездила со скоростью 40 км/ч.

-

Как я без тебя целую неделю? – пела она мне в ухо, крепко сжимая в объятиях.

Слова

ласкали слух, усиливая свое воздействие тем, что их произносила мама, которая раньше сдерживала эмоции, и даже обычное объятие стоило ей непомерных усилий и уговоров самой себя.

После

нашего разговора о болезненном для нее воспоминании, мы очень сблизились, и я полагаю, что причина заключалась в страхе. Когда близкие люди находятся на волоске от смерти очень трудно прийти в себя и жить как прежде. Меняется все: мировоззрение, отношение к окружающим и в целом к жизни. Пока я лежала в коме – мама перенесла настоящую душевную драму. В страхе, что останется совершенно одна, она винила себя в том, что не дала мне столько, сколько могла бы, и не говорила того, что чувствовала. Она молилась, чтобы все стало как раньше, и я снова могла встать на ноги.

«Думаю, стоит сказать спасибо мои тайным недругам и

за новый уровень наших с ней отношении тоже…»

Разделив воображаемую страницу пополам и надписав

получившиеся колонки как «-» и «+», я фантазийным пером записала туда результаты их работы, за которые могла бы поблагодарить и, наоборот, возненавидеть. И черт возьми, плюсов, полученных в результате их тайной деятельности в моем сознании, получилось больше, а минус пока один, и то обобщенный – они забрали мою память .

За

незнанием того, что было в этих воспоминаниях, решила отложить написание им благодарственных писем и почетных грамот за свершенные достижения на поприще моей жизни.

Идти

наверх, оставаясь с хищными мыслями наедине, как-то не хотелось, да и с мамой удастся поговорить не раньше, чем через неделю, поэтому, я дала волю эмоциям и наговорилась с ней досыта еще в течение двух часов.

Поднявшись

наверх в половину второго ночи, открыла окно, вдохнула умопомрачительный своей прохладой ночной воздух и запрыгнула в кровать. Сон уже одолевал, но бурная деятельность моей фантазии не давала мне покоя и требовала завершения душевных терзаний, начатых еще вечером на улице.

Долго боролась с собой,

не желая вновь переживать жуткую боль, пробирающую до самых костей, и в тоже время отчаянно уговаривала свою волю, что это необходимо для того, чтобы понять причину наслаждения, таящуюся за ней.

В конце концов, я сдалась – спрятала голову под

подушку и громко произнесла, пока не передумала:

-Дэвид!

Дэвид! Дэвид!

Поздно

осознав, что совершила глупость, хватая ртом воздух, и теряя реальность, соскользнула с кровати. Прижимая руку к сердцу, явственно ощущала, как огонь прожигает легкие от нехватки кислорода. Уткнувшись лицом в одеяло, чтоб не напугать маму своими криками, я всей душой рвалась к истине, заставляя себя забыть о раздирающей боли.