Игорь Ревва - Вершитель судеб

Но и это меня не спасло – проделав всего три-четыре шага, я обо что-то споткнулся и упал.

То, обо что я споткнулся, оказалось чьими-то ногами. А сам человек, естественно, лежал тут же, и на него-то я и свалился. Человек что-то неразборчиво простонал в ответ на столь бесцеремонное с ним обращение. Я кое-как поднялся, поправил свою сумку, слетевшую с плеча, обозвал незнакомца пьяной рванью (или рваной пьянью? – не помню), кое-как совладал с замком и вошёл в квартиру. От души шарахнув дверью, я сразу же прошёл в ванную комнату и зажёг свет. После темноты подъезда свет показался мне чересчур ярким, и я невольно зажмурился. А когда глаза уже немного привыкли к освещению, я понял, что руки у меня в крови.

Я неподвижно торчал в ванной комнате, тупо смотрел на перемазанные ладони, и в голове моей в этот момент была одна единственная мысль: «Ну, вот!..» Мне вдруг вспомнилось, что ещё на лестничной площадке я, вроде бы, почувствовал на своих пальцах что-то влажное и липкое, но тогда просто не осмелился дать волю фантазии. Мало ли, во что можно вляпаться, свалившись на пьянчугу? А сейчас, включив свет и увидев на руках кровь, я совершенно растерялся.

Первой моей дельной мыслью было, как бы не перемазать кожаную куртку. Что поделаешь – мне не часто приходилось иметь дело с кровью. А точнее сказать – никогда не приходилось. Хрен знает, отмоется ли она потом?

Наверное, этот мужик расшиб себе нос, подумал я. Шёл пьяный, споткнулся в темноте, упал, потерял сознание… очнулся – гипс… Я попытался припомнить, но мне показалось, что запаха спиртного я не почувствовал.

Глупости! Наверняка пьяный. Не станет же трезвый человек падать на лестничной площадке перед чужой дверью и расшибать себе морду. И, кстати, как раз этажом выше живёт один любитель подобных острых ощущений. А то, что перегара не почувствовалось, ещё ни о чём не говорит – обнюхивал я его, что ли?! Не обратил внимания просто, вот и всё…

Успокоив себя этой мыслью, я открыл воду и тщательно вымыл руки. Пришлось воспользоваться старой зубной щёткой – кто бы мог подумать, что кровь так тяжело отмывать, особенно из-под ногтей. Никогда больше не буду мазаться кровью, подумал я, с остервенением скребя по пальцам жёсткой щетиной. Не люблю я крови, всю жизнь стараюсь избегать близких контактов с этим видом жидкости. Даже когда готовлю, например, что-то мясное (что бывает крайне редко), каждую минуту руки ополаскиваю. А тут – вляпался по полной программе, по самые уши, можно сказать. Или по локти…

Сумка, продолжавшая всё это время висеть на моём плече, вела себя очень агрессивно и пыталась свалиться то в раковину, то на пол, что спокойствия отнюдь не прибавляло. Но мне удалось кое-как справиться с ней и придать своим рукам нормальный вид. Потом я намочил носовой платок и оттёр от крови выключатель в ванной. Затем повесил сумку на вешалку, и потом только стащил с себя куртку.

Возле правого кармана темнело очень неприятное на вид пятно. Настроение сделалось ещё мрачнее. Это когда за ключами лазил, подумал я. Не заметил, как мазанул… Кстати, и ключи, и брелок тоже придётся отмывать. И дверную ручку…

Всё то время, пока я пытался оттереть пятна с куртки и разбирался с ключами, в голове моей вертелась одна мысль: нужно ли выходить и проверять, как там этот мужик? Честно говоря, мне не очень-то хотелось. Но в конце концов я подумал, что проведать его, всё-таки, надо. Может, он и бомж, пьяный вдрызг, но всё равно жалко. К тому же, наверняка ведь и ручка с внешней стороны двери была перемазана кровью. И её тоже надо бы оттереть. Так что, раз уж всё равно придётся вылезать из квартиры, можно заодно и посмотреть на него – вдруг скорую вызвать надо?

Правда, до того момента, как я принял окончательное решение и выглянул на площадку, прошло уже около получаса. Но мужик всё ещё лежал там (а куда ж ему было деваться-то?!), на правом боку, в полуметре от двери. Свет из прихожей падал на его фигуру, но голова человека была обращена ко мне затылком, и лица было не разглядеть. Левая рука его была бессильно закинута за спину, и на среднем пальце тускло блестела тоненька полоска золотого кольца. А может, и не золотого – откуда у бомжа золотое кольцо?! Хотя… Если судить по причёске, он не так уж сильно похож на забулдыгу. И костюм на нём хороший, дорогой. Туфли, кажется, из натуральной кожи… Наверное, где-то что-то отмечал, вот и не рассчитал своих сил. Ничего, район у нас тихий и ленивый, не ограбят. Полежит немного, очухается, домой пойдёт. Сейчас не холодно, не замёрзнет.

Стараясь не смотреть в его сторону, я тщательно вытер дверную ручку и уже собирался было вернуться в квартиру, когда человек подал признаки жизни. Вначале он слабо застонал, затем с трудом перевернулся на спину, приподнял голову и тихо произнёс:

– Помогите… Пожалуйста…

Я хмуро глянул на него. Этого ещё не хватало! Возиться с пьяным, расквасившим себе морду…

До меня вдруг дошло, что на лице этого человека нет следов крови. Зато вся левая сторона его пиджака из светло-коричневой сделалась бурой.

– Помогите… – повторил человек.

Я посмотрел ему в глаза – серые, бесцветные, словно у снулой рыбы – и шагнул на лестничную площадку.

Главный редактор газеты «Виденьские новости», где я работаю, любит повторять, что однажды со мной случится что-нибудь серьёзное. В том смысле, что я вечно на свою голову (ну, или на какое другое место) постоянно ищу приключений. Такое мнение у Татьяны (и почему у меня главными редакторами всегда оказываются женщины?!) возникло и утвердилось после того, как я собирал материалы об одном подпольном казино, где приторговывали наркотой. Как обычно, я схватился за не свою тему, и (как обычно же) оказался по уши в дерьме. Задание было не из самых лёгких, и нужно было в том притоне выглядеть «своим». Кто же знал, что мне так крупно повезёт в карты?! Я же не собирался там выигрывать! Честное слово, не собирался! Но когда у меня в руках неожиданно оказалась сумма, приблизительно равная зарплате журналиста лет за пять, я понял, что журналистика – не самое главное в этой жизни. Оперативники, которые как назло именно в этот день решили накрыть гнездо порока и поймали меня, вылезавшим из окна в туалете, придерживались того же мнения. Они решили, что я так же похож на журналиста, как и упомянутый уже притон на институт благородных девиц. И Таня была вынуждена битых три часа доказывать им, что «этот раздолбай» – её подчинённый, и что он проводил тут журналистское расследование, а вовсе не спасал кассу заведения. Убедить оперативников было сложно (то ли они не договорились о чём-то с владельцем казино, то ли я стал участником эпизода передела собственности). Таня потом меня чуть не убила. Хорошо помню, как она орала, что если я ещё хоть раз вляпаюсь во что-либо подобное…