Демьян Брауде - Иночим великанов. Апокрифы Мирадении

– Черный Эльф привечает, лишь тех, кто чтит его традиции. А имена лесных эльфов ведают единственно их друзья, – после этих томных слов Безродный, задрав перчатку, без пальцев, на правой руке, и указал блеснувшие кольцо, с овальным гагатовым камнем выбившиеся из порванного шва.

Эльф, тотчас спустив вожжи, разжал зеркальную тетиву и, отводя, опустил янтарный лук, а его искрящаяся злость растаяла, как и стянутые в узел лицевые мышцы. Он стал надвигаться, вылезая саженью роста из укрытия, сокращая дистанцию до метров размашисто широкими шагами, и когда добрел до преподнесённого меча, с изящными рунами на серой полосе, меж двух долов, и длинной рукояти, то усмехнулся, сощурив веки на перламутровые зеницы, и разгладив ямку на гладком подбородке, как и подобает признавшему другу.

– А плутали слуги, Клайд пал у стен Антура… – после этих сорвавшихся слов он прянул и нежданно для того в обуявшей экзальтации обхватил следопыта за стан, подняв, его в объятьях, как если бы тот весел не больше вьюка муки. И дав ему напитаться стравленной на себе лавандой, немедля поставил обратно с удивлением, как если бы поднял лишь половину, к чему готовился. Смущенно собравший уста в узел Безродный отходивший от такого рода теплых ласк, только отбрехался.

– Брешут. Клайд и не жил.

Вернув черную стрелу, в кожаную обитель сивых плюмажей, приткнутую у бедра, алебастрово светлокожий эльф, ставший вблизи отдавать знакомым для лесных эльфов терпким майораном, в темных одеяниях, смягчился, до шепота, покуда все остальные сгрудившейся гурьбой молча ждали за возвышением бугра у двух полутьмы облезлой кроны.

– Твои спутники, явно не шибко воинственные, раз не рванули на заведомо гиблую сечу. Ручаешься за них? – сдвинув антрацитовые брови, заломил эльф, поморщив тонкие уста.

– За большую долю. Прочие несут ложку в ухо, я бы не будоражился, хоть они и пережили встречу с куйнами, – дружески свыкался с встречей обыденно не словоохотливый следопыт.

– Ну, что ж, показывай, – прямодушно махнул рукой в крагах у тонких пальцев Ливез, – только по одному…

Учтиво кивнув, следопыт через плечо с бугром котомки, начал пересчет на высь отвесного обрыва в золотую заводь, – По одному спускайтесь. Начиная с Рибы.

Гоблинка буквально скатилось с горки, не щадя мягкие ткани и льняную ткань, ворсисто обтягивающую её крепенькие бедра об иглы, камни и выпирающие концы корней, бьющих словно ручьи. Она, не выпуская, из-за спины лук с колчаном, крест-накрест пересекающих её выпирающую грудь давящими ремнями, темнее на свету бутылочным отливом круглого лица, подбежала к хозяину, пока Эльф смотрел на неё с искренним удивлением, выпученных губ и опавшего подбородка с ямкой, впустив в ноздри её мускус бадьяна.

– Да неужели? – разочарованно кинул жемчужные очи тот на Клайда, вытянув лицо от чего острые скулы отдалили ниспадающие пряди.

– Не мели чушь, это не она, – брезгливо фыркнул следопыт, – данная особа мне в довесок выпала, за одно поручение.

– Это Рок, а не вознаграждение, – с огнем в широких глазах патетично произнесла Риба, сведя бордовые брови на все ещё матовой краске затопившей круглые щеки и ямки.

– С Роком, не играют, – учтиво кивнул эльф, и, сводя свои жемчужные глаза с чудаковато обряженной гоблинки мирно борясь своим приторным майораном с её пахучем бадьяном, посмотрел на Клайда с некой благодатью. – Вот, а ты не уверовал в законы нашего мира…

– Инда единственная, правда о Роке, зиждиться на том, что у его последователей, есть устойчивый ответ на все невзгоды, – насупленно качнул он головой, и басовито позвал следующего. – Джоаль!

Подавшийся виконт через хватку упрямо отговорившего Калиба и Гайта брезгливо вырвался и, курьезно спустившись, едва ли не уронив свою августейшую особу, показал эльфу свою необычную мешковатый кауф с подвернутым боком через гримасу, которую сочинил зацепившись за корень. И щегольски пышный бордовый наряд с желтыми отороченный полосатыми полосками по швам, у которого правый рукав был заляпан истаявшей попутно с тканью желтой жидкостью.

– Ты значица в свою очередь, тоже избавил мир от одного из куйнов? – обмеривая виконта с головы до ног перламутровыми зрачками, снисходительно прокомментировал Ливез, как только тот на голову ниже предстал подле него, приталив ёрзающие и взмокшие кисти.

– Положим, он скорее сгорал от желания, очистить свою карму, и жертвенно прыгнул на мой кинжал, – лоснясь испариной по полу крытому лбу и запавшим щекам, и подтянув усы, отмочил тот нежданную шутку. Удачную.

Эльф сдержанно хихикнул, осклабив острые свойственные его роду белоснежные зубы, а Риба и вовсе избоченившись, выпячивая губу, загордилась, поминая, кто именно выдал ему оружие на борьбу с недругами.

Моз и Коуб вышли по очереди, но эльф лишь кивнул, заметя их смиряющим взором исподлобья, не приметя в их лицах не крупицы угрозы. Когда показался Гайт, он покачал головой и шорами прядей, окрестив его на месте – Морный. И когда приспела очередь Калиба, тот явившись на свет и всем своим видом на растянувшейся золотистой лощине прогалины выказал, свое расположение к эльфу. Он до белых костяшек под перчатками сжимал секиру, и готов был обрушить её, в любой момент на голову долговязого обитателя леса. Ливелз, почуяв в вяжущем напоенным лесным духом воздухе недоброе, отклонился назад, и стремительно вернул стрелу одни движением назад в изящную выбоину у рукояти янтарного дерева, не дрогнув не одним мускулом на угловатом лице. Джоаль не видел Калиба, и, обливаясь холодным, потом счел, что сим являлась долго выстраданная ловушка, отчего стушёвано ретировался. И лишь когда Клайд расторопно загородил жердь Ливелза, он понял, в чем истинная причина враждебности нелюдя.

– Все, что ты возжелал спросить с него, сначала взыщи с меня, – Безродный все ещё был без меча, но всем было очевидно, что он и без него, сможет отправить старого воина к про-отцам, если не свинцовым тембром или аурой, так руками. Исказивший черты пламенно зардевший на пробившем себе дорогу зное Сотник ещё немного колебался, впуская в ноздри вяжущий привкус лесного эльфа, и когда увидел всех со стороны, и их востро негодования, спустил блеснувшую секиру, ближе к ногам.

– Битва при Антуре, забрала моего отца, – смотря в землю, опосля вспылившие, цежено пробурчал он.

– А у меня обоих братьев, – ответно скрепя острыми зубами отозвался нахмурившийся Эльф, когда Безродный перестал его загораживать. – А то бесчинство, что вы творили после, и лояльного взора в вашу сторону не заслуживает! – свирепо огрызнулся он, грубив гневом голос до неузнаваемости. – Но… – будто протрезвев от внезапной обуявшей злости, мягко протянул он. – Клайд мой друг, и я приму вас здесь, доколе он с вами. Идемте.