Оксана Кравченко - Жизнь Светланы Кульчицкой в столице. Книга 2. В поисках тайны

Я невольно сравнила Поля и г-на Лео. Поль в студенческой тужурке свободного покроя и в залихватски надвинутом студенческом берете со значком «башни» – символом истфака, – и г-н Лео в изысканном сером костюме с букетом в руке. Я не сомневалась, что букет вскоре окажется в мусорной урне. Ах, какие цветы пропадают! Всегда была неравнодушна к цветам. После истории с Генрихом, когда молодые аристократы из его свиты позволили себе так беззастенчиво насмехаться над моими спутниками, к г-ну Лео я испытывала брезгливую настороженность, а если честно, то я его боялась. Иначе почему бы я сделала то, что уговаривала себя не делать, – спряталась за спины своих сокурсников.

Поль и Франтишек проводили меня в аудиторию – небольшой полукруглый зал, где в центре располагалась кафедра, и окружая ее, ступенями вздымались парты. Помещение уже заполнялось студентами. Первокурсники чинно и молчаливо рассаживались на свободные места. Скрипели половицы паркета, поскрипывали деревянные скамьи. Иногда крышка парты бухала пистолетным выстрелом, и виновник неосторожности, мучительно краснея от своей неловкости, чутко замирал, как олень в лесу.

Левый сектор был отгорожен невысоким барьерчиком.

– Это для чего? – шепотом спросила я.

– Для кого, – поправил Поль, – для вольнослушателей. Там даже отдельный выход есть. Если кому надоест вольно слушать, то может уйти, не беспокоя студентов.

– А, – протянула я, наблюдая как на той половине появляется самоуверенный г-н Лео и – ну надо же! – элегантная г-жа Ольга. Возможно, виновато освещение, но я впервые заметила рыжеватый оттенок в темных волосах Ольги.

Звякнул колокольчик, знаменуя начало занятия, и мы, студенты, затаились. В аудиторию грузно вступил наш декан, литературная знаменитость, первый историк нашего государства, барон Юрий Казимирович Эккерт.

В то время барон Эккерт казался мне чуть ли не стариком. Но чем дольше я его узнавала, тем моложе он становился в моих глазах. На самом деле при моем поступлении лет ему было едва за шестьдесят. И хотя его борода была пегой от седины, а волосы отступили, открывая могучий лоб, старым г-н Эккерт себя не считал, разве лишь посмеиваясь над молодежью. Мы то в его глазах виделись желторотыми птенчиками.

– Здравствуйте, мои студенты! – громогласно начал он, – Я рад видеть такое количество молодых лиц на моем факультете. Спешу поздравить вас с тем, что вы – самый большой набор со времен основания истфака. И это значит, что наука история с каждым годом все увереннее входит в жизнь нашего общества. Сегодня я приветствую двадцать три студента, пожелавших изучать нашу дисциплину. Однако! – тут барон поднял палец и сдвинул лохматые брови, – как ваш декан я хочу еще раз предупредить вас. Профессия историка очень важна для общества. Но этой профессией не заработаешь на хлеб с маслом. Если вы хотите зарабатывать своей профессией, то вы пришли не туда! Если у вас нет глубокого внутреннего основания заниматься историей, то лучше вам сразу поискать другое место. Если вы собираетесь проявить неусердие и нерадение в моем предмете, то я буду безжалостно отчислять. То же касается предметов других преподавателей моего факультета. Лучше хорошо подумать и сделать правильный выбор, чем потратить год или два, и затем начинать сначала.

Далее декан пустился в рассуждения о важности истории как науки. Эккерт изъяснялся прекрасным литературным языком, слушать его было интересно и приятно. Студенты очарованно внимали. Восхищение красотой и содержательностью речи настолько переполняли меня, что хотелось немедленно поделиться с кем-нибудь. О! А ведь я могу это сделать! Папин секретарь обучил меня искусству мыслеречи. Вообще-то такого не существует – это я про мыслеречь, – но папин секретарь, аналитик Дома Кульчицких, – особенный. Он умеет то, что не умеют другие люди, и даже не относит себя к человеческому роду. Пока он помогал мне готовиться к экзаменам, я освоила искусство мысленного разговора с ним. Странно, но я никому об этом не рассказала, и не собираюсь рассказывать. Гвадьявата сказал, что у меня есть способности, а я сделала из этого секрет.

Я мысленно обратилась к Гвадьявате: «Если Вы не заняты, то выступление декана Эккерта могло бы Вас заинтересовать». И услышала его ответ: «Благодарю, паненка Светлана. Я буду смотреть и слушать».

Увлеченная ходом мысли барона Эккерта, я удивилась, когда он остановил свою речь буквально на половине фразы:

– Ну, у меня еще будет время рассказать вам об истории в подробностях. Но сейчас я закончу свое выступление, чтобы представить вам одного из ваших учителей. Он приехал к нам недавно, но отрекомендую его как восходящую звезду нашей науки, сочетающего высочайший ум и оригинальные методы обучения. Итак, ваш преподаватель практической истории – Дагда Брюсович Черный. Прошу любить и жаловать!

Эккерт повернулся к дверям и захлопал в ладони. Студенты организованно присоединились к аплодисментам.

От двери к кафедре быстрым шагом направлялся смуглый моложавый мужчина в пиджаке, и, – я глазам своим не поверила, – в юбке!

– Поль! – шепнула я, – Мне показалось, или он одет…

– Это называется «килт», – прошептал в ответ Поль, – такая родовая парадная одежда. Не отвлекайся, слушай.

Было заметно, что новый преподаватель волнуется. На кафедру он взлетел в один прыжок, а говорить начал, еще не остановившись. Дагда Брюсович вел свою речь, изредка нервным жестом приглаживая волосы, и я опять не поверила своим глазам, – под рукой его волосы меняли цвет! Смуглое горбоносое лицо г-на Черного вызывало у меня странное ощущение похожести, и я мучительно пыталась сообразить, кого он мне напоминает.

«Опасность!» – прозвучало у меня в голове, и я вздрогнула от неожиданности. Увлеченная своими наблюдениями я совсем забыла о Гвадьявате. «Опасность! Паненка Светлана, немедленно покиньте это место!» – напряжения в голосе Гвадьяваты хватило бы, чтобы засветить люстру Большого театра. Я оглядела зал. Лектор вещал, студенты внимали. Даже Лео для разнообразия перестал сверлить меня взглядом и слушал преподавателя.

«Я не понимаю, в чем опасность?» – вопросила я мысленно. «В зал проник объект класса «лицевой танцор». Приоритетная опасность! Я вызову охрану» – настаивал Гвадьявата. Я уперлась: «Вы про г-на Черного? Чем он опасен?» «Не знаю. Способность к опознанию опасных объектов заложена в меня при создании». Я хмыкнула: «Гвадьявата, мне не кажется, что преподаватель собирается напасть на студентов. Вряд ли декан Эккерт взял в учителя маньяка и убийцу». «Эккерт не знает. Он не советник. При обнаружении объекта «лицевой танцор» я должен немедленно сообщить любому из советников.» Я поморщилась: «Да, Гвадьявата, я знаю, что у Вас есть приказы и запреты. Сегодня в столицу прилетает отец. Вы сообщите пану советнику Кульчицкому, что обнаружили объект.» «Объект нашли Вы, паненка Светлана, а я всего лишь его опознал». «Ой, ну ладно, я сама сообщу об этом отцу». «Повинуюсь. Прошу простить, я вынужден прервать связь, не хватает сил поддерживать…»