Аландр де Маргон - Сахарные туфельки, Граваль, или Все вокруг круглого стола. Хроники Камелота

– Ой, какая вещичка-то интересная, – говорит, – ну-кась, дай-ка посмотрю, полюбуюсь, полюбопытствую, – и хвать тут кладенец в лапу свою хваткую, ну и на кнопку-то ту самую, заветную случайно и надавил.

Скалтур и глазом моргнуть не успел, как пошел его складенец лучем ярким по всем бокам честить. И коли б ноги не унесли его так скоро, как уж могли, то и не уцелеть бы ему тут было. Запыхался Скалтур от скорого бега, сел прямо посреди дороги да и тосковать начал о потерях своих. Только слышит внутри у него, как будто ходит кто-то, да сапожками потопывает и как по ступеням совсем – то подымается, то опускается.

Скалтур тут, конечно, и спрашивает, как из любопытства вроде: – Кто там ходит?

А изнутри ему отвечают: – Это я, душа твоя. Не горюй, брат, найдется выход. Шагай да шагай знай и дальше, Скалтуха! Не бывает такого, чтоб хоть какого-то выхода да не нашлось!

– Да я разве чего, я ничего, – Скалтур говорит, а душа меж тем продолжает:

– У карлика, у энтого прямо на носу бородавка мелкая имеется, а на самом же деле – это вроде как кнопка потайная для превращений разных. Такие и у всякого существа на теле имеются, только никто того их значенья не подозревает. И ежли нажмешь на этакую кнопку-бородавку, да скажешь «превратись!», то и превратится он тотчас во что только ни пожелаешь.

– Ну, а как кнопку эту нажать-то? – Скалтур спрашивает, – Он же хитрый бес, карла-то эфтот, близко к себе разве подпустит?

– Не робей, – душа изнутри откликается, – видишь вон трава-ботва растет, пожуй малость и станешь букашкой-таракашкой жуком-летуном невзрачным. А там уж сам думай, как с карлой-то носатой управиться.

Сорвал Скалтур травы-ботвы и не успел хорошенько и разжевать даже, как уж и размером уменьшился и совсем жуком усатым сделался. Расправил жук крылышки прозрачные и полетел себе прямо во дворец королевский.

А карла как раз тем моментом чай пил, нос на стол положил да и расслабился совсем, будто в отпуске. Тут жук-Скалтур покружил кругом маленько, как для разминки вроде, поприсмотрелся, где бородавка-то эта потайная находится, да разлетевшись со всего маху туда и втюкнулся. И охнуть тут карла не успел, как уж и в горшок ночной превратился, чего Скалтур-то жук мысленно про себя ему и пожелал предварительно.

А Скалтур уже про совсем другое думает: «Букашкой-то стать дело нехитрое, а вот как обратно в человечий-то облик теперь возвернуться?» И стал он внутрь себя стучать, да душу спрашивать: «Чего нам, значит, дальше-то делать надлежит?»

А оттуда изнутри сперва гудки разные пошли, ровно как из телефонной трубки, а потом и отвечают:

– Душа ваша теперь на море на средиземском отдыхает. Замаялась она у вас внутри-то сидючи и теперь вот в отпуск на море и махнула.

– Ну и порядки, однако, – осердился было Скалтур, – а мне почему ничего не сказала! Как же я теперь без души-то буду?

– Да не хотели Вас, знаете, беспокоить, – отвечают, – да и у самой-то Вашей персоны видок-то тоже – не ахти какой процветающий, измучены Вы судя по наружной внешности. И Вам бы тоже отдохнуть не мешало. Летите прямо к морю средиземскому там и отдохнете, а может и душу свою, как раз, встретите.

Полетел Скалтур тут же к морю средиземскому, глядит, а там душ собралось разных – видимо невидимо и все отдыхают. Прилег и он в сторонке и тоже отдыхать начал. А некоторые души, которые уже отдохнули или вообще еще не устали – носятся кругом, скачут, да бесятся, как все равно дети малые и все по Скалтуру пробежаться норовят, крылышки ему прозрачные нежные подпортить.

– Хорошо все ж, что души-то из легких веществ составлены, – Скалтур думает, – а то эдак-то и весь хребет бы мне погнули. И тогда уж, как итальянцы правдиво глаголют, и полная финита ля комедия мне тут приключилась.

Но тут и душа его к нему на крылышках тонких подлетела.

– Ты бы хоть искупался, – говорит, – а то погляди-ка чумазый какой. В таком-то теле и всякой душе жить противно станет.

Что ж раз душа велит, то никуда тут не денешься. Разлетелся Скалтур и нырнул в самое синее море средиземское.

«Нырну-ка поглубже, – думает, – коли уж мыться так мыться». А в глубине его уж и рыбины разные зубастые, хищные поджидают, пасти поразинули и та, что покрупней других была – хвать да и проглотила. Сидит Скалтур внутри рыбины и раздумывает печально:

– Эх, зря я душу-то свою, блин, послушался, теперь вот и совсем безвозмездно пропал. Отсюда уж и выхода-то, похоже, нет, похуже тюрьмы всякой такое заточенье!

А душа его тут, как тут в рыбьем брюхе появилась и поучает да наставляет:

– Я то думала ты умнее будешь, а ты просто простофиля простодырный. И куда тебе королем-то быть! Тебе больше уж бараном на новые ворота любоваться пристало.

Устыдился Скалтур своего малодушия и стал по всей внутренности рыбьей ползать да и изучать: где да чего, да как, и для чего там все устроено, и нет ли где каких потайных специальных кнопочек.

И получилось оттого внутри у рыбы совершенно неприятное ей телотрясение и волнение. А душа-то его еще и подбадривает да подначивает:

– Давай, давай – шибче тапочи, – ну Скалтур, конечно, и рад стараться, сапожищами затопал, заплясал да заскакал во всю прыть, ровно что конь степной ретивый, красу-кобылицу вдруг узревший. И рыба от пляски такой резвой, понятно что окончательно одурела: петляла, петляла кругами да зигзагами по всему пространству водному морскому да и, в конце-то концов, и выскочила на самый сухопутный берег.

«Плевать я, – говорит, – хотела на такое беспокойное питанье, просто никакого тебе нормального пищеварения внутри! Ежели еще сам пляшешь, то оно все же как-то того, ну, а ежли в тебе эдакая внутренняя пляска самостоятельно идет, то оно уж совсем не того. И пусть-ка пакость такую плясучую лучше дураки лопают!», и выплюнула тут Скалтура совместно с душой его на земную поверхность. И тут-то он снова, как есть, вдруг в свое прежнее собственное обличье непонятным чудом и возвернулся да и с душой своей тем же моментом благополучно соединился. А душа его и дальше направляет:

– Вот видишь, говорит, все вещи исполнимы оказываются, ежели их за нужное место ухватывать. А теперь тебе и за корону хвататься пора пришла. Ступай-ка, милок, скорей во дворец!

Ну, что ж, коли надо – так надо! И пошел тут Скалтур снова в город Ладонь, долго правда шел, верно не одну пару сапог испрохудил. Наконец, добрался таки до города, да угодил как раз в час послеобеденный. Никто ему на пути не встречается, все дрыхнут, даже кошки и собаки языки высунули и храпят, да и мух нет, тоже отдыхают. Уморилась вроде вся природа да и вся живность с ней вместе задремала.

Пошагал Скалтур скорей прямо во дворец, а там горшок стоит, что раньше карлой был, а в нем меч-складенец полеживает.