Надежда Кремень - Мидавиада

– Стучи! – велел чёрный.

На негнущихся ногах Селена подошла к двери и подняла руку. Мгновения тянулись отвратительно долго. Одииин! Дваааа!

Внезапно дверь распахнулась сама, и наружу выглянула худенькая женщина в смешном чепце. В руках она держала свечу, и подсвеченное снизу лицо казалось похожим на череп с провалившимися глазницами.

– Бетта! – воскликнула незнакомка, протянув Селене руку. – Сколько можно тебя ждать?! Ты принесла тесьму, что я просила?

– Я… – опешила Селена. – Я…

– Вы на неё посмотрите, господин либерион! – запричитала женщина. – Нет, вы только послушайте, что говорит эта негодница! Она не принесла мне тесьму! Ей нет дела, что её тётушка и двоюродные братья умрут с голоду! Она сведёт нас в могилу! Видела бы это её мать! Она бы в гробу перевернулась, честное слово! Это была добрейшая женщина! Добрейшая! Последнюю рубашку могла отдать, вы уж мне поверьте!..

Селена глупо кивала, с трудом понимая, что происходит. Похоже, на мидава речь незнакомки произвела не менее сильное впечатление.

– Это ваша племянница? – уточнил он, хлопая глазами.

– Это?! – взвизгнула женщина. – Племянница?! Да я даже словом таким её теперь не назову, господин либерион! Третьего дня обещала купить мне тесьму, и вот – на тебе! А у меня заказ. Барышня привередливая, ждать не станет! Богатого купца младшая дочка, если хотите знать. Миата Ромаро. Может, слыхали? У него ещё есть старшая, но та вышла замуж за…

– Какая тесьма? – не выдержал мидав. – Какая дочка? Говорите по существу!

– А я что же?! – возмутилась незнакомка. – Не по существу, что ли?! Портниха я. Рума Вейзес. Меня тут все знают. Если, к примеру, вашей жене или дочке… Ой, простите! Это я по привычке. Платье тут шить подвизалась богатой дамочке. У ней запросы, я вам доложу! «Хочу, – говорит, – чтобы тесьма золочёная вдоль всего подола!» Мне то что? Хочешь – получи. Хоть всё платье разошью! Только из дому никак не выйти. Дети у меня совсем маленькие. Одних не оставишь. Вот и попросила племянницу, чтоб купила мне тесьмы девятнадцать локтей на отрез. Это ещё третьего дня было. Она пошла в лавку. И что вы думаете?

– Что? – ухнул чёрный. Вид у него был невозможно глупый.

– А не было тесьмы! – выдохнула портниха. – Лавочница сказала, через два дня привезут, и что же?

– Что? – повторил мидав.

– Как видите – ничего! Где тесьма, я тебя спрашиваю?!

Вопрос был адресован Селене. Пришлось выкручиваться.

– Завтра привезут, – прошептала она.

– Вы это слышали?! – взвыла Рума Вейзес. – А ну пойдём в дом, а то всё выстудим! Уж я тебе устрою!

Мидав повернулся и молча поковылял прочь, а женщина схватила Селену за рукав и, не дав опомниться, втащила внутрь. Плотно закрыв дверь, она тотчас прижала палец к губам и некоторое время стояла без движения, напряжённо прислушиваясь. Теперь у Селены появилась возможность разглядеть свою спасительницу. На вид ей было лет тридцать, не больше. Худое лицо с провалившимися щеками выглядело измождённым, глаза лихорадочно блестели. Из-под чепца выбивались кудрявые золотистые волосы.

– Ушёл, – кивнула, наконец, Рума Вейзес. – Пойдём-ка в гостиную, только не шуми, а то шалопаи мои проснутся.

Гостиной оказалась скудно обставленная тесная комнатушка без единого окна. Из мебели здесь был только массивный стол с колченогими табуретками и деревянные сундуки, заваленные тряпьём. В очаге тлели дрова, озаряя комнату ржавым светом. Зато не стене висели картины. Их было много: пасторальные пейзажи, натюрморты и даже портрет хозяйки. Вернее, не портрет – карандашный набросок.

– Муж мой, – усмехнулась Рума, проследив за её взглядом, – художником был. Всё, что хочешь, мог нарисовать.

– Красиво! – искренне похвалила Селена.

Женщина вздохнула:

– Кое-что я продала, только не больно-то покупают. Ты проходи, садись вот к столу. Есть, небось, хочешь?

– Нисколько, – соврала Селена. – Почему вы мне помогаете?

Рума стиснула зубы:

– Ненавижу их!

– Кого?

– Чёрных. И гвардейцев. И короля, чтоб ему!

– Я думала, это район рыжих мидавов…

Рума прищурилась:

– Ты здесь недавно?

– Недавно.

– Как тебя зовут?

Можно было назвать любое имя, но врать почему-то не хотелось.

– Селена.

– Рыжих больше нет, Селена. И белых тоже. Теперь чёрный отряд патрулирует весь город.

Чёрный отряд? А где же белые? Где дядя Зак? Селена нахмурилась, пытаясь скрыть волнение. Сейчас нужно быть осторожной. Рума спасла её от мидава, но друг ли она? Что если это ловушка?

– Вы сказали: рыжих и белых больше нет? Что случилось?

Женщина присела на краешек табурета, заправила под чепец выбившиеся пряди, вздохнула, потеребила краешек холщовой скатерти:

– Ты совсем ничего не знаешь?

– Я только вернулась.

– Откуда?

– Из… издалека.

– Не хочешь говорить?

– Не могу.

– Ладно.

Рума впервые взглянула ей прямо в лицо. В глазах у неё стояли слёзы.

– Ладно, – повторила она. – Зато я могу. Чего мне бояться? Хотя, если подумать… у меня же дети. Два сына. Мальчики.

Это прозвучало забавно, но Селена даже не улыбнулась. По всему было видно, что женщина хочет рассказать какую-то непростую историю, но никак не может решиться. Нужно было придумать, как подержать разговор.

– Сколько им лет? – спросил Селена.

Взгляд портнихи прошёл над её правым ухом. Казалось, женщина пребывает в каком-то необъяснимом оцепенении.

– Кому?

– Вашим сыновьям.

– Ах, это! Три года и восемь лун.

– Они близнецы?

Рума непонимающе мотнула головой:

– С чего ты взяла?

– Вы сами сказали: три года и…

– Вот ты о чём! – она слабо улыбнулась. – Нет. Старшему – три года, младшему – восемь лун. Только я ведь о другом…

– О мидавах…

– Да. И о них тоже. Здесь слишком опасно, Селена! Слишком опасно!

Рума отчего-то понизила голос, и последние слова были произнесены хриплым шёпотом. Её тусклый и безжизненный взгляд вдруг лихорадочно вспыхнул, руки задрожали:

– Я соврала! Мне есть, чего бояться! Нам всем есть, чего бояться!

– О чём вы говорите?! – испугалась Селена. – Принести вам воды?

Вместо ответа Рума схватила её за руку и с силой дёрнула вниз, заставив опуститься на табурет. Казалось, она теряет рассудок:

– Молчи и слушай! Я видела их в ту ночь! Я знаю, что случилось на самом деле!

– В ту ночь? О чём вы?..

– Молчи и слушай! – она сглотнула, точно пытаясь протолкнуть в горло застрявший ком. – Теперь они говорят, что ничего этого не было! Нам показалось! Было просто восстание. Его подавили. Вот и всё.

– Восстание?

– Молчи и слушай! Никакого восстания не было! Они сами всё устроили. Убийцы!

Молчать и слушать было решительно невозможно, потому что Рума ничего толком не говорила, но Селена больше спрашивать не стала. Через некоторое время её терпение было вознаграждено. Женщина, похоже, собралась с мыслями, и невнятные выкрики стали походить на связный рассказ: