Александр Венгер - Затяжной конфликт. Роман

В баулы Максим загрузил давно подготовленные пакеты. Особо озаботился сохранностью водки, припасенной на случай, когда понадобится нарушить установленный в Дружине сухой закон. Достал из тайника под полом щит и булатный меч, освященные отцом Владимиром. Спрятал меч в ножны, пристегнутые к рюкзаку и выглядевшие как длинный боковой карман, на эфес нацепил для конспирации кокетливый чепчик. Интересно, зачем настоящий меч? Для антуража? Для дела имелся нормальный, деревянный. Сзади от рюкзака приладил шлем: в городе он надевал легкую каску, не скрывавшую лица.

Через несколько минут он уже ехал по Ленинградке, лавируя между машинами. Водители, залипшие во всегдашней московской пробке, завистливо смотрели ему вслед. Они и не догадывались, что он спешит на великую битву Света с Тьмой. Из окна роскошного «Сааба» призывно махнула рукой красавица-блондинка: дескать, куда же ты, прекрасный витязь? Впрочем, этот жест мог адресоваться не ему, а хлыщу из соседнего кабриолета.

Максим нравился женщинам. Потому что как иначе? Мужественная фигура, интересное сочетание темно-карих глаз со светлыми волосами. Курчавая аккуратно подстриженная борода… Он любил покрутиться перед зеркалом и легко прощал себе эту слабость – маленькую компенсацию за не сложившуюся личную жизнь. Вообще-то, за последние пару лет она могла бы сложиться, но, обжегшись один раз, он стал очень осторожен. Может быть, слишком осторожен, иногда думал он.

По Третьему кольцу добрался до Нижегородской улицы, вскоре перешедшей в Рязанский проспект. Тут стало посвободнее. Выехав за МКАД, сменил каску на шлем, хотя существенной разницы между Москвой и Люберцами не наблюдалось, только стало побольше зелени. У поворота на Егорьевское шоссе встретился магазинчик, и Максим закупил по десятку флаконов разных средств от комаров.

За Малаховкой дорога сузилась, осталось по одной полосе в каждую сторону, движение сделалось плотнее. Потом еще плотнее. А потом вовсе встало. Пришлось пробираться по обочине, заляпывая себя, мотоцикл и рюкзак грязью. Вскоре стала понятна причина пробки: посередине дороги, мордами друг к другу, стояли белый «Ситроен» и хищный черный «Чероки». И тут столкновение белых с черными, – усмехнулся Максим. – Правда, не слишком трагичное: дело ограничилось битыми фарами и помятыми капотами.

Дорога опять освободилась, и он поехал по-человечески, по проезжей части, раздумывая о том, какое ему дело до всего этого и почему он с белой ленточкой, пришпиленной к плечу, спешит Бог знает куда, черт знает зачем. Это всё чокнутый Слава-козлодой. Максим пару раз ездил с ним за грибами на его цельноржавом УАЗе и – надо же! – поддался на его уговоры. С чего вдруг? Вроде бы, в отличие от Славки, рассудительный, благоразумный. Может, устал быть таким благоразумным?

Так или иначе, он поехал на ближайшие полевые сборы. Всё оказалось на высшем уровне. Воевода – симпатичный парень, умерший четыреста лет назад и теперь воскресший (а кто проверит?). Ангелы за нас, придет время – присоединятся.

Потом было еще несколько выездов, а в промежутках – обучение фехтованию, тренировки в спортцентре «Богатырь», лекции, знакомство с эсхатологической литературой, беседы об извечной борьбе с темными силами за высшую справедливость, возведение оборонительных сооружений…

Впереди наметился затор: трактор с вихляющимся прицепом нахально перся чуть не по осевой, препятствуя обгону. Судя по всему, вообразил себя президентским лимузином.

…Максим рванул вправо так резко, что едва не упал. Грохот удара, лязг, скрежет… Самосвал, шедший сзади, не притормозил и впилился в тяжелую фуру. Счастье, что рефлексы опередили сознание. Запоздай Максим на долю секунды, его бы размазало между двумя грузовиками. Воевода, конечно, заявил бы, что это происки Врага. Максим, не углубляясь в конспирологические размышления, покрыл последними словами идиота, заснувшего за рулем самосвала, и привычно объехал затор по обочине.

Без новых приключений он добрался до Егорьевска. На въезде в город красовался герб: рука Святого Георгия с копьем, направленным в пасть дракона. Дракон был мощный, весь в чешуйчатой броне, а копье напоминало зубочистку. Исход поединка казался сомнительным.

С правой стороны дороги появились старые избы, бараки. Шоссе проходило по самой окраине города, по левую руку по-прежнему тянулся лес. Потом пошли унылые пустоши. Очередная надпись известила, что он въезжает в славную деревню Заболотье. Вскоре по обе стороны вновь начались низкие сырые леса. Максим проехал деревню Пёсье с покосившимися деревянными домишками и въехал в село Жабки, поразившее его двух- и трехэтажными сооружениями замысловатой формы. Он остановился и сфотографировал это великолепие.

Невдалеке притормозил еще один мотоцикл – шикарный «BMW». Максим давно уже видел его в зеркале, но не обращал внимания. Подумаешь, «BMW»! Таких пруд пруди. А вот «Лифан», преобразованный в «Мерседес», один на свете.

Мотоциклист стоял, разглядывая достопримечательности Жабок, и у Максима возникло неприятное чувство. Так бывает, когда пишешь письмо, а тебе заглядывают через плечо. Однако, присмотревшись, он заметил на рукаве незнакомца белую ленточку. «Свой! – успокоился он. – Видать, новенький. Подойти познакомиться, что ли? Да ладно, успеется».

Почти сразу вслед за Максимом незнакомый дружинник тоже оседлал свой «BMW» и тронулся с места.

За новорусскими Жабками опять замелькали островки леса, перемежающиеся пустырями. Синяя табличка попыталась предупредить, что впереди деревня Бураково, но кто-то уже не поленился переправить «Б» на «Д». Есть в русской глубинке люди, неравнодушные к каллиграфическим упражнениям!

Поселок Фрол мало отличался от любого другого: сюда нувориши еще не добрались. Заборы, куры, тощие собаки. Посреди дороги – растрескавшаяся доска. Максим ее объехал: запросто проколешь гвоздем шину. Так и есть! Мотоциклист, ехавший сзади, не поберегся – и тотчас остановился, уставился на заднее колесо. Взглянул вслед Максиму, злобно пнул свой «BMW». Небось, выругался, но за тарахтеньем двух мотоциклов этого слышно не было.

Поворот на Богомазово нашелся легко. Дорога паршивая: так называемая «улучшенная», а в просторечии «стиральная доска». Максим слез с мотоцикла проверить, хорошо ли укреплены вещи. Тряска предстоит изрядная, и если поклажа свалится в лужу, это будет не слишком приятно.

На обочине дороги стояли две девочки в одинаковых платьицах – похоже, сестры. Младшая, сероглазая девчушка лет восьми, обращаясь к старшей, задумчиво высказалась:

– Чё они всё ездют и ездют? Чё они, … ( непечатное слово ), что ли? Там же нет ни … ( опять непечатное слово ).