Эйрик Годвирдсон - Песня рун. Эхо древнего мира – II

– Ну… с пятерик наберется.

– Ага.

– Ты хочешь сказать, что не все будут так уж рады нам?

– Точно не примут как своих сразу, этому не удивляйся, – отрезал Вильманг.

– Даже ко мне привыкли не сразу, – подтвердила Айенга.

– Но теперь тебя-то знают!

– Угу, – Айенга вздохнула. – Что Грамбольд скажет?

– Ну, тебе, Айенга, он будет точно рад… а с мальцом пусть сам говорит, – снова развеселился Вильманг. – Не дрейфь, парень – Грамбольд умный и справедливый человек. Если пришел с добром – вы с ним договоритесь.

– А остальные?

– А остальные… как себя покажешь, – Вильманг пожал плечами.

– Или как старики скажут? – поддела Айенга

– Видно будет, – беспечно махнул рукой Вильманг.

– Я хочу быть другом людям Скарбора, – отозвался Йэстен. – И худого я точно не мыслю.

– Это славно, – кивнул Вильманг. – Вон, гляди, город уже.

Город лежал среди зеленой вытянутой луговины, изумрудным языком тянущейся от гор к морю меж двух рек. Он не был так уж велик – для привыкшего к шумному, каменному лабиринту Эклиса Йэстена так особенно. Отсюда Скарбор показался и вовсе игрушкой, крепостью, построенной из ореховых прутиков – с его стеной из бревен и высокими воротами, с деревянными домами, людьми – не больше маковых зернышек для глядящего издали…

Они шли вперед, по утоптанной дороге, и город заметно увеличивался.

Вскоре всадник разглядел в подробностях и россыпь невысоких домов, чем-то похожих на тот, в онгшальдовой усадьбе, и крошечные хозяйственные постройки вокруг каждого, и заостренные бревна ограды, и даже башенку с навесом – прямо над воротами, явно дозорную. Там кто-то был, и их наверняка заметят задолго до того, как Вильманг постучит в ворота. Скорее всего, уже заметили.

У речных берегов близ города и у самой кромки моря, лениво плещущего о галечный серый берег, сушились лодки и снасти, дальше, у отвесных скал-стен фьорда, стояли большие корабли северян, ладьи с драконьими головами. У вытащенных на берег суденышек и рыбацкого скарба тоже были люди, занятые какими-то своими простыми делами – и они тоже потянулись к городу, оставив дела, когда увидели идущих. Может, без дракона они не привлекли бы столько внимания – но Скай был с ними, шел рядом со всадником, сложив крылья. Йэстену подумалось – лучше так, чем вызвать переполох, когда дракон с шумом приземлится на площади… ну или что там в городе под нее приспособлено.

Он понимал, что смотрят, скорее всего, на Ская – но казалось, взгляды незнакомцев липнут к одежде и коже, и чувствовал себя неуютно. Понял, что трусит – а вдруг прогонят? Или… впрочем, какое там «или»! Бояться какой-то опасности он и не думал – а вот выглядеть белой вороной оказалось неожиданно неприятно.

Повернулся к спутникам:

– Айенга… если нас примут охотно, пообещай научить меня рунному знанию по-настоящему, хорошо?

Волчица хохотнула, подумала… а потом сказала:

– Твоя просьба настолько же бредовая, как и предположение о теплой встрече, ты просто до конца не понимаешь этой бредовости… но хорошо, даю слово. Вильманг, ты слышал.

– Слышал, – кивнул он. – Но руны… да уж!

Айенга невнятно пробурчала что-то, и Йэстен не стал уточнять – понял, что волчица выбранилась, сетуя на то, что позволила втянуть себя в происходящее.

Вот идущие следом приблизились – северяне, люди снеррг, они были и похожи, и нет на то, что думал себе о них Йэстен. Что он слышал о горскунцах? Мужчин в крайморских землях звали пиратами и разбойниками. Экванские купцы в Эклисе порой рассказывали о горскунцах, как о нелюдимых и диковатых, верящих в странные вещи, одевающихся или с варварской роскошью, или простецки и некрасиво. О женщинах горскуна вообще никто ничего не знал – те не забирались так далеко от дома, чтоб купцы и моряки могли что-то о них рассказать. А учитель Силас и сам не был знаком с этим народом так уж близко. «Люди всегда люди… все живущие похожи в главном – хотят жить, любят своих и не верят чужим, Йэстен, вот что главное» – так говорил учитель, да.

Йэстен понимал, что россказни путешественников мало чем походили на правду – а слова учителя предстояло проверить. Вот и ворота, и Вильмангу даже не нужно стучать – отворяют и впускают, и народу становится сразу же больше. За воротами – площадь, но совсем небольшая. Дома и всякий скарб у их стен, и облепивших крыши детей, бродящих по улицам коз и рыжих лохматых свиней рассматривать некогда – Вильманг сказал идти сразу к Грамбольду, в Большой Дом. Да, тот самый чертог конунга, как и говорила Айенга.

– Откуда он знает, что к нему идут?

– О, не беспокойся, уже успели доложить, – усмехнулся Вильманг.

Люди снеррг шли рядом и чуть впереди. Люди снеррг догоняли гостей и шли сзади.

Мужчины и женщины вокруг были самые разные: молодые, старые, красивые и обычные, хмурые, любопытные… беловолосые, русые, рыжеватые, изредка – темно-пепельные. Одетые в лен и шерсть – большей частью серую, рыжую, крапивно-зеленую и тускло-синюю – несколько слоев одежды, на верхней – извилистая вышивка, у всех – бронзовые и серебряные пряжки; у женщин бусы и подвесы на груди, у мужчин – в косах и бородах темляки, и богато украшенные накладками ножны на поясах, и хитрые узорные пряжечки на полосах ткани, что обмотаны вокруг голеней – эти люди любили украшения и явно умели работать со стеклом и металлом ничуть не хуже, чем мастера Кортуанска или Краймора.

Их, высыпавших встречать гостей, было не так уж много – но они все то и дело посматривали на пришедших, обменивались фразами на своем языке… о, как был Йэстен рад тому, что хоть немного выучил его!

– Поглядите, поглядите… глазам не верю!

– Вильманг, ты снова нашел свою волчицу!

– О, Айенга! Приветствую тебя, белая!

– Что, наскучило просто так в разведку ходить – добыл себе приятелей?

– Да, Хельги, разумеется – с тобой пить скучно стало, каждый раз выдуешь бочку и спать, – то ли огрызнулся, то ли отшутился Вильманг.

– Смотрите, дракон… дракон-то какой! Наш, северный ведь?

– Наш… а может, и нет. Да полно, чудится поди… дракон-то!

Скай молчал – прекрасно понимал, как всколыхнет толпу его речь.

– Вильманг! Я скажу Грамбольду, чтоб не отправлял тебя дозорным, каждый раз какие-то новости!

– Иди ты в ботинок дырявый, Бран! – отмахивался Вильманг.

– Эй, а вы больше никого не собираетесь тут жечь?

– Заткните его кто-нибудь, а…

– Вильманг, тащи свою компанию обратно, у меня с прошлого раза куры нестись не начали еще.

Вильманг остановился так резко, что Йэстен налетел на него, как на внезапно выросшее посреди улицы дерево. Фыркнул, как рассерженный зверь, а потом широко улыбнулся и шагнул в толпу:

– Рагге! Какой ты весельчак с утра, я погляжу! А поди-ка сюда, и ты у меня живо и сам за кукарекаешь, и перьями обрастешь и нести начнешь – только, боюсь не яйца. Ну а если и их, то…