Алексей Кудесин - Школа богатырей. Вольные люди

– Уф, можно расслабиться… – Любим растёкся по седлу. И тут конь вломился в лес. С хрустом повалились деревья, отрока тряхнуло, ещё и ещё. Тряска отозвалась болью в костях. Он сжал зубы в попытке перетерпеть, не закричать.

И тут произошло то, что заставило Любима позабыть о боли.

– Кто это там? – воскликнул Полушка. Конь развернулся, и Любим увидел небольшую поляну, а на ней сгорбленную несчастную фигуру, сидящую на поваленном дереве. Не сразу узнал Лексия, настолько привык видеть его наглым и гордым.

Сын богатыря выпрямился, на лице отразилось удивление, потом все заслонила досада. Ещё вчера Любим ничего бы не заметил, теперь в нем бурлила земная тяга. Он приметил, как напружинились ноги тягателя, как сгруппировалось для прыжка тело. Теперь даже заранее мог сказать в какую сторону прыгнет Лексий.

– Постой… – Любим потянулся к Лексию и едва не свалился с коня. Полушка поспешно придержал его, конь переступил вбок, подхватывая. Сын Алёши замер, все ещё в напружиненном состоянии – вот-вот прыгнет.

– Ты хочешь говорить со мной, после того что было? – глухо проговорил он. Любим вспомнил, как сын легендарного богатыря пытался умыкнуть булаву Ильи у них из под носа и ощутил злость. И правда, чего я к нему пристал?

Досадливо отмахнулся от недобрых мыслей. Есть вещи куда важнее, чем предательство.

– Там в Потерянном Граде, – сказал, – я видел твоего отца.

Лексий медленно распустил узлы мышц, готовых к прыжку. Он обернулся и поднял на Любимку взгляд.

– Что ты сказал?

– Я видел слепок истории. Не знаю, как это произошло, но передо мной предстало то, что случилось здесь пятнадцать лет назад.

Полушка сверкнул в сторону Любима острым взглядом.

– Почему ты ничего не сказал? Это недопустимо…

– Не было случая… – дёрнул щекой Любим. – Я знаю правду, про твоего отца! Хочешь услышать?

Кулаки тягателя сжались, лицо исказила гримаса боли.

– Правду?! Какую такую правду?! – воскликнул Лексий. – Неужели ты знаешь, почему он бросил своего только что рождённого сына и пропал неведомо куда?!

Столько ненависти плеснуло на Любима из глаз Лексия, что сумел лишь кивнуть в ответ. Вот значит какую боль он носит в себе. Кто бы мог подумать. Всегда такой невозмутимый и насмешливый, ни разу не позволил прорваться этой боли наружу.

– А я не желаю знать! – сказал, как обрубил Лексий. – И другим не вздумай…

Парень посмотрел мимо Любима на Полушку и сплюнул.

– Ну вас…

Он резко развернулся и пошёл в лес. По-простому пошёл, без богатырских прыжков и ускорений.

– Не нужна ему твоя правда, – тихо шепнул писарь, и в голосе его проскользнули рокочущие нотки Харитона. – Не делай больше так!..

– Да, не нужна… – проговорил Любим потеряно. Лексий считает, что отец предал его, что станет, если узнает, что вместе с семьёй он предал и родину, предал свет.

– Ты хотел овладеть булавой Ильи, но я думаю, тебе больше подойдёт сабля твоего отца, – крикнул он в спину уходящего тягателя. Того уже почти не видно было за лапами елей.

Лексий остановился, на середине шага, хоть и не оглянулся.

– Что ты творишь?! Нельзя! Не говори! – зашипел писарь. Но Любим понял, что не может молчать. Как-никак провёл не один месяц рядом с этим ершистым парнем.

– Он же мой товарищ, – проговорил отрок. – Как я могу смолчать?

Лексий не уходил, слушал. Полушка пульсировал глазами. По лицу волнами шли чувства.

– Сабля Алёши Поповича. Я знаю, где она!

– Любим. Давай все обсудим, – в рокочущем голосе Харитона появились несвойственные ему нотки раздражения и торопливости. – Мы не можем так просто разбазаривать такие сведения. Мы все должны продумать…

– Лексий его сын, – молвил Любим со странным чувством внутренней правоты. – Кому, как не ему…

– Лексий – предатель! Он ослушался командира, – прогремел Полушка. – Разве можем мы доверить ему одну из легендарных вещей?!

Бурушка всхрапнул и закивал, перебирая копытами. Он явно соглашался со словами писаря.

– Ты же слышал о боли, которую он носит в себе! – закричал Любим в ответ. Самым обидным показалось то, что чёрствого и всегда правильного Харитона поддержал богатырский конь. – Я уверен в Лексие! Он никогда не встанет на сторону зла!

Конь вновь всхрапнул и запрядал ушами.

– Бурушка, почему ты на его стороне? Микола никогда бы не осудил так строго человека! Он всегда давал шанс…

– Любим, ты слишком юн и наивен, – пророкотал Харитон губами Полушки. – А враг хитёр и подл. Настолько подл, что ты даже не можешь себе вообразить. Не говори ему, где сабля. Он предал тебя из-за булавы. Предаст опять!

Лексий от каждого слова вздрагивал, как от пощёчины. "Он предал!", "Предаст опять!" Парень сгорбился и медленно побрёл к лесу. Казалось, у него отняли пару десятков лет жизни.

– Нет! – воскликнул Любим. – Лексий – богатырь земли русской. Я верю в него!

Писарь порывался ещё что-то сказать, но отрок уже отвернулся.

– Уральские горы. Видение было как-бы сверху. Длинный хребет. Это вроде бы Тайга, но там с севера есть проход. Если ты смел и все ещё хочешь иметь легендарный артефакт…

Он замолчал. Полушка застыл, округлив рот на середине слова. Зрачки его бешено пульсировали. Потом писарь кивнул и прикрыл глаза. Когда он открыл их вновь, зрачки были обычного размера.

– Любим, что ты наделал! – проговорил писарь усталым голосом. – Теперь я должен задержать Лексия. Он не из нашего княжества, отпускать его опасно.

Полушка отпустил стремя коня и соскочил на землю. Сын богатыря оскалился и затравленно оглянулся. От писаря волнами пошло ощущение мощи, словно приоткрылись невидимые врата.

– Не пытайся бежать, – сказал Полушка. Глаза его сверкнули зелёным. Тягатель застыл, словно его члены вмёрзли в невидимый лёд. – Вот так. Молодец! Позволь мне тебя принять…

Любим прикусил губу. Отчего Харитон не слушает его?! Не должно так быть! Одновременно понимал, что время слов закончилось. Писарь не станет его слушать.

– Бурушка! Помоги… – взмолился Любим. – Микола дал бы парню шанс! Он встал бы на мою сторону.

Конь всхрапнул и дёрнул головой с явным неодобрением.

– Ты сам знаешь, что дедка не такой, как дядька Харитон. Он верил в людей…

Сказал так и осёкся. Прозвучало, будто Миколы уже нет. Тут же почувствовал, как мышцы коня деревенеют под ним, потом из глубины конской туши донёсся всхлип.

Бурушка вскинул голову и заржал. Лес содрогнулся от этого ржания. Любим ощутил в нем согласие и непонятную горечь…

– Да. Ты понимаешь, что Микола…

Конь топнул и дёрнул крупом в сторону, Любимка охнуть не успел, как соскользнул наземь.

– Дядька писа-а-арь! – заорал он и бултыхнулся в землю, как в воду. Палица Ильи осталась лежать как ни в чем не бывало притороченная к луке седла.