Игнат Кравцов - Соноканский воин. ИЗГНАНИЕ

Нут очень гордился распределением ударов по всей площади спины. Казалось, что он испытывает изрядное количество удовольствия, когда ему предоставляется возможность кого-то отхлыстать. Энтузиазм на его лице был отвратителен. Я старался унять вскипающую в моем теле ярость.

– Чем больше ты будешь прыгать, тем будет хуже!

Нут всегда говорил то же самое своим жертвам, прежде чем начать. Это была просто еще одна часть его ритуала.

Все мое тело сжалось. Я шагнул ближе к столбу, ухватился обеими руками за лишнюю петлю цепи и крепко сжал ее. Я сделал так, чтобы держать свой язык между зубов. Я слышал рассказы о других, которые прокусили его насквозь от боли.

Я повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Нут снова взмахнул хлыстом над головой. Я закрыл глаза и напряг каждый мускул своего тела. Хлыст ударил. Я почувствовал, как он обжег мне спину, словно раскаленное железо. Мне хотелось закричать, но я сдержался.

– Один! – крикнул Нут достаточно громко, чтобы все услышали.

И снова хлыст нашел свою цель, и я вцепился в цепи, чтобы ноги не подкосились.

– Два! – я слышал, как сестра хнычет слева от меня.

Я был рад, что моей матери там не было. Боль пронзила мое тело, и я оказался прижатым к столбу. Холодный камень на моей груди был немалым облегчением. У меня перехватило дыхание. Каждый новый удар выбивал воздух из моих легких.

– Четыре!.. Пять!.. Шесть!..

Нут продолжал раскачиваться, не проявляя милосердия. Костяшки моих пальцев побелели, а зубы заскрежетали от напряжения, с которым я держал рот закрытым. Я чувствовал, как теплая кровь бежит по моей спине. Маленькие брызги присоединились к другим бесчисленным каплям на фреске у моих ног.

– Восемь!.. Девять!.. Десять!..

Я отчаянно пытался сосредоточиться – это тактика, которой нас учили, чтобы не сломаться под пыткой, но она не сработала.

После порки наступила короткая пауза. Я попытался повернуть голову, чтобы посмотреть, но почему-то моя шея не двигалась. Слезы жгли уголки моих глаз, пока я пытался сдержать их.

В толпе послышался шепот. Я подумал, не решил ли Совет проявить снисходительность, но тут над толпой прогремел голос Рогпера.

– Это было десять за мошенничество. Осталось еще десять.

У меня упало сердце. Было бы легче, если бы они никогда не останавливались. К этому времени я мог бы быть уже на полпути к финальной десятке вместо того, чтобы просто готовиться к старту. Раздался знакомый раскат грома, и у меня свело спину.

– Один!

Один? Почему один?! Он что, не мог продолжать с одиннадцати? В какой-то момент мне показалось, что они начинают все сначала. Я чуть не рассмеялся от этой абсурдной мысли.

– Два!

Боль была невыносимой. Я больше не мог этого терпеть. Я хотел сдаться. Мне хотелось молить о пощаде. Я мог бы прямо сейчас отречься и сказать им все, что они хотели услышать, если бы они захотели остановиться.

– Три!

У меня подкосились ноги. Мои руки соскользнули, и я приземлился на колени. Отец ринулся вперед, но другие в толпе схватили его и удержали. Сестра закрыла лицо руками, а брат просто смотрел на булыжники у своих ног.

– Четыре!.. Пять!

Еще один щелчок хлыста, и мой разум начал ускользать. У меня закружилась голова. Я почувствовал, как что-то холодное коснулось моего лица. Я посмотрел сквозь веки и смутно осознал, что прижат к столбу. Грубый холодный камень коснулся моей щеки.

– Шесть!.. Семь!

Счет Нута затих вдали. Я больше не чувствовал боли. На самом деле, я не мог ничего чувствовать. Это было странное эйфорическое ощущение, как когда выходишь из одного из туннелей города, чтобы прогуляться в свете наверху. Только все было наоборот. Я видел свет, но он становился все более далеким. Меня затягивало все дальше и дальше в темноту. Довольно скоро он полностью окутал меня. Я понятия не имел, закончил ли Нут свой счет. Последнее, что я помнил, был нежный голос моей матери, приказывающий мне спать.

Что-то выдернуло меня из темноты. Когда мой разум прояснился, я задался вопросом, почему я вообще проснулся. Выворачивающая внутренности боль хлынула на меня, как жидкий огонь, пузырящийся в самых глубоких пещерах. Я закрыл глаза и попытался вернуться обратно в темноту. Там было спокойно, не было жгучей боли, отсутствовали члены Совета, приговаривающие меня к незаслуженному наказанию, Нут, практикующий свои навыки на моей шкуре, и Амрод, насмехающийся надо мной. Я хотел остаться в этой темноте и никогда не возвращаться в реальность.

– Варбог… Ты не спишь? – нежный голос матери вернул меня.

Я, услышав любимый голос, немного приоткрыл глаза.

– Он просыпается, Фроуд… Фроуд… – мама тихонько позвала отца. – Ты мой хороший. Ты был несколько часов без сознания. Я уже начала беспокоиться.

– Да, если бы он не проснулся сегодня вечером, я бы нанес Нуту небольшой визит.

Думаю, не нужно уточнять, что имел в виду мой отец.

– Тише, Фроуд. Дети могли тебя услышать.

Отец что-то пробормотал себе под нос, но это было слишком тихо, чтобы я мог расслышать его слова.

Янтарный свет свечи, горевшей на столике возле моей кровати, отбрасывал глубокие тени на лица родителей, которые уже были измучены беспокойством обо мне.

Как и у всех остальных соноканцев, у моих родителей были темные волосы и светлая кожа. У отца была короткая стрижка, так как короткие волосы не давали противнику возможности за них ухватиться в бою. Моя мама, вероятно, предпочла бы сделать то же самое, но она знала, как сильно отец любил ее длинные кудри. Мой отец был ниже ростом, чем большинство мужчин-соноканцев, что, по его словам, было преимуществом, когда приходилось быть незаметным, выполняя свои контракты.

– А вот и он, – сказал отец, ободряюще положив руку мне на плечо. – Мой воин!

Я хотел улыбнуться, но это было больше похоже на гримасу, чем на что-либо другое.

– Еще никто так достойно не стоял перед хлыстом Нута. Я видел, как взрослые мужчины плачут и испражняются от его ударов. Но только не мой сын! – отец наклонился чуть ближе ко мне и тихонько сказал: – Ты бы видел выражение лица Рогпера. Я никогда не видел его таким разочарованным, – он рассмеялся и, потрепав меня по макушке, добавил: – Я очень горжусь тобой!

– Тебе нужно прекратить использовать свои магические способности во время тренировок, – сказала мама.

Ее слова были резкими, но по выражению лица я понял, что они были произнесены с искренней заботой.

– Использование магии может опять привлечь внимание к тебе.

Я сделал глубокий вдох, но боль от ран в спине мешала мне.

– У меня есть эти способности не просто так, – сказал я. – А если они у меня есть, значит, я могу и должен ими пользоваться.