Натали Якобсон - Изувеченный. Склеп семи ангелов

– Девушка по имени Морисса?

– Вроде бы… – Брэд пожал плечами. Но лишних вопросов задавать не стал.

– Ты не мог бы разузнать, в какую именно больницу ее отвезли?

Он только кивнул и тут же отошел, чтобы кого-нибудь порасспрашивать для Клер. Благо, народу вокруг суетилось множество. Сама Клер была рада тому, что от нее, наконец, отстали. Уж она то точно не могла им ничем помочь. Она не эксперт по взрывам и поножовщинам.

Единственное, что было неприятно это легкое чувство какого-то избавления. Как будто у Клер удалили грибок. Ощущение было таким, словно кто-то решил за нее ее проблему. Она ведь ни раз злилась на этих ребят за то, что они неистовствуют по ночам и включают музыку на всю громкость. Теперь их всех не было. Но испытывать угрызения совести все равно было рано. Ведь она их не убивала. А одного желания, чтобы уничтожить кого-то недостаточно.

Ведь, правда? Если бы у Клер был ручной попугай она бы непременно спросила его об этом. И он, конечно же, прокаркал бы «да». Ее бы такой ответ утешил.

А вот невежливое обращения полицейских сегодня ее только разнервировало. Какие-то пухлые женщины в форме, очевидно, пользуясь вовсю преимуществами своего пола, бесцеремонно вцеплялись ей в руку, дергали, таращились на нее во все глаза, словно хотели прожечь насквозь. Это было так неприятно. Клер с отвращением поморщилась.

Она стояла на крыльце и лениво наблюдала, как ее сегодняшние мучители рассаживаются назад по машинам. Фургоны скорой помощи уже уехали, вслед за ними разъезжались и полицейские автомобили. Правда, дорога была довольно узкой. Здесь было совсем негде разъехаться. Рулившие в одну и ту же сторону шоферы разных машин этого не учли и вдруг… все произошло так быстро и неожиданно, что Клер не успела даже моргнуть. Две полицейские машины нелепо столкнулись, задев друг друга капотами. Всего в нескольких метрах от дома Клер прозвучал взрыв.

Что за ужасный день? Как быстро вещи, которые еще недавно существовали и двигались, способны превратиться в пепел и горки изувеченных конечностей и деталей. Клер смотрела с недоумением и испугом. Ее друг все так же ругался и обвинял в небрежности всех вокруг, но теперь уже себе под нос, потому что больше спорить было не с кем. Никого просто не осталось.

В другой ситуации Клер бы тоже начала вслух изумляться такому нелепому стечению обстоятельств и людской неаккуратности. Но сейчас ей сделалось дурно. Она глядела уже не на дым, поднимавшийся от сгоревших груд металла, а на собственные руки. Ладони были чистыми и гладкими, но ей почему-то казалось, что они в крови.

Клер запомнила адрес больницы, в которую доставили искалеченную Мориссу. Врачи долго боролись за жизнь пациентки в реанимации. Но лучше бы они ее не спасали. Говорили, что у пострадавшей началась тяжелейшая депрессия, готовая перейти в паранойю. Клер звонила несколько раз в отделение интенсивной терапии, куда перевели Мориссу. Похоже, дела были совсем плохи. Посетители пока не допускались. По причине того, что пациентка сильно страдала, о ней старались говорить как можно меньше. Видимо, случай был такой, что напугал даже всех врачей.

После нескольких звонков Клер начали принимать за близкую родственницу или подругу. Из чего можно было сделать вывод, что другие родные от Мориссы отказались. Во всяком случае, Клер была единственной, кто пожелала ее навестить.

Медсестры попросили ее быть в разговоре, как можно более сдержанной. Ни в коем случае не упоминать о зеркалах.

Клер не понимала, к чему такая предосторожность, пока не увидела саму пациентку в палате. Зрелище оказалось более чем плачевным. За толстыми слоями бинтов не было видно искалеченных рук и ног, но можно было заметить, что большинства пальцев не хватает. Насколько Клер поняла с чужих слов, девушке начисто выжгло глаза и ноздри, но язык во рту остался. Говорить им она могла. Вернее едва ворочать. И все равно у Клер создалось впечатление, что она стоит рядом с мумией, уложенной в инвалидное кресло. И в этой мумии все еще теплилась жизнь, что немало пугало.

– Ты меня знаешь, но не по имени, – Клер присела рядом и порывалась взять искалеченную за руку, но брезгливость ее останавливала. Она даже не думала, что девушка что-то ей ответит. Ведь язык в ее рту тоже вроде бы еще был в ожогах, но тихие слова вдруг неразборчиво полились. Клер даже пришлось наклониться, чтобы их расслышать.

– Ты пришла за тем, что осталось?

– От чего? – не поняла Клер.

– От тела? – калека вздохнула, что явно причинило ей боль. Она сжалась в своем кресле, как устрица, которая боится удара, но убежать не способна. – Ты та, кто приходит вместе с ним?

– Нет, – Клер нахмурилась. – Вместе с кем?

– Ну, с ним… – покалеченная сильно занервничала. – С ним приходит боль. И ты…

– Нет, я пришла навестить тебя, – поспешила заверить Клер. – Ты не знала меня лично, но часто видела. Мы почти каждый день проходили мимо друг друга. Ты с твоим парнем и я. Я живу по соседству от его дома.

Морисса напряглась в своих тугих бинтах, как в скорлупе. Болезненно облепившей то, что осталось от ее тела. Живые мощи. Клер вздрогнула, когда рука, на которой можно было не досчитаться пальцев, потянулась к ней.

– Ты кудрявая и бледная?

– Да! – Клер кивнула с улыбкой, которую собеседница, конечно же, не могла увидеть. – Вы с парнем смеялись каждый раз, когда замечали, как я возвращаюсь из супермаркета с пакетами покупок. Наверное, вам казалось чем-то забавным, что я вынуждена ходить в магазин сама.

Губы под бинтами чуть не перекривились в улыбки, но тут же сжались от боли. Рот среди бинтов казался жутким кровавым провалом, и Клер отпрянула.

– Нет, что ты, мы смеялись из-за того, что нам не приходилось таскать сумки из магазина, потому что мы дожидались, пока это сделают родители.

– Вот, как? Мне бы таких родителей!

Клер хотелось ее чем-то ободрить. Она видела, что каждое слово дается Мориссе с трудом. Скоро она совсем устанет, а ведь Клер даже не подошла к цели своего визита. Наверняка, несчастную уже допрашивали детективы. И все же Клер хотела узнать кое-что особенное.

– Скажи мне, ты не видела никого необычного перед тех, как…

Клер запнулась. У нее не поворачивался язык, чтобы заикнуться о происшествии. Это было бы слишком жестоко.

– Перед тем, как наступила боль, – подсказала Морисса.

– Да! – Клер ухватилась за подсказку, какой бы жестокой она не была. – Именно перед тем мигом. Ты не замечала никого…

– Он был похож на тебя.

Фраза Мориссы ее даже испугала.

– Как это? – Клер вся напряглась.

– Он прошел мимо, но как будто пролетел. Такой красивый! Обжигающе красивый! Такой, что при виде него вдруг понимаешь все собственное ничтожество.