Татьяна Шуран - Джульетта Ди

– Ты во мне ошиблась.

Алекс ждал, что она что-нибудь ответит. «Да», или «Будь ты проклят». Или: «Я буду ненавидеть тебя до конца своих дней». Любой вариант был бы неплох, но Лиза промолчала.

Выждав больше, чем требовалось, он встал, дошёл до двери, вернулся, сжал её руку и поцеловал тонкие, хрупкие, бледно-голубые пальчики, – и тогда уже ушёл окончательно.

***

Два дня спустя Алекс с интересом наблюдал из окна комнаты брата за подъезжающими машинами. Шёл проливной дождь, всё небо обложили пепельные тучи с краями цвета жжёного сахара, и он даже не смог понять, которая из вышедших фигур – женская. Борису из инвалидной коляски улица была не видна, и он довольствовался тем, что наблюдал за наблюдающим.

– Видел что?

– Неа.

– Может, одно и к лучшему.

– Спасибо, очень смешно.

– А сколько ей лет?

– Она почти как я.

Брат сложил руки на прикрытых пледом коленях и опустил голову, словно решал в уме очередную задачу по физике кристаллов.

– Будь с ней поласковее. Не режь по живому, как ты любишь. У неё там вся семья осталась.

– Борь! Не беси меня!

***

А вечером состоялся приём по случаю помолвки. Знать съезжалась к Мраморному дворцу на бронированных лимузинах, разбредалась по галереям и залам, перешёптывалась, охваченная недоверием, любопытством и завистью: Вороновы и так были самым сильным воинским кланом Петербурга, а в союзе с таинственными обитателями острова, который никто уже не чаял разыскать, их влияние обещало ещё возрасти.

Алекс был настроен скептически. Что произошло на острове, никто на самом деле толком не понял, связь была очень плохая, и судя по всему, им требовалась срочная эвакуация, а корабль невесты пошёл первым, как разведывательный: он был оснащён лучше других, и предполагалось, что у него больше шансов найти дорогу. Из Петербурга засечь местонахождение острова не могли никакими приборами, получалось, что его просто нет. Мягко говоря, такое начало не сулило спокойную жизнь, но Виктор – отец Алекса и глава клана, несмотря на ранение и преклонные лета, был твёрдо намерен изыскивать для войны со змеями любые, даже самые рискованные средства. Поэтому он, не сморгнув единственным уцелевшим глазом, преподносил коллегам по сталкингу союз с невидимым Кронштадтом как безусловный стратегический успех, а о сопутствующих сложностях именитые гости ничего не знали.

Алекс готовился добросовестно выполнить свой общественный долг и выглядел так, чтобы фотографии в газетах получились хорошие. Когда гости расселись за бесконечно-длинным лилейно-белым столом, Виктор официально, для журналистов, повторил историю переговоров с островом Котлин и объявил о помолвке младшего сына Александра с леди Диной Гордеевой, дочерью генерал-губернатора Кронштадта, в знак будущего военного союза. Глядя на отца – высокого, темноликого массивного мужчину с абсолютно лысым рельефным черепом, вся левая часть которого была изуродована осколками лунара, взорвавшегося во время эксперимента в лаборатории – белые кристаллы вплавились прямо в кость, – Алекс подумал, что леди Дина при виде такого союзника может попросту испугаться.

– А сейчас я хочу представить всем нашу прекрасную гостью, леди Дину, – прозвучал завершающий пассаж, и двойные двери, ведущие в зал, распахнулись.

В первый момент Алексу показалось, что он ослеп. Потом – что отключился и видит мираж. Он осторожно глянул на гостей, потом на компас. По внешним признакам выходило, что девушка настоящая.

Она вошла, вся облитая белым шёлком, как ослепительным светом. Её божественно-юное, мраморно-бледное лицо с тонкими, поразительно изящными чертами сияло, восхитительные чёрные кудри развевались по плечам, и особенно ярко выделялись тонкие чёрные брови и сверкающие ледяным блеском чёрные глаза. В сопровождении затянутых в чёрное телохранителей она казалась белым призраком, явившимся неискушённым людям из снега и лунных ночей. Она вошла стремительно, уверенным шагом, как командир в воинский штаб, величественно приветствовала Виктора лёгким наклоном головы и развернулась к гостям.

– Благодарю за гостеприимство, – её голос прозвучал необыкновенно холодно и мелодично. – Я очень рада видеть всех вас и уверена, что теперь, когда главы всех благородных домов объединят усилия, мы сможем надеяться на победу.

Да ведь это змея! – вдруг совершенно отчётливо подумал Алекс. Неужели другие этого не замечают?

– Вы оказали нам честь своим визитом, – ответил Виктор, и гости, вставшие, чтобы приветствовать девушку, расселись по местам.

Алекс возблагодарил формальности и с великим тщанием принялся жонглировать изощрёнными столовыми приборами, не поднимая глаз на невесту. Пусть думает, что он смущён, как мальчик. Мысль Алекса тем временем лихорадочно работала. Он, потомственный сталкер с многолетним опытом, тщился вспомнить всё, что известно – из опыта, исследований, слухов, городских легенд, даже самых бредовых, о способности змей к перевоплощению. Собственно говоря, обычный человек, не воин, видел змею в истинном обличье только один раз – в последний момент перед смертью. Змеи не нападали на людей непосредственно, открыто. Чтобы добраться до жертвы, им требовалось сначала захватить её внимание и с помощью миражей втянуть в свою мерность. Чтобы заставить человека приблизиться, змея могла подавать в его сознание невероятно убедительные, завораживающие образы. Они были «ярче реального» – совершенно конкретный термин из пособий по психологии сталкинга. Их отличала – хотя уловить это глубинное отличие труднее всего – именно неспособность человека подвергнуть их критике, сомнению, разбору. Очевидно, змеи обладали способностью к телепатии, по крайней мере частичной, потому что безошибочно играли на самых потаённых струнах: их воздействие всегда было «индивидуально окрашено», «синхронизировано» с внутренним миром жертвы. Причём, если воздействию подвергалось сразу несколько человек, каждому транслировался свой мираж, уводивший на всё более глубокий уровень, – главное, чтобы жертва забылась, хоть на миг. Этого мига было достаточно. В физический мир возвращался уже не человек, а мёртвое тело. Без единой капли крови – змеи питались кровью людей.

Поначалу превосходство змей казалось тотальным. По счастью, большую часть времени их мир находился слишком далеко от людского. Вероятность контакта возникала только при пересечении измерений, происходившем на дне реки – для людей это выглядело так, словно со дна поднимались потоки, сияющие белым светом; из-за этого явления слова «прилив» и «отлив» обрели в Петербурге второе, зловещее значение. Но постепенно выяснилось, что некоторые люди обладают врождённой устойчивостью к гипнозу змей. Они могли отследить внушение и даже сопротивляться ему, а потом научились сражаться. Они видели змей в их истинном облике. Силой своего сознания они вызывали в экстра-мерности особый эффект – «лунный крик», яркую вспышку белого электричества, которая в точках наивысшей концентрации превращалась в ослепительно-белые кристаллы. Эти спасительные артефакты получили в народе название «лунары». Их воздействие подавляло волю змей, разоблачало их, изгоняло – правда, не убивало, но – насколько можно было судить – причиняло вред. Лунары стали единственной защитой города от змей, а люди, способные их создавать по всей глубине мерностей – единственной надеждой. Таких людей стали называть сталкерами. Они сформировали военную аристократию нового мира.