Мэй Тория - Хакайна. Убийца Судьбы

– Еще саке для леди! – немедленно распорядился все тот же Хэйске. – Сегодня можно пить сколько угодно! Не стесняйся!

– Она выпила не меньше вас, не надо ее заставлять, – укоризненно покачал головой Сайто.

Тэкеру удивило, что молчаливый самурай любил выпить не меньше двух разгильдяев. Вот только на него напиток не действовал. Неизвестно, кому повезло больше: какой вообще смысл пить, если саке не веселит и не разгоняет кровь?

– Шутишь? Она вовсе не пьяна.

Его слова заставляют Нагакуру оторваться от трапезы.

– Просто мне нужно больше, чтобы опьянеть в доску, – небрежно пожала плечами блондинка.

– Вас даже девушка может перепить, – беззлобно заметил Окита, но самураи приняли его слова за вызов и принялись пить активнее.

– Как дети малые, – усмехнулась Тэкера и покачала головой. – Пожалуй, мне не помешает подышать свежим воздухом.

Окита внимательно проследил, как она удалилась в сторону балкона.

Тэкера оперлась на перила и запрокинула голову, подставляя лицо свежим потокам. В голове проносились обрывки воспоминаний из времени, когда их компания веселилась в идзакая. На лице появилась едва заметная улыбка.

«И кто же за вами присматривает сейчас?»

– Опять ностальгируешь?

Сёдзи едва слышно закрылись. Не трудно догадаться, кто сейчас стоит за спиной.

Тэкера даже не удосужилась обернуться, так и замерла, рассматривая небо, сплошь усеянное ярко сияющими звездами.

– Само собой как-то получается. Да и, саке, как известно, не избавляет от проблем, скорее наоборот.

– Ну, вскоре новые проблемы нам создадут те двое, – с нарочитой озабоченностью произнес Окита, и Тэкера рассмеялась.

– Чувствую, будет весело.

Девушка оставалась начеку, готовая к очередной колкости от собеседника, однако саке постепенно усыпляло ее бдительность, приятно расслабляя.

– Такими темпами ты тоже к ним присоединишься.

Тэкера повернулась к собеседнику, встретилась взглядом с глазами цвета янтаря.

– Интересно будет на тебя посмотреть. Будешь буйная, или наоборот превратишься в тихоню? – насмешливо продолжил Окита.

– Скорее ты проявишь себя во всей красе.

– Напиваться не в моем стиле, – покачал головой самурай и подошел к перилам.

– Наверное, был горький опыт? – ответила Тэкера в той же беззлобной, но язвительной манере.

– Горький опыт появится у тебя, если не перестанешь задавать глупые вопросы, – хитро сощурился самурай.

– Снова угрозы. Я так и думала, – притворно вздохнула девушка и принялась изучать вид ночного города.

– Что собираешься делать дальше? – неожиданно, но вполне предсказуемо поменял тему Окита. – Сомневаюсь, что ты останешься в синсэнгуми.

Немного помолчав, Тэкера ответила:

– Я не знаю, где искать товарищей. Равно как не знаю, какой путь они избрали. – В груди медленно скручивался болезненный ком, но Тэкера надеялась, что остальным хватило ума не последовать примеру Шинсаку. – Для начала постараюсь разузнать о них. И конечно же, хотелось бы уберечь вас от глупых опрометчивых поступков.

Голос Тэкеры звучал так естественно и серьезно, что самурай добродушно расхохотался.

– Слишком много на себя берешь, – выдавил он сквозь смех. – Тебе лет-то сколько?

– Восемнадцать.

Окита задумчиво подпер голову рукой и уставился на профиль Тэкеры, едва освещаемый огнями ночной Уцуномии.

«Еще ребенок, а уже стремится взвалить на свои плечи такую ответственность», – подумал он с удивлением.

– Пока ты здесь, мы оберегаем тебя. Можешь на время перестать заботиться обо всех сразу.

Слова мечника тронули девушку. Обернувшись, она попыталась уловить подвох.

– Ты же единственный прекрасный цветок в нашем отряде. Разве можем мы допустить, чтобы ты несла свое бремя в одиночку?

На щеках Тэкеры выступил едва заметный румянец.

«И как его понять? Бросается из крайности в крайность. Куда делась вечная подозрительность?»

– Спасибо, – благодарно улыбнулась Тэкера, впервые за все время разговора расслабившись. – Оказывается, иногда и ты бываешь приятным собеседником.

Окита довольно ухмыльнулся.

– Пошли. Кажется, Шимпачи созрел для фирменных историй о своей жизни.

Удивленно вскинув брови, Тэкера поспешила за ним.

Они как раз успели к началу действа, и не пожалели. Пропустить такое было бы непростительной оплошностью.

Шумный разговорчивый Шимпачи сейчас был «в ударе». Его товарищи, пьяные в стельку, валялись по полу от смеха.

Тэкера стояла, облокотившись о стену и согнувшись пополам от хохота. На ее глазах выступили слезы, и она то и дело смахивала их рукой.

Рядом с ней стоял Содзи и так же в голос смеялся.

Следующим рассказывал Харада. Его историю с неудачным сэппуку Тэкера слышала не впервые, и каждый раз поражалась простоте, с которой достаточно серьезная ситуация обратилась в шутку.

Однажды один из самураев Мацуямы назвал Саноскэ деревенщиной, неспособным правильно совершить сэппуку. Желая доказать обратное, самурай немедленно выхватил меч и вскрыл себе живот. Он выжил, потому что рана оказалась неглубокой. И вот теперь она стала предметом гордости самурая. Отсюда, как оказалось, и берет начало так называемый «фамильный герб», придуманный самим Харадой: перечеркнутый круг. Не мудрено, что, при первой встрече Тэкера не узнала его: этот символ ей не приходилось видеть раньше.

Рассказ этот заставил улыбнуться даже Хиджикату, пусть даже снисходительно. Его внимательный взгляд тут же выхватил присоединившихся к веселью Тэкеру и Окиту и отметил, что напряжение между ними пропало окончательно.

За месяц пребывания Тэкеры в Синсэнгуми произошло множество событий, и одним из них стал инцидент в Икедая.

Заговорщиков, строящих козни против власти императора, обнаружили в гостинице в южной части Киото.

Отряд из десяти человек под командованием Кондо нашел врагов, которых оказалось больше двадцати. Более того, в схватку неожиданно вмешались Кихэйтай, что изрядно усложнило задачу. По неизвестным причинам Шинсаку с ними не было, чему Тэкера была несказанно рада. Как и в предыдущий раз, командовал ими Рэйден – тот самый шатен, владеющий магией взрывов.

Благодаря вовремя прибывшему отряду Хиджикаты, семеро заговорщиков были убиты, двадцать три – арестованы.

Тэкера устало проводила глазами отступающих врагов и присела возле раненного Окиты, которого положили на носилки. Здоровью самурая ничего не угрожало, но девушка все никак не могла выбросить из памяти сцену сражения между ним и голубоглазым приспешником Шинсаку.