Валерий Устюгов - Война умов

Обтерев кончиком белёсого полотенца уголки губ, Иннокентий хитро улыбнулся и с юморком в голосе произнёс:

– Ну, вот, Бэла, и дело сделала, и шикарно отдохнула, и плюс хорошие дивиденды на будущее приобрела.

– Для тебя, Иннокентий, хоть куда, и хоть что, ты ведь знаешь меня уже не первый десяток лет, и даже не второй, – глядя в глаза, произнесла Бэла.

– Я не сомневался в тебе, Бэла, даже в первые годы нашего знакомства, и ты это всегда знала.

– Знала, Иннокентий, знала, и даже тогда, когда наши пути-дорожки расходились, я знала, что это только вопрос времени, когда ты снова призовёшь меня служить тебе духом и телом своим.

– Ты права, Бэла, нас связывает с тобой Время не одной жизни с событиями разных эпох, и ты знаешь, что я всегда играл не последнюю роль в этом мире, и именно это тебя всегда влекло ко мне, а твоя верность только привлекала меня к тебе.

После сказанных слов на кухне, воцарилась гробовая тишина, и только слабый шелест от плавных движений Бэлы, готовящей кофе, нарушал её. У каждого в голове мелькали воспоминания эпохальных событий прошлого, где они неистово творили тёмное время тёмных богов, плывя во Времени в багровых реках крови людишек, которые вставали на их пути.

После нескольких глотков чёрного кофе, Иннокентий Аронович, зловещим взглядом окинув свою полуночную гостью с ног до головы, заговорил тихим вкрадчивым голосом:

– Знай, Бэла, война, которую мы и наши кураторы сверху ведём столетиями с русским народом, подошла к эпохальной точке бифуркации, и всё очень и очень серьёзно. В ближайшие годы будет решаться вопрос: или мы, или нас….

Иннокентий замолчал, сделав пару глотков горького напитка, ещё раз окинул Бэлу взглядом с ног до головы, сменив зловещий огонёк на азартный задор, продолжил говорить:

– В любом случае, мы с тобой ещё поживём и кровушки сполна попьём снова… То тут, то там просыпается русский мужик, вспоминать начинает богов своих, а главная угроза идёт с Урала, от всемнамизвестного профессора Свиридова… но мы об этом, Бэлочка, завтра поговорим.

Иннокентий замолчал, допил кофе и бодро командно произнёс:

– Давай, пойдём в мою опочивальню, порадуешь меня, шалунья.

Входя в спальню следом за Бэлой, Иннокентий Аронович увидел сидящего в кресле у окна профессора Свиридова, которого он не смог подвинуть в своём всесилии ума. А за окном ночь всё больше и больше закрывала город осенней туманной чернотой, и только единичные звёзды сверкали в редких прорешинах русского неба, давая маленькую надежду на новый солнечный день людям, идущим в кромешной тишине ночных улиц, где даже самые сильные фонарные лампы на столбах не освещали пути, вися в пространстве жёлтыми бесформенными пузырями…

Профессор привычно сидел за рабочим столом, словно ничего не происходило, и продолжал написание новой научной разработки под названием «Числовой индивид буквы». Окончив очередную главу, отложил в сторону исписанные убористым почерком белые листы рукописи, привычно закурил, поражая своим спокойствием и невозмутимостью приставленного к нему вооружённого бойца спецназа, и, взяв в руки телефон, позвонил.

Ранний звонок профессора встревожил Валерия Каменного, ибо ранее Андрей Александрович ни разу за весь период их знакомства так рано не звонил.

– Доброе утро, Валерий Васильевич, – привычным ровным, спокойным голосом сказал профессор, снимая тревожное напряжение собеседника.

– Доброе Утро, Андрей Александрович.

– Звоню справиться, как ты там поживаешь, Валерий Васильевич.

– Всё тихо, спокойно, в рабочем порядке, Андрей Александрович.

– Ну, и хорошо.

– А как ты сам, Андрей Александрович?

– Так, как всегда: пишу, работаю, если не считать, что с шести часов утра проводят в моём доме обыск.

На доли секунды сказанное показалось Валерию плохой неуместной шуткой, он даже растерялся, и по инерции спросил:

– А ты, Андрей Александрович, что?

– А я, Валерий Васильевич, работаю, заканчиваю написание новой книги….

После разговора с Андреем Световитом Валерий Каменный, расположившись в удобном кресле на веранде при русской баньке на берегу речушки Арша, попытался погрузиться в образы событий, развёрнутых силовыми структурами в отношении близких по духу и душевности ему людей. Мысли путались, образы не проявлялись: сколько бы Валерий не прилагал усилий заглянуть за линию горизонта, – только серость, мгла и чувство тревоги.

После нескольких часов медитации и размышлений, Валерий принял решение оставить это занятие, а вечерком созвониться с профессором Свиридовым и прояснить что, как и почему.

День августа пролетел в домашних деревенских заботах, в подготовке подворья к предстоящей долгой холодной зиме, в принципе, как и все дни весеннего, летнего, осеннего тёплого периода.

С тех самых времён Махабхараты, когда на русскую землю пришла лютая холодная зима, вызванная планетарной войной сил Света и Тьмы, именно с тех пор русский мужик в тёплое время года только и готовился к зиме, чтобы пережить её до новых тёплых деньков. До войны на Матушке-Земле был повсеместно благодатный климат, позволявший даже в северных широтах взращивать теплолюбивые культурные растения, а людям жить без отопления в их домах. Силы Тьмы, проиграв Свету, умышленно нарушили систему планетарного климата. Вначале люди надеялись, что зима вот-вот и больше не придёт никогда в их обетованную землю, а особо упёртые так и не делали в своих домах печи, прослыв в народной молве беспечными людьми. Именно в те времена на Руси время перестали считать летами, перейдя на годы – гады.

Вечерний разговор с Андреем Световитом так и не дал Валерию понимания: чем мотивируют силовые структуры, и в чём обвиняют русских людей, любителей и почитателей русской литературы и ведических знаний.

Одно было ясно, что масштаб задействованных сил силовиков очень велик, одновременно более двадцати человек были подвергнуты вооружённому налёту, у всех изымались труды академика, писателя и поэта Свиридова Андрея Александровича.

Имея более, чем десятилетний опыт работы в народной милиции Советского государства, Валерий не мог найти юридические причины следственных действий, ибо знал, что научные работы в сфере языкознания профессора Свиридова не запрещены, и, являясь учебными пособиями, признаны на мировом уровне. Исходя из опыта своей милицейской работы, Валерий не мог поверить в столь масштабную юридическую фальсификацию и подлог, ибо в Советском союзном государстве за малейшее нарушение любой сотрудник сам подпадал под действие закона.

Не учёл одно Валерий Каменный: жил он уже в другом государстве, Эрэфии, в которой были другие законы, с приставленными к ним полицейскими сотрудниками, главная задача которых – защищать государство чиновников и олигархов от народа, притязающего на справедливость жизни на их родной земле, политой потом и кровью павших предков, которые веками, ценой своих жизней, хранили целостность русских земель.