Кир Гвоздиков - Время Странника. Хроника Гирода

– Тебе снится Филипп? – подошел вечно с угрюмым лицом Механик. – Знаешь, я знал Золотоглазого.

– Ну да, а Создатель вам вино подливал, – усмехнулся Ловкач, но в душе надеялся, что этот странный тип не воспримет его сны всерьез. – И судя по запаху, до сих пор подливает.

– Можешь не верить, – улыбнулся брестонец, впервые продемонстрировав свою улыбку, – но есть ли доказательства того, что он мертв? Он всех нас переживет, этот Филипп Золотоглазый.

– Ладно, не хочу продолжать этот разговор. – Кайс уже собирался уйти от чудака, но тот остановил его:

– Знаешь, он снится тебе не случайно. Ты даже не понимаешь с чем все это завязано.

– А ты, я гляжу, понимаешь.

– Ты обладаешь малой крупицей ложных знаний, Кайс. Цервковь врет людям, а народ несет им свои дары. Не Создателю, а другим людям. И ради чего?

– Чтобы в ад не попасть, – сухо ответил Ловкач, желая поскорее вернуться в кошмарные сны, нежели оставаться тет-а-тет с этим ненормальным.

– Ага. Рай и ад – две крайности одного мира, но почему тогда демоны заселили Гирод, а не те же ангелы? Если люди стремятся в рай, они не должны были открыть ворота к небесам?

– К чему ты это все? – насторожился Кайс, явно не понимая, чего от него хочет Механик.

– Просто ответь, – попросил его тот.

– Не знаю, не был религиозен, не задумывался над этим. Рай там, где солнышко, – иронично вылилась фраза из уст Ловкача. – Ад внизу, ибо там смерть, сойдет ответ?

– Ты летал на дирижабле в небесах – ты видел рай?

– Нет.

– Фодинцы живут в горной местности и копают тонелли под землей, они, наверное, живут в аду?

– Нет. Хотя, возможно условия там адские…

– Ты веришь в это как ребенок, мир живет верой, необъяснимые вещи просто выставляют сказкой. К чему я это все? А вот к чему. Если верить натурфилософии, то человеческая душа – это эктоплазма, с накоплением заряженных частиц, которые формируются энергией от зависимых поступков: плохих или хороших. После смерти заряженная эктоплазма притягивается к одному из двух миров, то есть, отправляется либо в рай, либо в ад. Эти три мира связанны между собой, два из них параллельны друг другу.

– И?..

– Верх, низ, – развел руки Механик и, нервно усмехнувшись, ответил: – Это все метафорично.

– Допустим, но зачем мне знать это?

– Чтобы ты осознал свою значимость, коли к тебе приходит существо из другого мира.

– Филипп – пришелец? Но разве он не человек?

– Его силы вышли за грани человеческих, ибо он был избран.

– Создателем? – предположил Ловкач и, судя по тому, как кивнул Механик, он угадал. – Бред. Даже если и так, ты-то откуда знаешь это?

– Скажем так, – брестонец продолжал гнуть свою линию и проигнорировал вопрос, – а что если рая и ада, в общем понимании, не существует? Ты смотришь на ночное небо, видишь бесконечное количество звезд, но пути к ним всегда разные. И это за гранью твоего понимания, но так и есть. Возможно, какие-то из них и есть рай и ад, разные мосты связывают их. Вселенная – это паутина. Миры – это узлы невидимой линии, что зовется судьбой. Пускай пути к ним далеки, но все взаимосвязано.

Ловкач медленно попятился от чудака подальше, но тот заметил и как настоящий псих, что желает убедить человека в реальности происходящего, схватил его мертвой хваткой.

– Я знаю, что ты думаешь обо мне. Сумасшедший? Верно, ты не будешь нормальным, когда многочисленные тайны вселенной постепенно начнут открываться перед тобой. Я, милорд хренов, настоящее воплощение чуда и свидетель бесконечной жизни. Постоянная реинкарнация не позволяет мне обрести покой, но и в стороне оставаться не могу.

– Хочешь сказать, что ты бессмертен? – Кайс не мог вырваться из рук Механика. Ему оставалось либо пропускать всю болтовню мимо ушей, либо внимательно слушать и попытаться уверовать.

– Нет, – дыхнул перегаром на него лысеющий алкоголик. – Я возрождаюсь со старыми знаниями и памятью. Но я не бессмертный.

– И когда ты обретешь покой?

– Когда Гирод будет уничтожен, – серьезно проговорил Механик, что Кайса бросила в холодный пот. – Но я этого не хочу. Это моя ноша, Кайс, я не вправе мечтать о смерти и покое. Я поклялся оберегать этот мир от ошибок прошлого и клятву свою сдержу даже после смерти.

Кайс не хотел верить словам Механика, но его нутро подсказывало, что тот не врет. Словно прокаженный он слушал этот бред и втягивался в него как в настоящую истину. За всю жизнь он никогда не думал о мироздании, вере и прочей сверхъестественной ерунде, жил реальной жизнью в реальном времени и реальными проблемами.

– Я – Забвенный.

Такое слово в последний раз он слышал из разговора натурфилософа Льва Марградского с Бертой Симплекс. Он рассказывал о людях, что в начале Эпохи Конца разрушали устои прошлой цивилизации, стирали память и историю. По его еретичной теории, именно люди, что звали себя Забвенными, создали Церковь, провозгласили известные каноны и установили собственные правила. Вместе с последним Забвенным умерла и последняя память о мире до Эпохи Конца.

– Ты стиратель прошлого? Но как же строить будущее, не зная прошлого?

– То прошлое несло много запретных знаний, что погубило человечество, а мы направляли род людской в нужном направлении, чтобы не сгинуть, но и ошибок не совершить.

– И какую же ошибку совершили люди той эры?

– Перестали верить в Создателя, – усмехнулся Механик, словно для него это была шутка. – А насчет Филиппа. Если он приходит к тебе, значит дело дрянь, и скоро ты все сам узнаешь.

Брестонец пошел гулять по палубе, насвистывая одну известную тюремную мелодию, а Кайс, вспомнив о письме короля Рейтара, нахмурился. Стране угрожала опасность, а он даже письмо прочесть не может, чтобы понять, о чем идет речь. Скоро рассвет, свежесть морского воздуха могла пробить любой насморк, но не негативные мысли.

– Нас ждет весьма оптимистичный сценарий, – пробубнил Ловкач и направился в свою каюту, надеясь, что Золотоглазый к нему более не явится.

«Госпожа Авлицкая» – самый большой бронированный имперский корабль, оснащенный паровым двигателем и гребными колесами, располагались по бокам позади всего корабля. Вся артиллерия была просто устрашающе мощна: были пушки, как у классических фрегатов, две массивные башни по бокам, в которых установлены два тяжелых орудия. Мощь их была адская, к тому же башни могли крутиться и наводить их в определенную цель. Находились эти башни между двумя паровыми трубами, из которых шел дым от парового двигателя. Железная броня покрывала две оружейные палубы, из которых лился стандартный пушечный залп. Паруса были словно облака, чей нежно-белый цвет закрывал весь кошмар этого боевого монстра.

Кайс шел в капитанскую каюту, где его уже все ждали на совете. Какой адмирал, такой и корабль – мощный, большой, с виду немного неуклюжий. Ганс был крупным мужчиной, и его страсть к большим вещам была очевидна: корабль, длина револьверов, капитанская каюта, эгоцентризм жены.