Надежда Сухова - Год дракона

– Современные технологии позволяют находить людей, где бы они ни находились, – напомнил я.

– Всё верно. Но этим способом удаётся найти только тех беглецов, которые продолжают активную деятельность. Чаще всего она носит криминальный характер, поэтому отыскать след такого дракона просто. Большинство же беглецов избегает контактов с правоохранительными органами и мест, где их легко выследить – аэропортов, банков, больниц.

– Сейчас техника порождает всё больше способов контроля, – не сдавался я. – Беглецам же нужно что-то есть, каким-то образом зарабатывать на жизнь. Или они все уходят в леса и живут натуральным хозяйством?

– Драконы не так сильно, как люди зависимы от биологической пищи, потому что могут заменить её пищей энергетической, то есть питаться тварями, – пояснил Вовка. – Для поддержания жизнедеятельности организма они могут употреблять биологическую пищу раз в неделю или того реже. К несчастью, жить им всё равно приходится в городах, потому что большое скопление людских душ приманивает тварей, которые обеспечивают драконам пропитание. Жизнь в городе требует денег: надо платить за квартиру, покупать одежду и лекарства, водить детей (да, многие беглецы заводят семьи) в школу и так далее. Деньги драконы, как правило, зарабатывают теневым способом.

– Воруют?

– Некоторые и воруют, но чаще всего беглецы не совершают преступлений, чтобы не привлекать к себе внимания. Видишь ли, каждый дракон наделён каким-либо талантом. У кого-то золотые руки, и он может за деньги оказывать людям услуги, например, ремонтировать машины или шить одежду. Другие прекрасно ладят с детьми и работают нянями и сиделками. Третьи наделены физической силой и могут работать грузчиками или даже участвовать в подпольных боях. В общем, они ищут такой вид деятельности, который приносил бы доход, но не требовал оформления документов. По крайней мере, в нашей стране найти такую работу легко.

Вовка замолчал, ожидая моей реакции. Я понимал, что эту паузу брат сделал нарочно, чтобы я задал вопросы, но я не мог произнести ни слова. Мне хотелось плакать, потому что то сумасшествие, которое охватило моего брата, было сродни психозу. Я видел, что он искренне верит во всю эту чушь с драконами, и все мои попытки эту веру разрушить будут тщетными. Более того – брат хотел, чтобы я верил так же сильно, как и он, и в этом была главная проблема. Верить в эту бредятину я не собирался, а значит, мне придётся притворяться. Я боялся, что брат быстро раскусит меня, и тогда события могут принять непредсказуемый поворот.

Чтобы отсрочить сей неприятный момент, я сменил опасную тему:

– Ты обещал рассказать про маму. Что за послание она тебе оставила?

Вовка закрыл глаза и потёр двумя пальцами лоб над переносицей.

– Понимаешь, – с трудом заговорил он, – мама не оставляла мне посланий. Она…

Я ждал с замиранием сердца. Эта информация была важна для меня, даже если брат подаст её в ключе своей сказочной истории. Сумасшедшие часто вплетают реальные факты в вымышленные ситуации, и я надеялся, что мне удастся разобраться, что в сказанном правда, а что плод больного воображения. Вовка поморщился и мотнул головой.

– Когда я служил в Чечне, случилось нечто, – Вовка говорил с паузами, мучительно подбирая слова. – Мы двигались автоколонной по горной дороге, и первая машина наскочила на мину. Боевики, которые ждали в засаде, подбили последнюю машину, и мы оказались запертыми в смертельном кольце. Это был ад. Сколько ни готовься к боевым действиям, сколько инструктажей ни проходи, всё равно, когда это случается, ты ведёшь себя так, как подсказывает тебе инстинкт, а не пункты инструкции. Только опыт помогает выжить, но в тот день даже он оказался бессильным. Нас расстреливали из автоматов и миномётов, поливали огнём, превращая людей в бесформенные окровавленные куски. Из сорока с лишним человек выжило только трое – и все с тяжёлыми ранениями. Меня в той перестрелке сильно контузило, кусок железной обшивки грузовика вонзился мне в спину, и я не мог пошевелить ногами. Думал, что мне перебило позвоночник. Это фактически означало смерть: я не мог добежать до укрытия, не мог даже отстреливаться. Я лежал беспомощный рядом с пылающими останками грузовика, и молился, чтобы смерть наступила быстро.

Тогда-то я и увидел их – летающих жутких тварей. Они появлялись из ниоткуда, из дыма и огня, пикировали на раненых или убитых, вырывали из их тел души и тут же поглощали. Я на руках пополз к обочине, надеясь скрыться от этой новой бойни, и одна из тварей бросилась ко мне. Я увидел, как сверкнули её глаза, увидел острые зубы… Ещё пара секунд, и она бы вонзила их в меня, но что-то отбросило монстра в сторону. Алая молния прошила пространство, и твари забеспокоились, кинулись врассыпную. Потом был ещё один взрыв, от которого меня отшвырнуло метра на четыре. Я упал на камни, совсем не чувствуя боли. Я думал, что мне оторвало и руки и ноги, я боялся открыть глаза. Мне казалось, что легче умереть зажмурившись, чем глядя на этот кошмар…

Пальцы брата принялись крутить чашку, и чем дальше заходил рассказ, тем сильнее набирала обороты чашка.

– Но кое-что заставило меня открыть глаза. Это был мамин голос.

Вовка бросил быстрый взгляд на меня, а я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть рассказчика.

– Понимаешь, от контузии я оглох и не слышал ни взрывов, ни стрельбы, ни криков, но её голос был отчётливым и явным. Он звучал так, как для тебя сейчас звучит мой. Я открыл глаза, но не увидел ничего, кроме ярко-розового облака. Оно окутывало меня, как туман, и внутри него было очень уютно и безопасно. Я сразу понял, что это облако и есть мама. Она рассказала мне всё – про драконов, про лиг, про вас с Максиком.

У меня защипало в носу, и я испугался, что сейчас расплачусь, а потому кашлянул. Вовка воспринял это, как знак недоверия. Его голос дрогнул, после чего интонации стали суше.

– Она сказала, что драконы никогда не бросают свою семью, поэтому я должен забрать тебя и Максика и защитить вас от лиг. Ещё она сказала, что рассекретила своё местонахождение, и потому велика вероятность, что её скоро отыщут и заберут туда, откуда она сбежала. «Я буду хранить тебя столько, сколько смогу, – сказала она. – Но если меня поймают, главным в семье станешь ты, и на тебя ляжет ответственность за младших братьев». И ещё она велела никогда, во что бы то ни стало не сдаваться лигам. После этого она коснулась моего лба – и наступила тишина и темнота.

Брат посмотрел на меня в упор. Его взгляд лучился смятением, нежностью, решительностью и даже отчаянием. Я вдруг понял, что его так же, как и меня, обуревают противоречивые чувства. Он так же, как я, боялся показаться слабым или чересчур чувствительным, но воспоминания о маме делали его именно таким – ранимым и беспомощным. В ту секунду я ощутил неожиданную близость с Вовкой, как тогда, в детстве, когда я понимал его с полувзгляда. Я понял, что именно эти воспоминания могут сблизить нас, а не сказки о драконах.