Надежда Сухова - Год дракона

Мне сложно вспомнить, выражало ли моё лицо то, что я чувствовал, но в душе у меня творился настоящий кавардак. Я вдруг увидел маму – такой, какой она осталась в моей памяти: улыбающейся, ласковой. Я вспомнил, как она напевала, когда готовила. Как она брала меня на руки – просто так, без всякого повода.

Я уже не мог сдерживать слёзы. Они застили мне глаза толстой, дрожащей пеленой, и мне пришлось моргнуть, чтобы согнать её. На стол упали две тяжёлые капли. Казалось, звук от их удара о поверхность стола заполнил всё пространство, поэтому я, стыдясь своей слабости, боялся поднять глаза на брата. А он молчал, давая мне время справиться с эмоциями, чтобы я мог дослушать его рассказ.

– И что было потом? – спросил я, как только почувствовал, что более-менее контролирую своё тело.

– Я очнулся в госпитале, – тут же ответил Вовка, словно ждал этого вопроса. – Я вспомнил разговор с мамой, много думал об этом и пришёл к мысли, что это была лишь игра воображения. Я запретил себе вспоминать об этом, чтобы грёзы не вышли за рамки дозволенного. Я все силы бросил на восстановление после ранения, а когда уже готовился к выписке, мне приснилась мама. Она велела мне уволиться из армии и разыскать таких же, как я. С тех пор я стал видеть её во снах, где она давала мне какие-то указания и даже информацию. Кстати, это она дала мне адрес Горыныча. Она торопила меня, боялась, что лиги до вас доберутся раньше, чем я, – Вовка заглянул в кружку, махом, как водку, допил остатки чая. – А я очень долго не мог поверить в происходящее. Я занимался расследованием смерти своего отца, вместо того чтобы рвануть за тобой. Я пытался вернуться в нормальную жизнь, хотя она выплюнула меня и не хотела принимать обратно. Я долго сопротивлялся течению, пока не понял: оно несёт меня к моему предназначению. И когда я это осознал, всё встало на свои места. Я принял свою драконью сущность, научился жить с ней. Это не так уж трудно, потому что она даёт множество бонусов.

– Вов, скажи, что ты шутишь, – мне с каждой минутой становилось всё больнее слышать это.

– Не скажу. Ты ведь тоже чувствуешь, что ты не такой, как все.

– Нет, не чувствую. Я не знаю, какими должны быть эти безликие «все». Нет такого показателя, чтобы измерить похожесть или непохожесть людей. Все мы чем-то отличаемся друг от друга, и это не повод выдумывать себе какое-то сказочное происхождение.

– Ты сопротивляешься, и это правильно. Твой мозг, твоя биологическая оболочка привыкли осознавать себя человеком. Разум без боя не сдастся. Я сам прошёл через это, поэтому и не хотел вываливать на тебя правду в первый день. Я думал понаблюдать за тобой, подготовить к разговору. Теперь понимаю: к такому не подготовишь.

– У тебя была тяжёлая травма головы. Мне очень жаль, Вов, но это почти никогда не проходит бесследно. У меня ощущение, что кто-то воспользовался твоим состоянием и хорошенько промыл мозги – Горыныч или ещё кто-то. И теперь ты даже не понимаешь, как звучат твои слова, потому что искренне уверовал в каких-то драконов.

– Думаешь, я сумасшедший? – Вовка горько усмехнулся. – Моё умение видеть в темноте тебя, помнится, напугало.

Я пренебрежительно фыркнул.

– Рацио внутри тебя требует доказательств. А лучше – чуда, как это было испокон веков с людьми, – не унимался брат. – Если хочешь, я могу тебе устроить целый парад чудес.

– Было бы неплохо, – моя едкость граничила с хамством.

– Хорошо, – брат вышел из кухни, а через полминуты вернулся с толстой книгой трудов Фромма.

На самом деле это оказалась никакая не книга, а шкатулка. Три боковые её стенки были раскрашены под страницы, а четвёртая имитировала кожаный переплёт. Вовка открыл шкатулку, и я обомлел: она до краёв была наполнена золотыми украшениями – браслетами, часами, цепочками, серьгами.

– Что это? – у меня от вида такого богатства даже дух перехватило.

– Мой инвестиционный фонд, – неожиданно весело ответил брат.

– Ты всё это украл?

– Не совсем. В сказках часто можно встретить упоминание, что драконы любят золото. Это не совсем так: золото любит драконов. И всегда откликается на наш зов. Держи! – он сунул шкатулку мне и отошёл на три шага. – Сейчас я тебе это докажу.

Брат вытянул вперёд руку, и браслеты с цепочками зашевелились. Я не придал этому значения, решив, что сам тряхнул шкатулку. Вовка слегка прищурился, и вдруг из гущи украшений выпрыгнул золотой кулон и перелетел к нему в руку. Это произошло так стремительно, что я даже вздрогнул. Брат загадочно улыбался, наслаждаясь моей реакцией.

– Это простой фокус, – не сдавался я, но моё неверие было вызвано лишь тем, что я получил чудо, о котором просил. – У тебя в рукаве магнит.

– Магниты действуют на золото? Интересная теория, – теперь пришёл Вовкин черёд издеваться надо мной. – Тогда объясни вот это.

Он разжал пальцы, и кулон поднялся в воздух и медленно поплыл обратно в коробку. Мой разум категорически отказывался верить в происходящее. Я не удержался и схватил летящее украшение. К моему удивлению, я не ощутил ни натяжения нити, ни сопротивления магнитного поля, ни рвущейся резинки. Я взял кулон так же легко, как если бы он лежал на столе.

– Этого достаточно для чуда? – довольный произведённым эффектом, поинтересовался Вовка.

– Это невозможно! – только и смог произнести я.

– Для людей – да, а для драконов – обычное дело. Видишь ли, золото происходит из нашей крови. Какой-нибудь лихой рыцарь, захотевший славы или власти, убивал дракона. Кровь просачивалась в землю, взаимодействовала с различными элементами – водой, углеродом, горными породами – и получалось золото. Таков вкратце историко-химический аспект вопроса.

– Вов, ты воруешь то, что тебе не принадлежит.

– Это как посмотреть. Я не нападаю, не граблю, не взламываю сейфы, не совершаю налёты на ювелирные магазины. Я просто зову золото, и оно приходит ко мне.

– Домой?

– В руки. Сейчас покажу. Надень! – брат протянул мне широкую цепь-браслет.

Я уже не мог сопротивляться своему любопытству и принялся надевать украшение. От волнения у меня дрожали пальцы, и я долго не мог справиться с застёжкой. Вовка хотел, было, помочь, но я отстранился. Все фокусники так делают: вроде подходят с безобидными намерениями, а сами прицепляют какую-нибудь нитку или другое приспособление. Закончив с застёжкой, я вышел из-за стола и отошёл от брата на шаг:

– Ну давай, показывай свои номера, заслуженный артист!

Вовка хитро улыбнулся и тоже отошёл на несколько шагов, значительно увеличив между нами расстояние:

– Следи за браслетом. Это будет интересно.

Я уставился на цепь. Брат щёлкнул пальцами, и застёжка, на которую я потратил полторы минуты, с лёгкостью расстегнулась. Браслет соскользнул с руки. Я попытался поймать его, но он, словно живой, обогнул мои пальцы и упал на пол. Произошедшее дальше заставило меня раскрыть рот: браслет пополз по полу. Вернее, он не полз, как змея, – он струился, как ручей. Достигнув ноги Вовки, он, обвивая её по спирали, начал подниматься всё выше и выше, а когда добрался до кармана, то юркнул в него, как в нору.