Ян Кириллов - Воин Света из Старого Оскола

Одноклассницы устроили Свете западную – приготовили ведро с водой, и не просто водой, а грязной, украденной у технички после того, как та помыла пол. Класс вёл себя как обычно, будто никто ни о чём не знал. Многие приготовили мобильные телефоны с камерами. От такого зрелища отказался бы не каждый.

Свету окатили с ног до головы. Хохот зазвенел на весь класс, и девчачий, и мальчишеский.

– Как тебе дождик? – добавила Юля. – Тебе ведь нравится лежать под дождём!

Это было далеко за гранью. Та ночь, тот ливень – это было слишком личное. Света готова была наброситься на Юлю, расцарапать ей лицо, но та уже подготовила путь к отступлению. Бегала она быстро. Если погнаться, это будет ещё одно зрелище на потеху публике. Нет уж. Хватит зрелищ.

Света молча сжала кулаки, развернулась и пошла домой. В коридоре, она встретила учительницу.

– Калинина, ты почему не в классе?

– Отстаньте все от меня!

«Почему не в классе? А не интересно, почему я мокрая?»

Только дома, она позволила себе разрыдаться. Хотелось надеяться, что в последний раз в жизни.

Часа полтора Света отмокала в ванной. Слушала «Клюкв». Делала всё, чтобы заполнить радостью блаженные минуты, когда никто не стучит, не обзывает, не льёт на тебя помои, не требует, чтобы ты была в классе или делала уроки.

«Если ты ненавидишь, значит тебя победили. Так, кажется, говорил Конфуций?»

Стоило ли ненавидеть Юлю? По сравнению с Георгиной, она была никто. Красивая пустышка. Юля не несла обществу никакой пользы. Ничем не отличалась. Фанатка «Зачарованных»? И что?

«А если бы я сама была зачарованной? Ведьмой. Она боялась бы меня? Уважала?»

Мысли опять возвращались в Новосибирск.

«А как поступила бы на моём месте Георгина? Она сильная. Ничего не боится. Может дать отпор. Значит, я сама должна быть сильной. А ещё Георгина умная, раз ей удалось найти папу».

Конечно, приятное одиночество не могли не прервать. Опять мама. Сейчас начнётся: «Почему не в школе?», «Что случилось?» и так далее. Промелькнула мысль утопиться, чтобы это всё закончилось.

– Там подружка к тебе пришла. Говорит, хочет извиниться.

«Неужто Настя?»

Света не торопилась одеваться, да и выходить раньше времени. В прихожей действительно стояла Настя. Хотелось спросить маму, зачем та её впустила. Только завидев подругу, Настя тут же начала:

– Свет, извини, пожалуйста! Мы же не думали, что ты так обидишься. Просто мы хотели дружески подшутить.

«Ага. Обидишься. Дружески. Наверняка, классуха вашу троицу нахлобучила и заставила извиниться».

– Мы, правда, не хотели, не думали, что ты домой убежишь.

В её словах так и слышалось: «Не мы виноваты, что ты такая истеричка».

– Знаешь, что, – Света хотела уже позволить себе потерять самоконтроль, накричать на «лучшую подругу», но та не дала сказать ни слова.

Чуть не задев подругу плечом, не спрашивая разрешения Валентины, Настя пробежала в Светину комнату. Раскрыв рот, она оглядела стены и уставилась на «карту событий».

– Да ты в натуре чокнутая.

– Настя, что ты тут делаешь?! – Света не любила свой голос, когда нервничала – он переходил на визг. Хозяйка комнаты, в которую вломились так бесцеремонно, сделала несколько глубоких вдохов.

– Это что, всё ты сделала? – Настя заглянула в тетрадь. – «Гибель АПЛ „Курск“. Двенадцатое восьмое двухтысячного». Так вот оно к чему всё.

– Выметайся из моей комнаты! Или ты думаешь, что можешь меня унижать? Оскорблять? Да, вам было весело, когда вы облили меня помоями на глазах у всего класса.

– Да ты всё не так поняла!

– Дай я договорю. Ты помнишь, какой ты была в третьем классе? Тебя называли дылдой!

– К чему это ты? – Настя снизила тон, поёжилась.

«Отлично, значит работает».

– А к тому, что, если бы не я, ты бы так и не зауважала себя. Понимаешь?! Ты – предательница, Настя! Так что пошла вон из моей комнаты. И больше не возвращайся. Иди к своей Юле!

– Ты сама на себя посмотри! Кто с кем начал дружить…

– Не перебивай! Это моя комната. И я в ней хозяйка. А ты – гостья. Так что послушай меня.

– Девочки! – попыталась вмешаться мама, но Света захлопнула дверь.

– Я дала тебе подарок – самоуверенность. Но ты оказалась его недостойна, – Света поражалась тому, как твёрдо и низко звучал её обычно звонкий голос. Так могла говорить Георгина. – Теперь я забираю этот подарок. Ты его недостойна. Проваливай, дылда! Шпала! Переросток! Жирафина!

– Света, что ты такое несёшь?! – на глазах Насти уже проступали слёзы. Бывшая подруга краснела, её речь сбивалась. Настя попятилась назад, нашарила за собой ручку двери.

– Дылда! Шпала! Переросток! Дылда! Шпала! Переросток!

По лестнице Настя бежала так быстро, словно покидала горящий дом. Минуту назад её мир перевернулся. Вода загорелась, а само время потекло вспять. Выскочив из подъезда, она едва не запнулась на крыльце.

– Стоп, – Настю поймала за плечо рыжая девушка с двумя хвостиками. Приложила пальцы к её вискам. Подержала несколько секунд. – А теперь иди. Цхосн.

Глядя в открытую дверь из прихожей, Света не могла поверить, что бывшую подругу прогнала именно она. Развернувшись, она бросилась в объятия матери.

– Мамочка, пожалуйста! Я не хочу возвращаться в школу. Прошу тебя, сделай всё, чтобы я туда не ходила. Я буду учиться дома! Я снова буду учиться на пятёрки. Только не отправляй меня туда!

– Тихо, тихо, тихо, – Валентина погладила дочь по спине, поцеловала в темечко. – Может, ты и правильно поступила. Но в чём-то и Настя права? – дальше мама говорила шёпотом, и от этого становилось жутко. – Это твоя навязчивая идея всё портит. Она просто нелепая, понимаешь? That’s ridiculous.

Иногда Валентина прибегала к этому приёму, когда Света была маленькой и капризничала – использовала английские слова. На долю секунды это вводило девочку в ступор, а затем она начинала подбирать у себя в голове значение незнакомого слова. Это отвлекало её от собственных капризов. Но сейчас это не сработало. Света внимательно посмотрела на мать снизу вверх.

– it’s not ridiculous, mother. It’s true. You are ridiculous.

«Это не смешно, мама. Это правда. Ты – смешная».

«Дорогая Георгина! Вчера я поссорилась с мамой. Я просила её поговорить с директором, попросить, чтобы я не ходила в школу, в конце концов придумать, что я заболела. Мама не пошла мне навстречу. Сказала, я должна учиться, начало года и бла-бла-бла. Иногда мне кажется, что меня никто не понимает – только ты.

Сегодня я в школу не пошла. Прогуляла. Пишу эти строки, сидя под мостом. Тут жуткий запах и очень шумно от машин. Зато вдалеке плавают утки. Свободные существа. Хотела бы я быть уткой!

Они думают, тебя не существует. И папы не существует. Иногда мне кажется, я живу в мире лжи. А иногда кажется, что кажется. Ложь сгущается вокруг меня».