Катерина Зверь - Суудэр-эдзен, владыка теней

А старый Сургай его уже на пороге дожидается.

– Что, ― спрашивает, ― Нэхтэн-охотник, привез ли ты мне суудер-эдзена?

– Привез, ― отвечает Нэхтэн.

Развернул он покрывало заговоренное, вытащил оттуда духа. Протянул к нему руки Сургай, а веревка-то простая была, разве ж такой удержишь суудер-эдзена? Выскользнул тот тонким дымком из веревок, да черной тенью под камень ушел ― поди найди его!

– Что же ты, Нэхтэн, обманул меня? ― спрашивает Сургай.

– Не обманывал я тебя, Сургай, в точности поручение твое выполнил. Ты велел мне привезти суудер-эдзена, я привез его ― а про всё остальное уговору не было!

Смеется Нэхтэн, хмурится старый Сургай.

– Раз нет калыма ― нет и невесты, ― отвечает Сургай. ― Будет калым ― будет тебе и Майримай.

– Какой калым ты хочешь, Сургай? ― спрашивает Нэхтэн.

– Принеси мне соколиное перо, охотник, да не простое, а из крыла самого Аки-сокола. Из руки в руку передай, чтобы без хитростей.

Запечалился Нэхтэн. Аки-сокол ― самый быстрый во всей степи, три раза облететь ее успевает, пока песня поется, а где его искать ― никто не ведает. Но раз слово дал ― надо держать.

Оседлал Нэхтэн своего коня да поскакал в степь. Быстрым был конь Нэхтэна охотника, да долгим и трудным путь. Наконец, на исходе восьмого дня, увидел Нэхтэн вдали Аки-сокола ― высоко парил тот в небе, ярко сияло его оперение в лучах жаркого солнца. Пять дней и пять ночей без отдыха скакал за ним Нэхтэн-охотник, да так и не смог догнать. Пять раз натягивал он тетиву своего лука, и пять раз не смогли его стрелы поразить Аки-сокола ― разве может стрела догнать того, кто летит быстрее ветра?

Наконец, устал конь Нэхтэна, кончились стрелы в колчане, и пришлось охотнику спешиться, чтобы отдохнуть, а Аки-сокол улетел далеко-далеко.

Закатилось солнце за край земли, вытянулись тени. Сидел у костра Нэхтэн, думал, как поймать ему Аки-сокола. Тут увидел он, как из-под камня тень выползла, длинная да черная, моргнул ― а у костра его сидит суудер-эдзен.

– Здравствуй, Нэхтэн-охотник, ― смеется дух, ― не догнал Аки-сокола?

– Не догнал, ― отвечает Нэхтэн.

– Что же на помощь меня не зовешь? Или нет в тебе веры сладким речам суудер-эдзена?

– Хотел сам службу Сургая исполнить, ― сознался Нэхтэн. Пуще прежнего суудер-эдзен рассмеялся, да в ночном сумраке истаял.

До утра просидел Нэхтэн у костра, а под самое утро уснул. А как поднялось над землей солнце, открыл глаза охотник, и увидел, что рядом с ним перо лежит соколиное, так на солнце сияет, что глазам больно.

― Вот твое перо, Нэхтэн-охотник, ― говорит ему суудер-эдзен, ― из левого крыла Аки-сокола. Нашел я его на краю света, убедил пером поделиться.

– Спасибо тебе, сладкоречивый дух, ― отвечает Нэхтэн.

Забрал он перо, спрятал за пазуху, и поехал обратно на дальнюю гору.

А старый Сургай его на пороге дожидается.

– Что, ― спрашивает, ― Нэхтэн-охотник, привез ли ты мне перо Аки-сокола?

– Привез, ― отвечает Нэхтэн. Достал он перо, из рук в руки старому Сургаю передал. Смотрит Сургай на перо, блестит оно так, что глазам больно.

– Вижу, и впрямь это перо из крыла Аки-сокола, ― говорит Сургай. ― Неужто ты сам догнал его, да перо у него отнял? Не может догнать ни один конь того, кто летит быстрее ветра, не может ни одна стрела поразить его. Уж не обманываешь ли ты меня, Нэхтэн-охотник? Ветры, прилетевшие с дальних степей, говорят о том, что суудер-эдзен тебе помогал.

Запечалился Нэхтэн ― что он может сказать против слова ветров? Покаялся Сургаю, что помогал ему суудер-эдзен.

– Не ты добыл калым ― не тебе и невеста, ― отвечает на это Сургай. ― Похвалялся ты, что можешь любой калым достать, да вижу, ничем ты не лучше тех, что приходили сюда до тебя.

Разгневался Нэхтэн.

– Испытай меня еще раз, Сургай! ― просит он. ― Добуду я тебе любой калым!

– Ну, раз так, ― смеется Сургай, ― то добудь мне волос из уса Старика-Горы. Прохудились путы, которыми я ветра удерживаю, новые нужны, а не всякие путы могут ветер удержать.

Вскочил на своего коня Нэхтэн и поехал к далеким седым горам, добывать калым за красавицу Майримай.

Нелегкий то был путь ― дули навстречу коню и всаднику холодные злые ветры, простирались под ногами болота, а в лесах поджидали хищные звери. Долго ехал Нэхтэн, чуть коня не потерял да чуть сам голову не сложил. Наконец, добрался он до самых далеких гор, чьи седые вершины уходили в самое небо.

Оставил тогда Нэхтэн своего коня на зеленом лугу, срубил крепкий сук, сделал себе посох и отправился к вершине самой высокой горы.

Старые то были горы, многое видели они, многое слышали. Множество птиц свило свои гнезда на отвесных скалах, множество зверей рыскало по их дорогам, множество слухов и историй приносили им ветра из далеких краев. Видели те горы, как пришли на эти земли боги, а за ними следом и люди. Видели они, как жили в тех краях великаны, видели они, как стали те великаны камнями. Всё знают они, всё помнят.

Вот в тех горах и жил старый великан, что сам уже почти стал камнем. Целыми днями сидел он неподвижно на своем месте, думал о том, что было, гадал о том, что будет. Было у него когда-то имя, длинное, великанское, какое простому человеку ни за что не выговорить, а кто смог ― тот же час падал замертво. Потому и звали его просто ― Старик-Гора.

Долго шел Нэхтэн-охотник, добрался до самых вершин, отыскал Старика-Гору, поклонился ему и стал просить волос из его уса.

– Где тебе, простой человек, волос удержать? ― спрашивает он. ― Ты, поди, и ковылинки в руках не удержишь.

Рассердился Нэхтэн, стал грозить Старику-Горе:

– Отдавай, старый великан, волос по-хорошему, а не то придется мне биться с тобой!

Захохотал Старик-Гора, задвигался.

– Многих я видел храбрецов, Нэхтэн-охотник, многие приходили сюда искать славы и подвигов. А теперь лежат их кости в глубоком ущелье, на самом дне!

Пуще прежнего рассердился Нэхтэн, вытащил свой меч и вызвал великана на бой. Долго бились они ― дважды солнце успело подняться и пройти свой путь по небу, дважды успело оно закатиться за край земли, наконец, обессилел Нэхтэн, разломился его верный меч на две половинки, да порвалась тетива у его верного лука. Схватил тогда Старик-Гора Нэхтэна и сбросил с горы вниз.

Пролежал сколько-то без памяти Нэхтэн, открыл глаза, видит ― стоит над ним черноглазый суудер-эдзен, смеется.

– Что же не позвал ты меня, храбрый охотник? Или думал, что сам великана одолеешь?

– Что же звать тебя, сладкоречивый дух, ― отвечает Нэхтэн, поднимаясь с земли, ― коли силы у меня и своей предостаточно. Дай только лицо в ручье омыть, и снова я пойду к Старику-Горе. Не вышло с одного раза, так с другого получится.