Катерина Зверь - Суудэр-эдзен, владыка теней

Разбогател бедный Сюнгай, сам ханом стал, завел себе слуг и жен, ни в чем неудачи не знал, ни в ратном деле, ни на охоте. Да только ни принесла ему счастья щедрость черноглазого суудер-эдзена. Нет-нет, да и вспомнит тонкое лицо Младшего, не мужское и не девичье, ― а как вспомнит глаза его черные, так в груди что-то и ухает ― видно, выкрала у него черноглазая тень душу, похитила сердце. Как сгущаются тени, так начинает Сюнгай ждать, не появится ли суудер-эдзен, не попросит ли молока. Оставлял молоко для них Сюнгай, но так и не являлись они больше. Прошло еще одно лето, снова настала зима, и каждый холодный вечер ждал Сюнгай, что придет к нему черноглазый дух молока просить.

Так прождал Сюнгай три зимы, пока от тоски не умер.

Такие они, тени черноглазые ― и худому человеку от них горе, и доброму радости мало.

Хоть и благодарен бывает суудер-эдзен за помощь, да только есть предел и той благодарности. Рассказывают о том, что не забывает никогда суудер-эдзен о том, кто помог ему, да следит и за теми, кому сам помогал.

Ехал как-то на своем коне через степь скорняк Джайгебек, возвращался домой с дальней стоянки ― добрые шкуры он купил у охотников, добрые шубы из тех шкур сделать можно. Ехал Джайгебек, насвистывал песню, подпевали ему с небес хищные птицы, подсвистывали из травы сурки. Ехал он себе, ехал, как вдруг потемнели небеса, скрылось за тучами солнце, поднялся сильный ветер, и обрушилась на степи сильная буря. Ослеп Джайгебек от молний, оглох от грома, застучал по плечам его град, ударил в лицо сильный ветер, того и гляди, шапку с головы сдует. Отпустил тогда скорняк поводья своего коня ― пусть сам решает, куда идти, коль на человека надежды мало. Устремился конь вперед, сквозь бурю, прижался Джайгебек к его могучей шее, закутался в плащ от ветра и дождя.

Долго так скакали всадник и конь, поутих сильный ветер, да и дождь стал поласковей. До нитки промок Джайгебек, до нитки промок и его верный конь. Устал конь, перешел на шаг. Выпрямился в седле Джайгебек, стал по сторонам смотреть ― верной ли дорогой везет его конь, далеко ли до дома?

Вдруг услышал скорняк сквозь шелест дождя ― ровно плачет кто-то, тонко да жалобно. Придержал Джайгебек поводья да по сторонам озирается ― может, еще кто заблудился в такую бурю?

Никого не увидел Джайгебек, дальше поехал. Только сделал несколько шагов его конь, как снова услышал скорняк жалобный плач. Остановил тогда скорняк коня, снова стал по сторонам осматриваться. И увидел он среди камней тонкую черную тень. Плачет та тень жалобно, жмется к камням, от дождя прячется. Подошел Джайгебек ближе, видит ― сидит между камней юноша в черных одеждах, прилипли к лицу его мокрые волосы, сам от холода дрожит, как лист на ветру.

– Как ты оказался здесь, бедное дитя? ― спрашивает Джайгебек.

Ничего не ответил юноша, только поднял глаза на скорняка ― а глаза те черные, без единого белого пятнышка, словно вся темнота ночная в тех глазах спряталась. Понял тогда Джайгебек, что перед ним ― суудер-эдзен-хуу. Снял Джайгебек свой плащ, завернул в него юношу, посадил на своего коня, и поехали они дальше.

Привез Джайгебек суудер-эдзен-хуу к себе домой, велел жене и матери накормить гостя, обогреть и одежду высушить. Приняли женщины юношу ласково, накормили досыта, дали теплые покрывала и сухую одежду.

Так гостил юноша в доме скорняка несколько дней и ночей. Дичился он сперва людей, но вскоре начал к ним ластится, сказок просить да плошку молока, и ни в чем ему отказа не было.

Минуло с той поры сколько-то времени, пока наконец, на вечерней заре, приехал к дому Джайгебека всадник на черном коне. Вышел Джайгебек посмотреть, что за гость к ним приехал. Слез со своего коня всадник, снял капюшон, и взглянул на скорняка черными глазами.

– Здравствуй, ― говорит он, ― Джайгебек-скорняк. Пришел я вернуть себе то, что ты забрал у меня.

– Здравствуй и ты, суудер-эдзен, владыка теней, ― поклонился ему Джайгебек. ― Будь моим гостем, отдохни с дороги.

Согласился сладкоречивый дух, прошел в дом, сел за стол. Суетятся жена и мать Джайгебека, подают питье да яства. Сел за стол и суудер-эдзен-хуу, обрадовался он, увидев своего владыку, так и льнет, да расспрашивает ― как жилось в степи, пока гостил он у скорняка?

Рассказал суудер-эдзен, как растут в степи дикие травы, как поют вольные птицы, сам же стал выспрашивать, как жилось юноше у Джайгибека?

Рассказал суудер-эдзен-хуу, как здесь ласково его приняли.

Наконец, встали гости из-за стола, велел суудер-эдзен юноше во двор идти, а сам повернулся к Джайгебеку и говорит:

– За то, что помог ты моему Младшему в беде, за гостеприимство твое, щедро награжу я тебя, Джайгебек-скорняк. Будет теперь в твоем доме удача и достаток.

Сказал так, и ушел во двор. Не успел Джайгебек моргнуть, как не стало у него во дворе ни черного коня, ни черноглазых духов.

С той поры разбогател Джайгебек-скорняк ― ни в чем отказу не знал, ни в чем неудачи не ведал. Пришел в его дом достаток, появились и батраки, золото, серебро и ковры.

Обрадовался Джайгебек, стал пиры устраивать, стал на те пиры звать богатых соседей, самого хана приглашать начал. Звал он и старых шаманов, чтобы дружбу с ними водить, да только отказались шаманы. Зовет он их раз, другой, а те лишь в усы посмеиваются.

– Смотри, ― говорят, ― Джайгебек, богатство ― как вода. В иной день из берегов выходит, а в иной день последние капли сквозь пальцы упустишь.

Не боялся тех слов Джайгебек ― чего же тут бояться, когда он у суудер-эдзена в милости?

Всё лучше да лучше жил Джайгебек, уже и на соседей свысока подглядывать начал. Не стало никого, кто бы был столь же гордым и отчаянным, как Джайгебек-скорняк. Не боялся он рисковать ― чего бояться тому, кто не знает неудачи? С самыми отчаянными людьми связался, и только еще больше разбогател.

Как-то раз, когда пришли в степь холода, поехал Джайгебек свои земли осмотреть, табуны свои проведать. Ехал он дальней дорогой, кутался в дорогой плащ, да поглядывал по сторонам. Грустным было в тот день небо, серые тучи ходили над самой землей. Погрустило небо без солнца, погрустило, да расплакалось.

Закутался в плащ Джайгебек, едет себе по дороге. Вдруг слышит ― зовет его кто-то. Огляделся скорняк, и увидел на дороге изможденного нищего в дырявых лохмотьях. Медленно брел нищий по дороге навстречу Джайгебеку. Попросил нищий милостыни, но ответил ему Джайгебек:

– Говорили мне мудрые шаманы, что богатство подобно воде ― если каждому по капле налить, то так и целое море иссушить можно. Ступай своей дорогой.

Побрел нищий дальше, а Джайгебек вперед поехал. Ехал он, ехал, дождь всё сильнее и сильнее становился. Проехал он сколько ни есть дороги, и повстречался ему седой старик. Тяжело тот шел по дороге, опираясь на свою клюку. Попросил седой старик милостыни, но ответил ему Джайгебек: