Кирилл Берендеев - Царица ночи

Его часто находили, и тогда он снова обретал хозяина. На день, или несколько, а после сбегал – желание свободы оказывалось сильнее. Он научился жить сам по себе, летом бродя по холмам и долам, и лишь промозглой осенью возвращаясь, чтобы весной отправиться в новый путь. Лишь изредка его посещала тоска по хозяину, желание принадлежать кому-то, а значит приносить пользу – он надеялся, что со временем это выветрится, как прежде исчез страх остаться одному. Но тоска, особенно зимой, когда дни становились короче, время от времени напоминала о себе. И чем дольше бродил Индеец, тем чаще.

Когда Индеец умолк, машина остановилась напротив здания муниципалитета. Женщина показала на дом, спросила, подойдет ли. Он долго смотрел и молчал, не решаясь вновь выбраться на лютый мороз, так пригрелся в машине и даже, вот странно, расслабился в человеческой компании. Тогда заговорила Женщина, поинтересовалась, куда Индеец направится по весне.

Он ответил не сразу, всмотрелся в ее усталое лицо. В магазине среди игрушек ходила легенда о Стране Полночной. Будто есть на свете место, где нет солнца, а луна светит так ярко, что серебрит холмы и долы, легкий ветер наполняет траву и деревья жизнью, окрест слышится шум водопадов, вода в которых прохладна и чиста. Там много озер, лесов, полей, там и только там находят пристанище те, кто решается уйти от людей. Вот только найти эту страну очень непросто.

Индеец подумал, что за прошедшие три лета и две зимы неустанных странствований, его вера в Страну Полночную треснула и пошатнулась. Он долго блуждал, невзирая на дни и ночи, на холода и жару, цеплялся к тяжелым фурам и легким автомобилям, спешащим, кто на юг, кто на восток, кто на запад, а кто на север, спускался в пещеры и поднимался на горы. Он был в стольких городах, что перестал различать разницу. Но так и не нашел заветной страны.

Возможно, это и заставило его остановиться у перекрестка, и не сойти в траву, услышав визг тормозов? Или его игрушечная сущность оказалась сильнее несбывшихся мечтаний? А может просто надвигалась новая зима, которой он, впервые в жизни, испугался?

– А что ты ищешь в своих странствиях? – решив переменить тему и отвлечься от неподобающих мыслей, спросил он. Женщина вздохнула.

– Это моя работа: ездить по городам и предлагать товар, – она кивнула на коробки на заднем сиденьи. – Я, как и ты потеряла в дороге счет дням, и так же перестала различать города, в которых побывала: ведь больницы, поликлиники, госпиталя везде одинаковы. Но даже после самого долгого странствия, я всегда возвращаюсь домой. Ведь меня там ждут.

– Кто?

– Мой сын, – и продолжила: – Я предлагаю, упрашиваю, требую, вымаливаю взять образцы лекарств, ведь они и в самом деле хороши. Иногда удается хорошо продать, и я надолго возвращаюсь. Иногда дело не ладится, и я снова уезжаю. Ему плохо без меня, сыну, да и мне без него невмоготу.

– Тогда почему ты выбрала путешествие? – она коснулась виска и замерла, на миг уйдя в себя. Индеец невольно отвел взгляд.

– Может я неправа и мне надо всё время быть рядом с ним. Конечно, так было бы лучше. Но мне нужны лекарства, не те, что я продаю, другие,. И еще врачи, – снов вздох. – Они стоят очень дорого: и врачи, и лекарства. Единственный способ заработать – отправиться в путешествие. За три года я, верно, побывала не в меньшем числе городов, что и ты.

– И тоже не нашла искомого?

– Мне кажется, теперь нашла, – куснув губу, быстро продолжила: – Я хотела предложить тебе кое-что. Вместо того, чтобы искать подходящий дом, я…. Может, останешься и перезимуешь у нас? – тяжело дыша, словно пробежала не один километр, она смотрела на задумавшегося Оджибуэя, пытаясь понять его думы. Индеец вздрогнул.

– Но твой сын…

– Он тихий мальчик, у него мало игрушек, и он почти не играет с ними, – спешно отвечала Женщина. – Или играет, но по-своему: расставит на столе и смотрит, а потом снова убирает в шкаф. Тебе будет спокойно с ним.

– Ты сказала, он болен.

– Да. Это и есть его болезнь. Он ни с кем не общается, вечно погружен в себя. Иногда я не знаю, что он делает, пока не зайду в его комнату. Там всегда тишина. Он вроде рядом и где-то далеко.

Говоря так, Женщина будто всматривалась в его душу, найдя нечто, чего он всю жизнь пытался бежать. Или просто излагала его рассказ своими словами? Голова пошла кругом, но он сжал кулаки, и все прошло.

– Он очень тихий, – повторила Женщина. – Это наследственное, врачи говорят его можно вылечить, если кто-то сумеет заинтересовать и будет постоянно с ним. У него нет друзей. Мои родственники обходят нас десятой дорогой, стыдятся. Мы остались одни. Я мать и очень люблю его, все бы отдала, чтобы мой сын выздоровел, но ему нужен друг. Очень нужен: последнее время он совсем замкнулся. Ему всего шесть лет. И ты… ты ведь тоже не такой, как другие игрушки….

Запоры на дверях защелкнулись – отчаянная попытка остановить игрушку, на которую возложили необозримый груз надежд.

– Если тебе у нас не понравится, только скажи, я отвезу тебя, куда захочешь, не стану удерживать силой. Только попробуй, я очень прошу.

Он молча почесал затылок и кивнул. Через два дня пути машина затормозила у невысокого строения в самом конце улицы, чьим продолжением были уходящие за горизонт бескрайние поля. Дом находился меж городом и заливными лугами, будто так и не выбрав, где ему лучше.

Внутри оказалось чисто, обстановка напомнила Индейцу сдававшийся дом, где он побывал какой-то зимой. В детской был идеальный порядок: все разложено и расставлено по местам, слишком аккуратно, будто в галерее, а не в жилом помещении. Мальчика Оджибуэй увидел не сразу, тот сидел у окна, в углу и смотрел прямо перед собой на чистый лист бумаги: белобрысый с мелким бледным лицом. Женщина поздоровалась с сыном, показала новую игрушку. Мальчик не шелохнулся. Женщина приблизилась, поцеловала сына в лоб, потрепала короткие волосы, поставила Индейца на стол прямо перед ним. Выходя, она еще раз напомнила Оджибуэю о просьбе, тот кивнул в ответ, ожидая, когда ребенок обратит на него внимание. А тот не отрывал глаз от бумаги.

Мальчик заметил игрушку только после ужина. Вернувшись в комнату, хрупкий и какой-то нескладный, неуверенный, он осторожно подошел к столу, потом коснулся плеча куклы, отвел руку, склонил голову, будто представляясь – как делали Оджибуэи, да и все прочие племена, встречаясь с чужеземцем. Индеец поразился этому сходству. И машинально повторил жесты, но поклонился в пояс, и разложил перед собой оружие, давая понять Мальчику, что прибыл с миром, и его новый хозяин всегда может на него рассчитывать. Новый хозяин? – подумалось тут же Индейцу, он невольно вздрогнул. Впрочем, Мальчик не заметил этого, его взгляд уже переместился на оружие, помедлив, он вложил томагавк в левую руку Индейца, затем вынул, вставил копье. Встал на колени, положив подбородок на край стола, долго смотрел на игрушку. Глаза затуманились, он вновь погрузился в себя.