Любовь Сушко - Волхв, сын Славена. Славянская сага

Самым красивым и значительным был храм Световида – молодого и прекрасного бога-воина. А жрецы в этом храме рассказывали о двенадцати подвигах бога своего. И не только для услады музыка играла, и танцевали юные и прекрасные жрицы. Но была еще у них святая обязанность – поддерживать огонь у ног бога своего. Истукан его был великолепен. И страшным грехом было, если жрец, несший службу свою, заснуть мог, тогда чаще всего гас священный огонь. Тогда уж не снести ему было головы, потому что многими бедами и лишениями грозил такая оплошность.

№№№№№№№№

Проснувшись в то странное утро, старший жрец-Боговед обнаружил в своем капище жуткую картину, от которой не мог он не содрогнуться. Не только спал его жрец богатырским сном, но и огонь у ног Световида давно погас, и угли совсем остыть успели.

После приступа ужаса он в ярость пришел. Пробудившись от его криков, жрец все сразу понял, и готов был в ту же минуты с белым светом попрощаться. Лучше бы он совсем не просыпался.

Как это ни странно, участь свою он воспринял довольно спокойно, и умолять о милости не стал, только пожал плечами и выразил всем своим видом странную покорность.

Но что можно поправить, когда самое страшное уже совершилось? Не мог он ума приложить. А услужливые помощники у ворот храма возводили костер, чтобы поплатился он за проступок свой дерзкий. Перед лицом всех должен был превратиться в прах молодой жрец. Боговед наделся, что боги увидят, как он суров с этим человеком, и не станут посылать на их головы новых несчастий.

Весть о страшном происшествии облетела все селение. Многие вопили о бедах и горестях, которых и без того было немало, но многим просто любопытно было взглянуть, как парня живьем сжигать станут. И только у немногих из собравшихся на лицах появилось что-то похожее на жалость и сочувствие к бедняге. Но не каждый день такое зрелище увидеть можно было, вот и глазели, открыв рты от нетерпения.

И взглянув на них внимательнее Боговед, которому и предстояло послать насмерть огненную несчастного парня, усмехнулся. Но какой-то странной была эта улыбка.

И парень не особенно печалился оттого, что не останется среди них жить дальше. Эти люди были ему глубоко противны, и он не скрывал своего презрения к ним. Может, в других мирах все по-другому происходит, и он еще порадуется за то, что все так вышло, и он избавился от никчемной жизни своей.

№№№№№№

В тот момент в Сварге Славен вернулся из очередной прогулки по небесной бесконечности. Бесенок с радостью рассказал ему о происшествии на земле. И сообщил он ему услужливо о том, что и Перун и все остальные боги уже давно наблюдают за тем, что там происходит, и ни разу о нем не спрашивали.

Славену не хотелось видеть этого зрелища, но он понимал, что должен быть с ними. И пошел к тому месту, откуда земля была видна, как на ладони.

Но смотрел он не на происходящее там, а на Световида, уверенный в том, что тот сам погасил огонь, когда увидел, что жрец спит, чтобы попугать его немного, а теперь он должен заступиться перед другими богами за несчастного и погасить огонь этого костра. Но к его удивлению, тот не собирался этого делать. Наоборот, он был доволен происходящим.

Тогда, понимая, что от Световида поддержки не дождешься, Славен обратил свой взор к Перуну. Уж он-то должен остановить весь этот фарс, который никому не был нужен, кроме глупых зевак на земле. Живой парень им еще пригодиться, но что взять с мертвого. Но и Перун не собирался чего-то предпринимать.

Славен не понимал, почему его это так задело, но потом до него дошло, что боги всемогущие и гордые в такие минуты похожи на несчастных людей. И они не прочь смотреть на чужие муки, и не найдется тех, кто готов свой голос против остальных подать. Такое открытие его поразило до глубины души.

До казни оставалось несколько мгновений. Никто не мог ожидать, что в тот самый миг и зазвучит его голос. Многие и вовсе не видели, что он пришел сюда.

– О, Громовержец, останови это, пусть они там прекратят расправу.

Слова казались небывалой дерзостью, но должен быть хоть кто-то, кто ничего не боится.

Перун и без того был зол на него. К бедняге – жрецу он не испытывал никаких чувств, и был просто заодно со всеми. Но он яростно и резко повернулся к посмевшему подать голос:

– А почему это я должен его спасать? – ярился он, да так, что остальные постарались от него отстраниться, и Славен один оставался неподвижен рядом. Ион твердо и спокойно стоял перед властелином:

– Потому что ты первым из богов себя считаешь, и можешь показать, что не все твоим людям позволено.

Эти слова должны были что-то изменить, хотя капризы богов порой непонятны и необъяснимы.

– Они делают то, что должно, – Перун был тверд в своем убеждении.

Спросить с ним в те минуты было еще опаснее.

– А мне кажется, что твои жрецы могущественнее тебя самого, потому все и происходит. Ты боишься, что они тебе не подчинятся.

Это было невероятной дерзостью. Даже Ехидна побледнела, а Жива усмехнулась, хорошо понимая, что ей не надо больше прикладывать усилий для того, чтобы избавиться от Славена и брата его Скифа.

Они сами все сделали своими руками и не на кого им обижаться.

– Вот ты туда и отправишься проверить, стоят ли чего-то жрецы мои или нет, – орал Перун и гремели громы, и сверкали молнии. Даже люди на земле заметили это и странно зашумели.

Происшествие на небесах истолковали по-разному. Многие были уверены, что боги на них гневаются. Если бы бедняга в костре был еще жив, они попытались бы его оттуда вытащить. Но некоторые истолковали это как одобрение их действий, и уверяли, что Перун доволен совершившимся. Но никто из них не узнал, что яркая молния решила судьбу Славена, сына Ехидны, дерзнувшего за жреца заступиться.

Перун ждал, пока мальчишка попросит у него прощение, он мог еще изменить свое решение, но тот не проронил ни звука. А потом наоборот заявил:

– Воля твоя, я пойду туда, там мне не будет хуже, чем тут с вами. И не жди, чтобы я попросился назад, этого никогда не случится.

Все молчали, он повернулся и пошел прочь. И Скифу ничего не оставалось, как только последовать за ним. Как ни глуп он был, но понимал, что ничего хорошего ему не стоит ждать, если он останется здесь один без брата своего. Если Славену хоть кто-то сочувствовал и симпатизировал, то он со всеми успел перессориться, и они с радостью на него накинутся, и все равно прогонят.

Он знал, что будет спокоен и защищен немного только с братом своим, где бы они ни находились.

Жива, проходя мимо Ехидны, посмотрела на нее победно. Она всем своим видом показывала, что не надеялась на то, что победа будет такой легкой и быстрой. Но что-то во взгляде соперницы ее насторожило. Она догадалась, что это еще не все, произойдет и для нее что-то очень неприятное. И она запоздало поняла, что ее сыновья, может быть, находятся в еще большей опасности. Она не подумала об этом прежде, а надо было думать. Славен перед Перуном не дрогнул- такой наглый и заносчивый, он нигде не пропадет. А что будет делать ее Орей, если и ему туда отправят?