Аркадий Афонин - Золотой город. Возвращение мирров

Он по-прежнему падал, но вращение его замедлилось.

Неожиданно огромные крылья бабочек, окружавших его, стали трескаться и осыпаться, а их тела удлиняться, подобно сосулькам.

И вот уже они превратились в темных червей, сползающихся к основанию огромного дерева, оплетающих его своими телами, медленно поднимающихся по коре вверх. Продолжая падение, он заметил, что от дерева отходят тысячи нитей.

Арни упал на одну из таких нитей, и внезапно она свернулась в спираль, как паутина. Он пытался кричать, но путы тесно сковали его грудь, и не было возможности даже шептать. Он висел меж небом и землей в стороне от ствола. Между корней дерева, он заметил огромного серого паука, очень странного и напоминающего человека.

Крупное тело с длинными руками стояло на тонких паучьих ногах, слегка раскачиваясь на нитях корней.

Арни собрал все силы и сжал кулак. Тут же рука его начала наполняться теплом, а путы лопнули.

В следующую секунду стали рваться все нити вокруг дерева, оплетая уже страшного паука, повисшего головой вниз в огромном коконе. Голова его то белела, то чернела, а потом, надувшись, как пузырь,

лопнула, оставив в воздухе лишь сизый дым. Наконец Арни, почувствовав свободу, взмахнул крыльями и стал подниматься вверх к голубому, манящему небу. С каждым взмахом ветки дерева обламывались и осыпались вниз серым пеплом, из которого появлялись разноцветные бабочки, и все вместе они летели, как огромное светящееся облако.

Как никогда рано утром в замке происходила беседа мэра города со своими подданными.

Пирр восседал на троне, огромном и мягком, выслушивал доклад Советника по внутренним делам и капитана городской стражи, которые докладывали о последних новостях. Новости обычно были всегда одни и те же, и мэр впадал или в гнев, или в радость.

Советник рассказывал обо всём подробно, не упуская ни одной мелочи. Хитрый и изворотливый, в привычной для всех монашеской одежде, он говорил тихо, но так, чтобы Пирр мог слышать каждое слово. Обычно его доклады были чёткими и сухими, но сегодня голос звучал взволнованно, и он сам казался как будто бы ниже ростом. Это не ускользнуло от пронизывающего взгляда мэра, который не терпел, когда от него что-то скрывают. В такие минуты он был особенно нетерпелив и жесток.

– Что произошло, Советник? – ещё улыбаясь, но с некоторой тревогой и озабоченностью спросил Пирр, желавший сейчас же знать всё, что творится в его городе и крепости. – Какие несчастья нависли над моей головой? – и его взгляд стал прожигать грудь советника, отчего у того выступил на лбу пот и слегка закружилась голова.

Тревога мэра была не напрасна и оправданна. Сегодня Советнику донесли, что в городе появился незнакомый человек очень странной наружности, с вещами, говорящими о том, что их владелец, по всей видимости, достаточно состоятелен, а быть может, и богат. Яркая одежда подтверждала это. Его заметили дважды: вначале у ворот города, потом на городской башне рядом с одним из стражников. Затем следы его затерялись, и ни один доносчик не мог доложить, где он находится сейчас. Это последнее известие особенно взволновало Советника. Он не мог даже предполагать, где находится и что замышляет этот незнакомец. Именно поэтому он, Кривой Монах, решил не скрывать от своего господина то, что узнал о незнакомце, а всю вину за нерасторопность он собирался свалить на доносчиков, бестолковых, как вся городская стража.

Рассказ Советника сильно встревожил Пирра. К тому же, он и сам точно знал: произошло что-то страшное. Сегодня в самый приятный момент обеда внезапно его пронзила страшная боль, сковавшая все тело. Несколько минут он не мог выйти из оцепенения. Кроме того, духи замка трепетали и донесли, что один из истуканов-охранников пал жертвой незнакомца. Пирр долго молчал, и в зале для приёмов установилась мёртвая тишина, такая, что Советник и стоящие у двери стражники боялись дышать, напряженно ожидая, что скажет мэр.

Пирр не мог сосредоточиться и начал рассуждать вслух о том, кем может быть этот человек и почему он не нанёс визит в крепость.

– Может быть, он странник? Почему тогда он не представился мне? Если родственник кого-нибудь из горожан, тогда понятно, а если нет? Может, враг и решил взбунтовать весь город? – мэр обжёг пронизывающим взглядом Советника и капитана, ожидая ответы на свои вопросы.

Капитан думал о том же и молчал, стараясь найти правильный ответ.

– Необходимо его схватить и обезвредить, – воскликнул он, найдя, как ему казалось, лучшее решение.

– Хорошо! – воскликнул в ответ мэр. – Но как вы его схватите, если не знаете, где он находится?

– Я отправил на поиски лучших сыщиков нашей секретной стражи, – доложил Советник, желая смягчить гнев своего господина.

– Чтобы уже сегодня я знал, кто он, его имя, зачем он появился в моем городе! – закричал неожиданно Пирр, вспоминая сегодняшнюю боль и тревогу.

– Будет исполнено, – отчеканил стоявший рядом с Советником капитан городской стражи, вытянувшись в струнку, насколько ему позволял толстый живот, и развернулся на каблуках, желая удалиться исполнять приказ. Но не успел он сделать и шага, как был остановлен мэром.

– А для начала приведите ко мне того стражника, который был сегодня на городской стене у башни.

– Он уже здесь и ждет вашего приказа, – ответил Советник, показав тем самым, что он не зря ест свой хлеб и носит такое высокое звание.

Пирр, желая, как можно быстрее увидеть стражника, приказал немедленно привести арестованного к нему. Капитан вышел и через минуту появился вновь в сопровождении двух стражников, ведущих безоружного воина, который шел медленно, едва передвигая ногами и низко опустив голову. Его светлые волосы закрывали худое лицо, не похожее ни на жадов, ни на вотров, которые были главными наемниками в гарнизоне Пиррштада.

Мэр внимательно смотрел на арестованного и молчал, потом жестом приказал стражникам остаться у двери, а к себе подозвал Кривого Монаха, желая в случае необходимости посоветоваться с ним. Арестованный юноша остался стоять в центре зала, боясь поднять на мэра глаза. По его виду чувствовалось, что он признает за собой вину, и Кривой Монах понял, что если правильно с этим юношей говорить, то он может многое рассказать и сам поможет найти незваного гостя. К тому же, он единственный, кто знал незнакомца в лицо и в случае необходимости смог бы его узнать, даже если тот сменит одежду. Именно этого и боялся Кривой Монах.

Все ждали, что скажет мэр, но он молчал, не зная, как начать разговор. Затем топнул каблуком, что говорило о высшей степени его раздражения. Неизвестность его пугала. Он пристально смотрел то на Советника, то на арестанта. Под его взглядом все замерли, боясь проронить хотя бы слово.