Анна Сойтту - Ингрид. Путь Древней крови

– Ты прав, – Ингрид поднялась, поправила сумку за плечами. – Пойдём дальше?

– Пойдём, – согласился кот, припустив вперёд на всех лапах. – Для Даэмона будет лучше, если он забудет о нас.

Кастель и сам не поверил своим словам, но знал, что так будет правильно. Мастер вряд ли бы с ним согласился и нашёл не один десяток аргументов, но истина оставалась одна: покрывательство преступлений ведьмы каралось смертной казнью. Даэмону Истребителю следовало всё отрицать: не знал, не видел, не заметил – и тогда, может быть, он отделается лишь замечанием Совета, запретом деятельности на пару месяцев и штрафом.

Кот бежал по осеннему лесу всё дальше от дома вслед за своей ведьмой, даже не подозревая, что в голове прежнего хозяина бродят те же мысли. Но стоило Даэмону только закрыть глаза, он видел лукаво прячущую улыбку Ингрид, признающуюся, что живое зелье хранится в сарае.

Разум убеждал демонолога, что следует отпустить ведьму и позволить ей самой решить свою судьбу, но, лишь когда она исчезла из его дома, Даэмон понял, как не хватает ему непокорного золотого взгляда, звенящего смеха и бесконечного удивления от новых открытий этой неугомонной девушки. Из его дома будто вынули душу, распластав на первых утренних заморозках, что сковали собравшиеся в следах конских копыт дворовые лужицы.

– Милорд, я надеялся, что это только слухи, – мастер Рамон, пришедший для очередного занятия с ведьмой, тяжело опустился в кресло в маленьком кабинете демонолога, служившем укрытием от матери и брата. – Бедное дитя, я не приемлю и мысли, что она могла так поступить с леди Лиорой. Та хоть и оттачивала на Ингрид своё высокомерие, но по-своему заботилась о девочке, и Ингрид это знала.

– Рамон, – Даэмон отложил медальон на цепочке, занимавший его внимание последние несколько минут. – Если бы ты был на месте Ингрид, куда бы отправился?

– Она умная девочка, – подумав с минуту, ответил старый наставник. – Не думаю, что она отправилась в город или в одно из своих тайных укрытий. Да и в нашем лесу нет таких мест, которые бы она выбрала в качестве защиты, мне кажется. Феликс зря прочёсывает их со своими псами.

– Надеюсь, – кивнул Даэмон подтверждающим его догадки словам мастера Рамона. – Могу я рассчитывать, что ты не поделишься своими домыслами с инквизицией?

– Я стар, Даэмон, а у вас с ней ещё вся жизнь впереди, – добродушно улыбнулся в ответ старик. – Даже если инквизиция заберёт меня в свои казематы, чтобы узнать моё мнение…

– Не думаю, что до этого дойдёт, – махнул рукой Даэмон, обрывая старого друга. – Феликс не настолько фанатичен, а Совет не настолько глуп, чтобы ради одной ведьмы устраивать травлю всех, кто с ней общался.

– Ради одной обычной ведьмы, – поправил Рамон, поднимая кружечку с мятным чаем, успевшим значительно остыть с момента его прихода. – Но Ингрид ведь далеко не обычная, верно?

Даэмон замер, удивлённый проницательностью наставника, и вскинул на него внимательный взгляд.

– Как давно…

– О, догадаться не так сложно, мой юный друг, – вернув опустевшую чашку на стол, мастер Рамон положил ладони на край стола, чуть подавшись вперёд, и продолжил: – В своей жизни я уже встречал ведьму с золотыми глазами и знаю, к какому роду принадлежит Ингрид. И по правде, я на стороне этой девочки, если она хоть наполовину унаследовала силу матери.

– Ты знал её мать? – недоумённо отозвался собеседник.

– Незадолго до её смерти, – кивнул наставник, с улыбкой вспоминая затронувшую его сердце встречу. – Ингрид стала на неё очень похожа, и скрыть это не получится.

– Почему не рассказывал?

Даэмона кольнуло неприятное чувство, что есть те, кто знает о ведьме больше него.

– Я думал, что до этого не дойдёт, да и на благоразумие Феликса надеялся.

Демонолог поднялся из-за стола и подошёл к окну. Солнце уже успело отогреть землю, не оставив ни следа от заморозков и самых маленьких луж. Следовало заняться необходимыми приготовлениями к возвращению инквизиции, но душа рвалась прочь – искать самому, защитить от внешнего мира.

– Могу попросить тебя об одной услуге, Рамон? – тихо спросил Даэмон, приняв решение.

Её жизнь стоила дороже его тайны.

– О любой в рамках моих возможностей, ты же знаешь, – кивнул старик.

– Когда Феликс вернётся, тебя уже не должно здесь быть.

Подойдя к столу, демонолог взял лежащий на нём медальон и застегнул на своей шее.

Проницательный, мудрый Рамон лишь добавил:

– Я бы отправился с тобой, если бы не был так стар.

– Ты и так сделал очень много. Это не твой путь.

Погасив свет в кабинете, мужчины вышли в холл. Один отправился в малую столовую, чтобы поужинать и отвлечь прислугу, второй тенью выскользнул во двор через чёрный ход. Только когда сарай скрыл его от посторонних глаз, Даэмон позволил себе расслабиться, неторопливо снял одежду и опустился на корточки. Столько лет он боролся с этим, научился полностью контролировать поселившегося внутри демона, а теперь ему предстояло дать волю. И всё ради одной ведьмы.

Это не было больно. Кожа разошлась на лоскуты, осенними листьями опадая на землю и освобождая место для лоснящейся чёрной шерсти.

Это не было страшно. Гораздо страшнее было напугать своим обликом её и упустить шанс.

Это было не впервые. Он до сих пор помнил ту ночь, запретное заклинание и руки старой ведьмы, удержавшие его душу в мире живых и погрузившую детей в дарующий забвение сон. Если он не смог убедить Феликса пощадить Ингрид, то лучше сам погибнет рядом с ней.

Спихнув задней лапой вещи в овражек за сараем, Даэмон втянул разом ставшими чувствительными к запахам ноздрями прелый воздух, безошибочно учуяв в нём уже почти развеявшийся аромат её духов. Мир сузился до границ этого запаха и начинающей твердеть от холода земли под мощными жилистыми лапами.

Все следы Ингрид были точно не те, что он сейчас искал, – она оставила их не меньше чем за декаду до этого дня. Они прочесали весь лес, нашли несколько тайников, заготовленных ведьмой для побега – а как иначе объяснить припасы еды и обустроенные лёжки? – даже старый грот, который Феликс прекрасно помнил и который теперь она переделала под себя. Сюда Феликс убегал ребёнком посмотреть на светлячков или прокричаться, расстроенный своим даром, не позволяющим прикасаться к людям.

Он винил свой дар инквизитора в том, что вся любовь и нежность матери достались отцовскому бастарду. Феликс уже в четыре года обзавёлся перчатками и мог лишь наблюдать, как леди Лиора тормошит волосы Даэмона, когда тот удачно справился с заданием наставника. Будущему инквизитору доставалось лишь ласковое слово и добрый мамин взгляд. Это сейчас он контролирует дар и только его ладони без перчаток несут боль и смерть, а в детстве выбора не было, разве что кто-то из слуг оступится и Феликс сможет тайком его наказать, а заодно почувствовать, что это значит – прикасаться к кому-то…