Евгений Гаврилов - Врата Рассвета

Свет из маленьких окон крохотного трактира показался настоящим благословением Неба. Небольшой двухэтажный домик, рядом ютится конюшня. Обычно постоялые дворы на Южном тракте напоминают настоящие заставы – здоровенные, обнесенные частоколом, с кузницами и мастерскими шорников и плотников. И коня подковать, и седло купить, и телегу починить, и накормить целую ораву волов, лошадей и их владельцев – дорога в Ниланту всегда забита торговыми караванами. А тут…

Месяц посреди черного небосвода демонстративно перевернулся, устремив вверх сияющие желтым светом рожки. Зрелище вполне достаточное, чтобы отбить излишнюю щепетильность в выборе места для ночевки.

В дверях застыл, сложив на груди руки, здоровенный мрачный детина. Плечистый, густые черные лохмы сливаются с лопатоподобной бородой. Черная рубаха навыпуск и звероподобная рожа, при виде которой любой разбойник убежит обратно в лес. Рино под бесстрастным взглядом на миг стушевался. Может, на ночных дорогах не так уж и опасно? Хитрец протяжно заржал. Конь всем видом показывает пренебрежение хозяйскими придурями. Дорвавшийся до знакомых запахов человеческого жилья жеребец хочет поскорее освободиться от опостылевшей сбруи.

Рино, вздохнув не хуже четвероногого друга, покинул седло. Молчаливый здоровяк без лишних слов распахнул двери конюшни. Мощные дубовые створки – такие только тараном вышибать. В нос ударил запах сена. Хитрец остался вполне доволен счастливым избавлением от седла. Бородач с невозмутимым видом высыпал в ясли содержимое одного из стоящих у стены мешков. Рино присмотрелся и едва удержался, чтобы не присвистнуть. Отборный овес. Не каждый день встретишь такую расточительность. Юноша уже успел выяснить, что конюхи на торговых заставах норовят накормить коня какой-нибудь дрянью, не забыв содрать пригоршню серебра за позапрошлогоднее сено.

При виде столь ответственного подхода Рино невольно проникся уважением к мрачному здоровяку, оказавшемуся местным хозяином. Проведя гостя внутрь трактира, бородач, по-прежнему храня угрюмое молчание, вручил тяжелый медный ключ. Похожий на колбаску палец указал на уводящую наверх лестницу.

– А какая комната? – Спросил Рино, изрядно сбитый с толку мрачной немногословностью.

– Я покажу. – Хрипловатый женский голос из-за спины. Юноша, вздрогнув, обернулся. Женщина в черной тунике, едва достающей до колен. Водопад черных волос, на лице – печать диковатой красоты. Дочь хозяина?

Рино подхватил сумку и побрел следом за… В голове не укладывается, что обладательница звериной грации может быть обычной служанкой. Весь опыт общения с обслугой постоялых дворов у него умещается в два последних дня, но и этого вполне достаточно, чтобы привыкнуть к облику трактирных работниц: опрятные, в длинных, подчеркнуто целомудренных платьях, незаметные и неказистые – чтобы лишний раз не привлекать абсолютно ненужное девушкам мужское внимание. Молчаливые и работящие, словно пахотные лошади.

Вышагивающая впереди черноокая красавица плывет по тихому коридору с таким видом, будто делает Рино невероятное одолжение собственным присутствием.

– Сюда, – на диковатом лице появилась многозначительная улыбка.

– Спасибо, – пробормотал Рино. Небо Милосердное, куда ж его занесло?

– Непременно спускайся к ужину. – Повелительным тоном приказала женщина. И, развернувшись, уплыла в направлении общего зала.

После странного приема его бы не удивила пара скелетов в шкафу доставшейся комнаты. Или, хотя бы, мрачный филин, владеющий человеческой речью. Как раз к внешности черноволосой девушки. Совсем не на прислугу она похожа. Скорее уж – на лесную упырицу. А хозяин – на настоящего вурдалака. Да еще этот треклятый месяц, так некстати заглянувший в окно. На этот раз ночное светило перевернулось рожками вниз. Впрочем, ни скелетов, ни филина, ни, хотя бы, дохлой ящерицы в комнате не нашлось. Широкая кровать, стол, тяжеленный сундук – ничего необычного.

На какое-то мгновение в глубине души шевельнулась беспокойная мысль – а не сигануть ли в окно, подальше от жутковатых владельцев? Оседлать Хитреца – и во тьму странноватое и откровенно пугающее место. Правда, тогда он опять окажется один-одинешенек на ночной дороге под выплясывающей коленца луной.

Интересная деталь: ужин на стол ему поставил именно бородатый трактирщик. Женщина куда-то запропастилась. В нос ударил запах жареного мяса, переплетающийся с ароматами грибов и овощей. Ну ничего себе! Обычная еда на постоялых дворах – ковш простонародной каши на деревянной миске, но оказавшееся перед Рино произведение кулинарного искусства уместно смотрелось бы на пиршественном столе шаккура Ясеневого Замка.

Тревоги и беспокойство вылетели из головы, только их и видели. Рино набросился на еду.

– Что ведет тебя в Ниланту? – Знакомый голос над самым ухом. Юноша вздрогнул. Черноволосая оказалась у него за спиной столь неслышно, словно из пустоты возникла. Босые ноги прошлепали по дощатому полу, девушка грациозно опустилась на скамью напротив.

– А с чего ты взяла, что я направляюсь именно туда? – Спина одеревенела. На свете, пожалуй, найдутся люди, готовые выложить за это знание пару золотых флоринов.

Диковатое лицо искривилось в ехидной усмешке.

– А куда еще?

Выбор и впрямь невелик. Каждый, кто движется по широкой каменной дороге навстречу встающему солнцу, стремится оказаться в величайшем из городов Великого Востока. И чего эта… волкодлачица буравит его шальным взглядом, от которого так и тянет уткнуться в тарелку и не поднимать глаз, пока красавица не потеряет к нему всякий интерес?

– Так что ведет тебя? Ты, наверное, искатель приключений. Ищешь богатства и славы? – Незнакомка наклонила голову, алые губы искривились в усмешке.

Обычно Рино вовсе не прочь порисоваться под восхищенными девичьими взглядами. Представить себя героем какой-нибудь битвы… Или что-нибудь в этом роде. Но под черным ироничным прищуром любые похвальбы превращаются в дым. Кроме того, незнакомка, сама того не зная, надавила на ощутимую мозоль.

Зачем ему в Ниланту? А какая разница, куда идти, если идти некуда? Впервые в жизни свобода властно дохнула в лицо запахом полевых цветов. Все дороги открыты. Он богат, как никто другой. Может вручить свое сердце любой избраннице на выбор – роскошь, до недавнего времени бывшая недосягаемой мечтой. Захочет – повернет на самую узкую лесную тропинку, и некому оспорить его право ехать, куда глаза глядят. Некому отдавать приказы, некому требовать отчета, некому цедить слова презрения на каждую попытку отстоять самую малую крупицу свободы.

Он один в мире, и это – величайшее богатство. Вот только одиночество отобрало любую цель кроме стремления как можно дальше убраться от замка, что нависает позади зловещей смертоносной тенью.