Александра Яблонская - Уйти, чтобы вернуться

Я стоял в толпе рядом с родителями и постоянно оглядывался, стараясь увидеть кого-то из знакомых. Того же Артура. На мгновение мне показалось, что я увидел мелькнувшую в толпе рыжую шевелюру моего друга, но тут же потерял её из виду.

Нас разделили на несколько групп, соответственно факультетам, а родителей и просто провожающих попросили покинуть университетский двор.

Артур появился неожиданно и, пробегая мимо меня к своей группе, бросил на ходу:

– Встретимся внутри. Я тебя найду!

Я кивнул в ответ и снова начал оглядываться, надеясь увидеть знакомое лицо… Неужели она не придёт? А ведь она обещала. Мне стало грустно.

Я постарался быстрее распрощаться со своими родителями: чмокнул в щеку на прощанье маму, пожал руку отцу и практически бегом устремился вперёд по дорожке. Пришлось лавировать между плотно стоящими островками людей, которые никак не могли оторваться друг от друга.

Я шёл, не оглядываясь, спиной ощущая грустный взгляд мамы, ожидающей, что я обернусь и помашу ей рукой напоследок. Но я не обернулся… Не поймите меня превратно, просто я терпеть не могу долгие прощания. Правда, не знаю, откуда у меня это взялось, ведь до сих пор я ещё ни разу не расставался с родителями даже на сутки.

На душе было скверно. Я ждал, да что там ждал, я был уверен, что Лана тоже придёт меня проводить. Но она не пришла, хотя обещала. «Проспала…» – другого объяснения я не находил. И всё же я оглянулся, и вовремя. Лана вихрем влетела в открытые ворота, сметая всех на своём пути, близоруко щурясь, высматривая меня. Я невольно улыбнулся.

Точно проспала, торопилась и, конечно же, не успела надеть свои контактные линзы. Она бестолково топталась на месте, вертя головой в разные стороны в тщетных попытках разглядеть меня среди пёстрой толпы. Я помахал рукой, пытаясь привлечь её внимание, но понял полную тщетность своих действий: с такого расстояния Ланка всё равно меня не увидит. Я быстро пошёл ей навстречу. Время прощания заканчивалось.

– Лана! – позвал я.

Она обернулась на звук, её лицо осветилось радостной улыбкой, и уже через мгновение её руки обвили мою шею. Уткнувшись носом мне в ухо, Лана счастливо выдохнула:

– Успела!

Я покрепче обнял её. Что-то больно кольнуло в сердце. Появилось дурное предчувствие, что так я её обнимаю в последний раз. Тряхнув головой, я отогнал наваждение. А Лана больше не улыбалась. Её щёки покрылись слезами, нос покраснел, а грубы мелко дрожали.

– Эй, – тихо позвал я, – ты чего? Ну же, Лана!

Она всхлипнула и пожала плечами.

– Как я теперь без тебя?

– Но я же не на войну иду, – растерялся я.

– Угу, – глотая слёзы, согласилась Лана.

– Я буду звонить каждый день, обещаю.

– Да, хорошо, – всхлипнула Лана, не прекращая плакать.

– Ну, хочешь, я вообще никуда не пойду! – в сердцах произнёс я.

– Нет, нет, – испугалась Лана, – иди, всё будет хорошо. Я приду к тебе на выходных, и постараюсь больше не плакать. Честно!

Я прижал её к себе и поцеловал уголок её губ. Они были солёные от слёз.

– Иди, иначе не отпущу, – прошептала она, отталкивая меня.

Я быстро взбежал по отшлифованной лесенке, всего три ступеньки, и юркнул в открытую дверь.

Задержись я ещё хоть чуть-чуть, кто знает, хватило ли бы у меня сил повернуться и уйти. На губах ещё сохранился солёный привкус слёз, а в голове крутилась мысль, что всё будет хорошо. В последнем я не был уверен, но постарался прогнать своё предчувствие прочь.

Очутившись внутри, я внимательно осмотрелся по сторонам. Я стоял посреди огромного холла, высоко задрав голову вверх. Моё внимание привлекли причудливые витражи, заменяющие окна одной из сторон здания.

Я стоял в неудачном для обзора месте, с которого никак не удавалось разглядеть, что именно изображено на витражах. Однако меня поразил их размер и обилие красок, которое художник использовал при их сотворении.

– Что, нравится? – вдруг раздался голос за моей спиной.

От неожиданности я вздрогнул и чуть не выпустил сумку с вещами, сильно оттягивающую руку.

Развернувшись всем телом, я тут же увидел декана своего факультета, господина Криса Деворера, который с очень серьёзным видом смотрел на меня.

– Грандиозно, – пробормотал я, стараясь скрыть минутное замешательство, вызванное его появлением у меня за спиной.

Что за дурная привычка подкрадываться к людям сзади?

– Прости, я, наверное, напугал тебя? – взгляд его тёмно-серых глаз так и норовил просверлить меня насквозь. Никогда раньше я не видел глаза такого интересного серого цвета.

Не мышиного, а именно темно-серого, таким бывает только асфальт ясным ранним летним утром, сразу после того, как его намочит тёплый и недолгий ливень. И разница была лишь в том, что взгляд у него был холодный.

– У тебя ещё будет предостаточно времени, чтобы всё осмотреть, – продолжил он. – А сейчас, я думаю, что тебе было бы неплохо подняться наверх и отыскать свою комнату.

Найти комнату оказалось проще простого: моей была третья справа под номером 23, указанном на вычурной дверной табличке. Внимательно перечитав ещё раз список, прикрепленный под табличкой, я пришёл к неутешительному выводу, что в соседи по комнате мне достался редкостный зануда.

Сонни Зубрилка – так прозвали его в нашей школе… И, что самое главное, совершенно справедливо. Сонни готовился ко всем урокам, но, не вникал в суть предмета. Он попросту заучивал всё наизусть. Все знали об этом. И, мне кажется, что учителя просто жалели его. Ведь стоило им задать свой вопрос по-другому или подойти к задаче с другой стороны, как Сонни терялся, начинал заикаться и нести несусветную чушь.

Сонни был приёмным сыном бездетной пары, казалось, уже давно утратившей надежду завести собственного ребёнка… Ходят слухи, что теперь ситуация изменилась, и прежде любящий папочка выложил непомерно круглую сумму за его обучение в Университете только потому, что хотел освободить место в доме для их уже родного и такого долгожданного первенца, который мирно рос в заметно округлившемся животике дорогой приемной мамочки. Во всяком случае, так считала большая часть жителей нашего города. С учетом этого он, конечно же, заслуживал некоторой доли сострадания.

Если честно, у меня не было чёткого мнения на сей счёт. Господина Гудиеру, приёмного отца Сонни, я знал немного с другой стороны. Он работал хирургом в одной из клиник нашего города, и года три назад мне пришлось побывать в его опытных руках при удалении аппендикса. Так что я, как говорится, не в претензии. А что касаемо сплетен, на то они и сплетни. Но самое печальное то, что, по всей видимости, Сонни в них искренне верил…

Сказать, что мне не понравилась моя комната, значит, ничего не сказать. Она просто привела меня в ужас: длинная и узкая, больше смахивающая на келью, с крошечными оконцами, из-за которых в ней царил полумрак даже в такой яркий и солнечный день, как сегодня. А что же тогда будет зимой, когда солнце так низко пойдет по небу? Дни и так в большинстве своём будут серыми, а с неба польётся дождь вперемешку с мокрым снегом.