Алексей Тихонов - Выучиться на Бога

А тут еще поверженному не дали даже подняться. Ксуам хищным прыжком очутился над телом соперника, занес меч. Томительная пауза. Разумеется, удара не последовало, однако ристалище словно испытало весь страх, все отчаяние запрокинувшего голову Ракутана. Словно разделило с ним пронзительную горечь позора.

Потом клинок скользнул вниз и коснулся горла аннина. Опять унижение: прием, простительный в настоящем бою, на турнирах не применяли. Зачем, если победителю и так достается награда? К чему оскорблять товарища по ремеслу, с которым, не исключено, сражаться плечом к плечу? Рядом с Айнаром сердито засопели воины, от них ропот покатился в стороны, вширь, к дворянам и черному люду…

Лишь Ксуам не обратил на общее недовольство ни малейшего внимания. Он по-прежнему удерживал Ракутана распластанным по песку точно огромную рыбину, вытащенную на сушу. Рыбину, несомненно, могучую, зубастую, но сейчас беспомощную. Вроде бы аннин пытался что-то сказать, шевелил руками – издалека в любом случае не расслышать. Да и нужны ли были тигону слова поверженного? Может, скорее угрюмое молчание Ближних? Опущенные головы народа, всего недружелюбного, насмешливого города вкупе с его князем?..

Казалось, это продлится вечность. Как в колдовском наваждении или дурном сне: медленно колышущиеся толпы, оцепеневшие воины, приподнявшийся с трона Сидзиро. И деревянный клинок у горла несчастного великана. Уже давно прозвучал сигнал к прекращению схватки, успел повториться, причем дважды, уже вопили что-то от кучки иноземных гостей, а маленький толстый посланник смешно подпрыгивал, махая рукой…

Сорваться с места первым сумел Дзиргем. Мастер церемоний почти растерял обычную величавость, пока бежал через ристалище. Закричал пронзительно еще на подходе.

Только тут Ксуам дрогнул, убрал меч и выпрямился. Лицу его возвратилось мрачно-отрешенное выражение, где-то в глубине глаз потухли огоньки неистовой, бешеной ярости. Потухли быстро, но недостаточно, чтобы ускользнуть от внимательного наблюдателя.

Через площадку теперь спешило множество людей. Все галдели наперебой, суетились, одни бросались помогать Ракутану, другие – удерживать тигона. Тот, впрочем, окончательно утратил интерес к сопернику. Повернувшись в сторону илдокской знати, он вскинул крепко сжатый кулак. Недвусмысленный жест. Народ отозвался раздраженным гудением, дворяне хмуро промолчали, даже среди посольских единицы осмелились приветствовать победителя. Хотя Ксуама, похоже, это совершенно не смутило.

– Сильный боец, – хмыкнул Оминас, глядя, как тигон ходит взад-вперед по ристалищу. – Так уверенно уложить Ракутана сумел бы не каждый.

– Ракутан давно напрашивался, – пожал плечами Гои. – Восторги черни вскружили голову, вот и возомнил о себе. Великий воин… Голым весом да мощью много не навоюешь. Раньше следовало проучить.

– Сами и проучили бы, а не позволяли всяким… чужакам. Ишь, какой гордый бродит… Но боец все-таки, что ни говори, отменный.

Кругом обсуждали примерно то же: достоинства тигона, ошибки Ракутана и справедливость выбора Небес. Мелькали лица, рокотали, мешаясь, голоса. Хрипло бранился потерявший деньги мурад. Казалось, лишь два человека сейчас отстранились от кипевших страстей – Ксуам, мерявший шагами площадку, и наблюдавший за ним Айнар. Да еще, вероятно, бедняга Ракутан. Огромное тело аннина еле подняли с земли вчетвером, и то он в основном ковылял сам, неестественно подогнув ногу.

– Подломили нашего богатыря, – заметил Оминас. – Колено или подвернул, или расшиб, а с его-то весом… Так, глядишь, и до похода не выздоровеет.

Гои поморщился:

– Зато союзников взамен обрели знатных. Пусть отныне врагов пугают, коль даже нас смогли одолеть… Ведь половину состязаний выиграли негодяи, а?

– Угу. И главное в том числе. Ох, если б не проклятый ремень… Удавлю шорника…

Между тем чествовать победителя никто не спешил. Ксуам терпеливо прогуливался вдоль ограждения, перед ним расступалась толпа, выхлестнувшая на ристалище, плескался сотнеголосый шум, однако логического завершения турнир не получал. Вытянув шею, Айнар посмотрел на помост князя. Возле трона там скучилось изрядно людей: Дзиргем, министр Тонсар, юный Ринитаро, Дитоми, кто-то из придворных. Они явно спорили, озирались, вновь начинали доказывать, размахивая руками. Правителя за их спинами едва было видно.

– Подозреваю, кимиты, не все еще закончилось, – Айнар стер со лба пот. – Союз союзом, а отдавать первенство в турнире горстке чужаков Сидзиро не захочет.

– Что значит «не захочет»? – фыркнул Оминас. – Они ведь выиграли, на наших глазах!

– Тут вопрос судейства, – пояснил Гои. – То есть тонкий. Последует высочайшая воля – отыщется и повод испортить гостям праздник. А как насчет воли?

Теперь все трое обратили взоры к помосту. Копошение там, в тени, продолжалось долго, даже простонародье успело истомиться и поскучнеть под лучами палящего солнца. Наконец тесная кучка приближенных князя распалась, оттуда выскочила фигура мастера церемоний. С волной стихающего гула старик добрался до центра площадки.

Мимолетный жест – и над лугом поплыл густой, властный рев труб, заставивший смолкнуть самых разгоряченных. Выждав еще немного, Дзиргем поманил к себе тигона.

– Благородный воин! – объявил громко и четко. – Ты доблестно сражался, потому заслуживаешь всяческого восхваления. Единственная причина мешает выкрикнуть имя лучшего из бойцов турнира – твой соперник неудачно оступился и повредил ногу. Согласись, в этом гораздо больше каприза Богов, чем плодов твоих личных усилий.

Ксуам воззрился на щуплого человечка, дерзнувшего произнести подобное. Помолчал, затем плотно сжатые губы дрогнули:

– Без моих усилий он бы ни за что не упал.

– Разумеется, – кивнул Дзиргем. – Однако давай признаем: положение спорное. Ты действительно одолевал в схватке, но упал аннин сам. И ногу ему повредил не твой меч. Все слишком похоже на несчастный случай, а за них призы не дают. По крайней мере, главные.

Чужеземец, опять помолчав, усмехнулся криво:

– Никогда не слыхал об этаких решениях, но… Допустим. Чего же вы хотите?

– Еще поединок. Нет, ты, конечно, вправе отказаться, только и о призе тогда, благородный воин, придется, увы…

– С кем? – устрашающе равнодушно спросил Ксуам.

– Сам выберешь. Убежден, любой из Ближних охотно скрестит с тобой клинки. И в результате тогда уже никто не посмеет усомниться.

Тигон выпятил нижнюю губу, выражая отношение к хитростям местных властей. Кинул взор на молчаливые ряды воинов возле помоста. Затем, не отвечая, двинулся к ним неторопливым шагом.

– Однако хорош, подлец, – Оминас понизил голос до шепота. – Матерый и опасный. Чтобы с таким на равных сражаться, нужны бойцы вроде Кейхата. Или Дитоми.