Юрий КАРАНИН - Лучник. В паутине Зеркал. Книга третья

Хан сделал ошибку. Заговорщики, конечно же, заговорили, но было поздно: подстрекатели уже затерялись в просторах степи.

Рошами уже знал об этом, но сердце его похолодело, когда за ним пришли сразу трое степняков.

Хан, мрачнее тучи, возлегал на своих подушках. Не глядя на лекаря, он твердо бросил:

– Я пока не хочу просить Мамуда. Говори, что знаешь.

Мамуд находился тут же, в шатре, и, лишь, хищно ощерился на слова хана.

– Если тебя устроят предположения, я готов сказать все. – Начал Рошами.

– Я хочу знать, зачем ты здесь.

– Извини, хан. Не я сам пришел к тебе, меня привели твои люди. – Возразил Рошами.

– Меня попросили те люди. – Снова помрачнел хан. – Кто они?

– Поверь, хан, и Мамуд не сможет заставить ответить на твой вопрос. Я их не знаю. Предполагаю, что они – монахи другого монастыря, но, почему они преследуют меня, я не знаю.

– Однажды они проговорились, что у тебя есть то, что тебе не принадлежит. Что это?

И Рош д, Амии был вынужден выложить кристалл.

– Их у него два. – Подал голос Мамуд.

И Рош д, Амии достал другой.

– Что это? – Хан вперил свой взгляд в камни, затем протянул к ним руку.

– Этого полностью я не знаю. – Пожал плечами Рош д, Амии. – Мне приснился сон, что я должен их куда-то доставить. Куда, должно подсказать сердце. Но оно пока молчит.

– А если тебя убьют? – Недоверчиво усмехнулся хан.

– Видимо, это сделает кто-то другой. – Рош д, Амии понимал, что скрыть все, все равно, не удастся.

– Почему эти люди хотели заполучить эти камни? – Не унимался хан. Мамуд молчал, но Рош д, Амии чувствовал на себе его неотрывный взгляд и испытывал слишком большое неудобство.

– Этого я не знаю. Дважды это пытались сделать другие, но камни вернулись ко мне.

– Что скажешь, Мамуд? – Спросил хан, не отрывая взгляда от кристаллов.

– Он сказал правду. – Ответил Мамуд, – и хан испуганно вздрогнул.

– Что мне делать? Забрать их себе?

– Не знаю, хан. – Честно ответил Мамуд. – Это – непростые камни, – и, чего ждать от них, я не знаю. – Продолжил он, протягивая к кристаллам руку.

Рош д, Амии почувствовал, как резко спало напряжение, и, вместе с тем испугался, что подал хану настоящие кристаллы.

Мамуд подержал камни в руке, и вернул их хану:

– Цена их не слишком велика, но беду могут принести немалую. Отпусти лекаря с миром.

Хан посмотрел на своего помощника с превеликим удивлением: такого еще за ним не наблюдалось. Он еще раз полюбовался камнями, и с большой неохотой протянул их лекарю.

– Ты свободен.

– Смотри, не попадись этим шайтанам. – Вновь удивил хана Мамуд.

Мир изменился, но не разучился удивляться: вчера удивился хан, сегодня удивился стан. Сам хан вышел проводить лекаря.

Проводы не были бы большими, но порыв ветра взвихрил волосы Рощами.

– Так, ты сумел выжить? – Воскликнул хан, бросаясь к лекарю. Ниже левого уха располагалась знакомая отметина, – коричневое пятно в форме восьмиконечной звезды. Это слишком трудно не запомнить.

Урус был слишком увертлив. Если бы в его руках была сабля, наверное, немногие из степняков сберегли бы свою жизнь. Вместо сабли у него была только заготовка для сабли – металлическая пластина, дающая возможность отразить сабельный удар. Но и с нею он смог противостоять трем – четырем отрокам. Иногда он, отчаявшись, наносил пластиной скользящий удар, – и горе тому, кто спровоцировал его на этот шаг.

Один из таких моментов и стал памятен для Ремея.

Поединки юных ордынцев закончились, как обычно, полным провалом. Более того, «потерявший разум» Сарух, когда поединки уже были остановлены, совсем неожиданно для всех вскочил с земли и бросился с мечом на уруса. Ответный удар пластиной пришелся возле виска Саруха, – и Сарух без признаков жизни упал на землю.

Нет, Сарух не умер, но его отец не стал разбираться. Расстояние для стрелы было предельным, но все-таки она попала в шею уруса. Тогда-то все и увидели странное родимое пятно на шее уруса, залитое кровью. И такое же пятно виднелось и на его руке, просто на него до этого не обращали внимания. В отличие от ордынцев, чьи головы регулярно брились, урус носил волосы, свисающие до плеч.

Уруса, помнится, продали проезжавшим мимо работорговцам спустя два дня.

И, вот, прошлое вернулось.

– Так, ты сумел выжить? – Воскликнул хан, – и лекарь удивленно поднял брови.

– Ты, что, забыл, как тебя продали нам твои, русы? – Удивился хан, но вдруг осознал, что они оба сильно изменились, – постарели, – и урус, вряд ли, его признает. Но он, неуверенно, но признал.

– Получается, сын хана сам стал ханом? А что случилось с отцом? – Спросил лекарь.

– Ушел в лучший мир. – Как о великой милости ответил Ремейхан, и подумал, выпадет ли ему такая же великая милость, или суждено ему сгинуть в безвестьи и позоре.

И, пытаясь перебороть наступившую в голове смуту, оборвал разговор, только растерянно проговорил. – Вольной дороги тебе, Рошами. – И пошел, пригибаясь под весом тяжелых предчувствий.

1

Тихомир не решился переправляться через Волгу напротив городка, оказавшего сопротивление хану. Вряд ли, стоит ожидать от горожан благосклонности, да, и воспоминания, взбудораженные ханом, вызывали законные опасения. Конечно, теперь он – не неразумный мальчишка, но ведь часто бьют, невзирая на возраст.

Впрочем, Тихомир с самого начала опустил поводья, предоставив коню полную свободу, – и он не подвел. Сколько они прошли, Тихомир – Рош д, Амии – Ванятка не считал, но значительно выше по течению конь спустился к реке и пересек ее по сравнительно неглубокому месту.

Ночевали они в лесу, прикрываясь от полчищ комаров густым дымом, приправленным ароматом трав, но спать комары, почитай, совсем не дали. Впрочем, не легче были и последующие ночи, правда, усталость уже давала о себе знать, – и он все-таки засыпал, но утром просыпался с искусанным, опухшим лицом.

Помог случай. Встретилась ему на пути большая деревня, точнее, горестная процессия. Человек сорок тянулись вслед за гробом, на котором возлежал весьма богатый человек. Государственного устройства Руси Тихомир не знал, потому и не смог предположить высоту положения лежащего в гробу. Да, и что за причуда такая – живым в гробу кататься? Впрочем, слезы на глазах некоторых были всамделишные.

– Куда это вы живого человека в гробу несете? – Остановил Тихомир одного из странной процессии. Родной язык он подзабыл, – как не подзабыть за столько-то лет, – поэтому вопрос пришлось повторять раз, считай, пять. Хорошо, что нашелся в толпе беглый ордынец.

Он же и перевел естественный ответ:

– На погост, вестимо.

– Зачем? – Не понял Тихомир.

– Отошла душа-то. – Перекрестился человек, и вслед за ним и остальные, и поспешили догонять процессию.