Юрий КАРАНИН - Лучник. В паутине Зеркал. Книга третья

(Рош д, Амии не надо было приглядываться, – это был он, вернее, его тело).

Один из троицы с кривой саблей в руке порывался к лежащему у скалы телу, а ему дорогу преграждали двое других.

– Оставь, господин, этого несчастного в покое. Его дух и тело уже принадлежат хозяину этих святых скал, духу пустыни.

– Кто вы такие, чтобы мне указывать. Если я решил отрубить ему голову, я сделаю это. И мне плевать на ваши предрассудки.

– Нет, господин. – Оба проводника упали на колени. – Не делай этого. Свое ты уже взял. Все остальное принадлежит духу пустыни.

– Отойдите прочь, несчастные. Иначе первыми спадут ваши головы. Нет никакого духа пустыни.

– Ах, ты. – Привидение на камне вдруг истаяло, чтобы возникнуть над пирамидой.

– У-а-ха-ха-ха! – Прозвучал над пустыней громогласный возглас, – и проводники разом пали ниц.

Но монах, – а у Рош д, Амии сомнений в этом не было, – оказался не из пугливого десятка. Отбросив под ноги саблю, он тут же скатал между ладоней желтый шар и метнул его в привидение. Но шар, искрясь и потрескивая, завис над пирамидой, и тут быстро перетек в пирамиду через ее вершину.

Но монах уже приготовил новый шар, и, сильно размахнувшись, снова послал шар в привидение. Увы, этот шар постигла та же участь, но привидение исчезло.

– Ну, держись! – Послышался смешок рядом с Рош д, Амии. Рош д, Амии оглянулся. Привидение снова восседало на своем камне.

Довольный монах нагнулся за своей саблей, но в этот момент из пирамиды выскользнула молния и ударила в саблю. По металлу прокатилась голубоватая вспышка, – и от сабли осталась только кучка дымящегося пепла.

От хлесткого хлопка стреноженные кони метнулись прочь, но проводники были начеку, – и сумели быстро их отловить.

Монах не заставил себя повторно уговаривать, и, крайне недовольный и понурый, позволил водрузить себя на коня.

– О-хо-хо! – Вздохнул призрак. – Слаб пошел человечек. Слаб. Так, чего говоришь, он забрал у тебя? Кристалл?

Рош д, Амии ничего не говорил о кристалле, но призраку, похоже, этого и не требовалось.

– А ведь прознают они, что кристалл ложный. – Между тем продолжал призрак. – Да, и пирамиды открывать рановато. – Он почесал себе «затылок, и вздохнул. – О-хо-хо! Дела наши грешные. Не по нутру мне такие развлечения, не по нутру, да что поделаешь.

Конный отряд отъехал уже довольно далеко, но был виден, как на ладони.

– Покажи камушек-то. – Сказал уже знакомому монаху другой, и, похоже, тоже монах.

Первый монах достал из-под белого плаща небольшую шкатулку:

– Я еще и сам не видел.

Шкатулка была с секретом, но монах быстро разобрался, что к чему, – и на солнце блеснули своими гранями два кристалла.

– Почему два? – Удивился второй монах.

– Один, надо думать, ложный.

– Стекло?

– Всего скорее, нет. Те монахи знали свое дело. Такую пустышку они вряд ли бы подсунули. И цена его тоже немалая.

– Ох! Напрасно он это сказал. – Вздохнул призрак.

Разом сверкнули на солнце два лезвия сабель, – и первый монах, обронив шкатулку, упал под ноги коня. А владельцы предательских сабель метнулись поднимать кристаллы.

Увидев такой оборот дела, проводники переглянулись, – и их кони рванули в карьер.

– Куда? – Крикнул один из монахов.

– Пусть скачут. – Пренебрежительно махнул рукой другой. – По их следам дорогу найдем.

– О-хо-хо! – Захихикал призрак. – У пустыни хорошие метелки. А те монахи, и в самом деле, знали свое дело. Такие камешки напрасно пропадут. – Он неторопливо соскользнул с камня, и махнул рукой. – Проводники ничего не утаят.

Призрак нагнулся и вытащил из-под куста котомку:

– Пошли ко мне, потолкуем.

– А … – Засомневался Рош д, Амии.

– Тело твое пирамида постережет. – Понял с полуслова призрак.

И только теперь Рош д, Амии понял, что он тоже – призрак. Но желание залезть в воду не пропало.

– Так, иди, искупайся. Не утонешь, чай. А то я утопленников боюсь до смерти. Иди, иди. Легче станет. – И призрак вернулся на свой камень. – Меня Милеем кличут. Но можно и Кара-чуном. Зови, как хочешь, – я не обижусь. А ты, стало быть, Тихомир?

– Я? Я … – И он вспомнил.

– Тихомир! Тихомир. – Глухо звала бабушка, разметавшись в бреду по кровати, а Ванятка тихонько плакал, спрятавшись за кадушкой из-под огурцов. В свои неполные восемь лет Ванятка насмотрелся всякого, – и теперь понимал, что любимая бабушка умирает.

Тряпочки, которые он недавно поменял на горячечном бабушкином лбу, упали на пол, но Ванятка боялся выбраться из-за кадушки.

– Тихомир. Тихомир. – Продолжала звать бабушка, но голос звучал все глуше и глуше. А Ванятка не знал никакого Тихомира, да, и бабушка ни разу не называла такого имени. Память у Ванятки хорошая, – он бы запомнил. Он все еще помнит все истории, которые рассказывала бабушка.

Ванятка увидел, как на лице бабушки выступили крупные капли пота, и, не выдержав, выбрался из-за своего укрытия. Бабушка открыла глаза, и взгляд ее прояснился. Она взяла Ванятку за руку и прижала ее к своей груди. Ванятка, было, обрадовался, что бабушке стало легче, но тут же испугался, когда бабушка Макрида теперь уже его назвала Тихомиром. Он попытался вырвать руку, но бабушка руку не выпустила.

– Бабушка, я не Тихомир, а Ванятка. – Заплакал Ванятка.

– Послушай, внучек. – Прерывистым голосом прошептала бабушка. – Мать – Сыра Земля нарекла тебя Тихомиром. Слушай ее. Видать, не пришел мой час сослужить службу верную. Тебе она досталась. Тебе да Варваре.

Бабушка замолчала, и Ванятка решил, что она уснула. Он осторожно потянул руку, но бабушка открыла глаза.

– Я не сумела победить Черного Зверя. Земля сказала, что это сделаешь ты.

– Я? – Испугался мальчик. – Я… я не смогу.

– Черного Зверя. Запомни, Черного Зверя. – Шептала бабушка, – и Ванятка видел, что силы оставляют ее.

– Я не знаю никакого Черного зверя. Бабушка, прошу тебя, не умирай.

– Не торопись, и не задавай ненужных вопросов, о чем еще не ведаешь. Всему свое время.

Бабушка закрыла глаза и снова горячечно зашептала:

– Прости, Мать – Сыра Земля. Не убереглась я. Позволь передать Силу внуку нашему, нареченному Тихомиром.

Чудно и страшно стало Ванятке. После последних слов бабушки заходила ходуном изба, лопнули бычьи пузыри на окнах, и в комнату проник ослепительный свет, какого не видел Ванятка и на воле. Этот свет достиг кисти бабушкиной руки, – и Ванятка почувствовал, как по его руке заструилась приятная щекотка.

Потом бабушкина рука безжизненно упала, – и Ванятка, испугавшись, выбежал на улицу. Он успел увидеть, что около дома угасает невиданный свет, а потом все пришло в норму.

Уже когда хоронили бабушку, в голове Ванятки сами собой возникли странные слова: «Прости меня, внучек. Не удалось мне одолеть ворога проклятого. Живучим он оказался. Теперь же это – твоя доля. Уже никто, кроме тебя, не одолеет его. А, если ты не одолеешь, конец придет всему роду земному.