Юрий КАРАНИН - Лучник. В паутине Зеркал. Книга третья

И все-таки не зря говорят, что степные кони – чрезвычайно умные животные. Конь Рош д, Амии принадлежал к этой категории. Он вдруг подогнул колени и опустился на песок, после этого призывно заржав. Надо думать, что его к этому приучили, но ведь Рош д, Амии не был тем хозяином и учителем.

Рош д, Амии спрятался за крупом коня, – и это было настоящим спасением. Он ветра, который непрерывно менял направление, спрятаться, конечно, не удалось, но, зато, не было убийственной сухости.

А Рош д, Амии умудрился задремать. И вдруг конь вскинулся и, громко и отчаянно заржав, не разбирая пути, метнулся из рощицы. И тотчас стала ясна причина этого: змея, ужалившая коня, еще не успела скрыться в зарослях.

Рош д, Амии тревожно осмотрелся, – и, несмотря на иссушающую жару, почувствовал в спине противный холодок, – вокруг расположилось не менее десятка змей, а одна примостилась прямо на его вьюке.

Непослушными, трясущимися руками Рош д, Амии разжег факел, при этом молчаливо благодаря Всевышнего за то, что надоумил положить факел рядом с собой. Факел удивительно быстро вспыхнул, и Рош д, Амии удалось отогнать угрожающе шипящих змей на безопасное расстояние, но о дальнейшем сне не могло быть и речи.

Да, и о каком сне она может идти, если, едва село солнце, ветер принес пронизывающий холод. Конечно, в рощице можно было найти сушняка. Но, во-первых, его было мало, и он плохо горел, и, во-вторых, вокруг ползали змеи. И хотя с наступлением холода они стали малоактивны, но это, отнюдь, не исключало, что стали малоопасными.

Как и предполагал Рош д, Амии, как только костер разгорелся, змеи приблизились к теплу. Так он и провел ночь: то сидел, привалившись спиной к стволу дерева, то хватался за факел, чтобы найти топливо для костра.

И, все же, с приходом холода постепенно стих и ветер. Небо посветлело, – и можно было надеяться, что буря исчерпала свои силы.

О восходе солнца можно было догадаться по поведению змей. Оно еще только-только осветило горизонт, а они уже поползли из рощицы, чтобы занять места на барханах.

Поспешил и Рош д, Амии. Наскоро пожевав сушеного мяса, запивая его водой из родника, он отправился в пеший путь. Выжил ли его конь, было трудно предположить, но и искать его не было ни сил, ни времени. И совсем невозможно было решить, в которую сторону идти. И, все же, Рош д, Амии решил идти к морю.

Увы, прохлада быстро сменилась иссушающей жарой. Воздух снова стал плотным, и наступила духота, как перед ховос шамоли. Впрочем, для Рош д, Амии совершенно не имело значения, какая буря придет на смену прежней. Но пока еще царило полное безветрие. И это не облегчало судьбу путника. Голова отяжелела, а ноги стали ватными, и Рош д, Амии уже не шел, а брел, с трудом переставляя ноги.

Наверное, безумие начинается с того, что путник начинает считать шаги. Решив пройти тысячу шагов, а потом отдохнуть, Рош д, Амии сделал первый шаг к нему. Сколько он сделал шагов, он вскоре забыл, начал считать снова, и вновь сбился со счета.

Да, и к чему считать, если море, вот оно, рядом.

Дошел. Море переливалось, пожалуй, в версте от него. А на волнах качались лодьи и расшивы.

А у Рош д, Амии не было сил даже обрадоваться.

И не нашлось сил расстроиться, когда, не весть, откуда, прилетевший ветер стер море с лица земли. Да, и какой смысл расстраиваться, если еще одной бури уже не пережить. Разве что, даст этот шанс шатер, оказавшийся впереди, прямо по курсу.

Увы, шатер не оказался миражом, как не был и шатром. Невысокая скала в форме правильной пирамиды, конечно, может защитить от лучей палящего солнца, впрочем, как и он ветра. Но это лишь продлит агонию иссыхающего тела и умирающего сознания.

Солнце уже перевалило на запад, – и скала отбрасывала короткую мережную тень, но песок все еще обжигал даже через коврик. Но это уже не было болью. Слишком безучастно Рош д, Амии посмотрел на выбеленный ветрами и солнцем скелет, лежащий на расстоянии вытянутой руки, и так же безучастно подумал, что у этого бедолаги скоро появится сосед.

И уже на грани потери рассудка Рош д, Амии руками вырыл в песке ямку впритык к скале, а там, в скале, оказалось небольшое углубление. Он засунул туда злополучный кристалл, и разровнял песок. Конечно, он не мог бы объяснить, зачем он это делает. Хотя? Хотя, вполне возможно, эта скала и является конечной целью его путешествия, – слишком уж правильная эта пирамида, чтобы быть произведением дикой природы.

Вяло допив едва не горячую воду, Рош д, Амии сразу же провалился в глубокое забытье.

Ветров бывает множество – как по силе, так и по характеру. Был ли самым страшным этот, кто знает? Но он, как пушинку, подхватил безвольное тело путника и метнул его в ….

Нет, Рош д, Амии не погиб, падая с большой высоты. Гибель, видимо, надо еще заслужить.

Правда, там, куда швырнул его ветер, не было ни изнуряющей жары, ни всепроникающего песка. Нет, это, всего скорее, походило на жидкую серую массу, – возможно, серую глину.

«И замесил Господь глину, и сотворил из нее Человека по образу и подобию своему».

– Кто это сказал?

Увы, ответа не было. Видимо, сам и сказал, припоминая легенды о сотворении мира. Один он был, как перст один. И вокруг только одна серая масса – без низа и верха, без ширины и всего того, что присуще материи. Идти в ней невозможно, можно только плыть. Знать бы, куда!

Впрочем, вскоре обнаружилось у массы и обнадеживающее свойство – движение. А, если есть движение, значит, что-то куда-то течет. И, по сути дела, важно ли, что тебя там ждет?

«Геенна огненная тебя там ждет».

«А что хуже? Здесь-то тоже не сахар».

«Это уж точно, не сахар. Провести целую вечность в забвении – не лучшая участь».

«А если против течения?».

«Странный ты человек. Там прошлое, но ведь его уже не существует. Думай, голова, – шапку куплю».

«А если поперек течения?».

«Ну, догада, – так догада. А что изменится? Только силы истратишь».

Конечно, и по течению плыть оказалось непростой задачей. Пока находился в бездействии, серая масса не мешала дыханию, но теперь она сначала забила ноздри, а потом полезла и в рот. Но Рош д, Амии упорно двигался вперед.

«А если по кругу? Ладно, ладно, шучу. Выбирайся. Уже приплыл»

«Куда приплыл?»

«А куда плыл-то?»

Рош д, Амии сделал судорожный гребок, – и… выпал на берег лазурного моря.

На камне восседал ….

– Привидение я. Настоящее привидение. Откель догадался, сюда плыть? – Поверить, что перед ним привидение, было неловко.

– А чего неловко-то. Я не обидчивый. Люблю, конечно, подурачиться, но это так редко получается. Сюда, вообще, никто не заглядыват, да и пирамиды эти стороной обходят. Редко кто бывает. Хотя погодь-ка. Вот, нечестивцы.

У пирамиды переругивались несколько путников. Вернее, переругивались трое, а остальные разбрелись по долине. И еще один лежал на коврике у подножия пирамиды-скалы.