Олег Паршев - Перекрёсток. Рассказы+

– А, дьявол! – в сердцах бросил я, рывком распахнул коварную препону и ворвался внутрь. Но было поздно. Кафе обезлюдело; посетители, словно испарились, и вместе с ними пропала Вера.

Что тут было думать? Как понимать? Разумного объяснения у меня не находилось, а все попытки отыскать в происходящем хоть какой-либо смысл, оканчивались провалом. И упорно отсылали в область самой непредсказуемой мистики. Не спятил я, видимо, лишь оттого, что вовремя обнаружил – зал не совсем пуст. И в глубине его, над стойкой возвышается сутулая фигура бармена, рассматривающего свет лампы сквозь оранжевое стекло бокала.

– Простите, – прохрипел я, подходя поближе и чувствуя, как пересохло во рту и язык прилипает к нёбу, – не могли бы вы мне подсказать, куда делась девушка, с которой я только что пил тут кофе? Вон за тем столиком?

Бармен оторвался от своего зрелища, несколько театральным жестом отвёл руку с бокалом в сторону и уставился на меня.

– «Только что» – сильно сказано, сэр, – промолвил он.– Но подсказать могу. Она вышла следом за вами.

Говорил он довольно церемонно, но с явной издёвкой, и я ощутил, что внутри меня закипает холодная злость. Мне стало абсолютно ясно, что этот тип что-то недоговаривает. Но рассказывать не хочет.

– Эй, парень, – наклонился я к нему, – мне совершенно по фиг всё, что тут у вас происходит. Но мне нужна девушка. Понял? И в том случае, если я её не найду, то непременно вернусь и разнесу вашу лавочку к этой матери.

Однако бармен и глазом не повёл. Терпеливо выслушав мою гневную тираду, он, в свою очередь, склонился ко мне и, понизив голос, глухо проговорил:

– Хотите знать правду? – Я кивнул.– Тогда не поленитесь прийти завтра.

И, выпрямившись, с непроницаемым лицом, принялся с яростью натирать и без того блестящую стойку.

Что ожидал я увидеть на следующий день? – не знаю. Видимо, что-то значительное, но всё померкло и обернулось никчёмным пустяком в тот момент, когда я опять увидел её.

– Привет, Ника, – сказал я, входя.

– Привет, – эхом откликнулась она.

– Тебе что-нибудь заказать?

Мне вдруг захотелось украсить наш стол свечами – потрескивающими и оплывающими в тусклых бронзовых канделябрах. И наполнить фужеры старым красным вином.

– Будем пировать? – улыбнулась Вера, услышав моё предложение.

– Конечно, будем! – бодро ответил я, воодушевлённый тем, что наши желания совпадают.

– Но сначала хотелось бы что-нибудь прояснить, – перебила меня она.

В её голосе послышался металл, который заставил меня оторваться и от меню и от своих грёз. Потянуло сыростью, ночью, туманом. Не пташка лесная и не властная королева восседали сейчас передо мной. А самая настоящая ведьма! Невыразимо прекрасная, разъярённая, и желающая докопаться до правды.

– Да! – воскликнула она, скомкав салфетку, – очень хочется разобраться!

– Конечно, – проговорил я мягко, несколько напуганный новой метаморфозой.– А для начала – восстановим события. Вот смотри… по порядку. Сейчас семь вечера. Вчера в это время…

– Нет, – жёстко промолвила Вероника, – сейчас девять.

Мы глянули друг на друга. Потом, одновременно, на громоздкие напольные часы, стоявшие в углу. Они показывали половину восьмого.

– Отлично, – буркнул я, впрочем, ничего отличного не замечая. – Продолжим?

Она кивнула. Наши руки непроизвольно потянулись навстречу и соприкоснулись на середине стола.

– Сегодня двенадцатое мая, – произнесла Вера.

Она уже не хмурилась. Она размышляла.

– Восемнадцатое, – ответил я.

– А?..– её вопрос повис в воздухе.

– Две тысячи седьмой.

– Двенадцатый. Две тысячи двенадцатый.

Право слово, наш диалог напоминал разговор сумасшедших. Или, на крайний случай, сценку из театра абсурда. Она стиснула мою ладонь так, что побелели пальцы.

– Вера, – проговорил я, придвинувшись настолько близко, насколько позволял стол, – что же это такое? Какой-то эксперимент? Кто-то построил машину времени, а мы в этой лаборатории – подопытные кролики?

– Хомячки, – обронила Вера.– Белые крысы.

– Ну да, – согласился я.– Хомячки. Но мне всё равно. Главное – то, что я не хочу тебя потерять. А остальное – ерунда. И не важно, что мы не совпадаем по времени. Подумаешь, пять лет. Всё ж, не пятьдесят. Давай найдём друг друга там, – я качнул головой в сторону, указал на стену, – отыщем в реальности… Где ты была в две тыщи седьмом?

– А вдруг ты приедешь ко мне… там… тогда… А я тебя не узнаю?..

И здесь, в это мгновенье, когда я осознал, что она может запросто ускользнуть в другой мир, просто выйти и не вернуться, потому что затеряется там навсегда, я ужаснулся. И мне стало глубоко наплевать на то, что мною, возможно, манипулируют. И сейчас наблюдают, как я, подобно крысе, бегу по стеклянному лабиринту, стремясь на запах сыра. Даже если это действительно так. И всё подстроено. И «сыр» – это нарочно подосланная ко мне девушка.

Но она, по-моему, опасалась того же. Потому что внезапно отпрянула, правда, не убрав рук, и пристально посмотрела мне в глаза. Мне показалось, что вопрос: не актёр ли я? – уже готов сорваться с её уст. Но сказала она совсем другое.

– Я живу в Питере.

Она проговорила так тихо, что я едва прочитал по губам.

– Владивосток, – ответил я и потянулся за паспортом.

Вера взяла его, осторожно, как древний манускрипт, развернула, но посмотрела не на прописку, а на фотографию и, если не ошибаюсь, на семейное положение.

– А, может… попробуем выйти? – с некоторым колебанием, предложил я, решив, что пора расставить точки над i.

– А почему бы и нет? – с вызовом, обращённым к неизвестности, отозвалась она.– Только постараемся вместе…

Я встал, обошёл вокруг стола, приблизился к ней и, почти обнявшись, мы пошли вверх.

Дверь и не думала сопротивляться. Она отворилась легко и бесшумно. И нам открылась широкая залитая солнцем площадь, за которой, обрамлённое белоснежным мраморным парапетом, сверкало южное бирюзовое море. Да!.. От дома я находился, пожалуй, очень и очень далеко. Владивостоком и не пахло. Море у нас унылое, серое, можно сказать, стальное. А здесь…

– Господи, – прошептала Вера, вцепившись в меня, – где мы?

– А что, это не Питер? – беззаботно бросил я, поймав себя на мысли, что этой незатейливой шуткой пытаюсь не столько успокоить Веру, сколько унять собственную нервную дрожь.

– И близко не Питер, – сказала Вера.– Не город на Неве. Глянь-ка.

И я увидел. Курортники в шортах и сандалиях, с ластами под мышкой весёлой гурьбой двигались к зданию морского вокзала, на фронтоне которого большими пластиковыми буквами значилось: «Сочи. Добро пожаловать». А под вывеской мерцало зелёным пульсом табло с цифрами: «15.40.– 21.08.2015».

– А, чёрт! – я всплеснул руками.– Олимпиада уже прошла. Кто ж победил?