Маргарита Шиловская - Люцифер

В голове, наконец, прояснилось, а тело лишь приятно болело, избавившись от давней усталости. Дея даже улыбнулась, но улыбка быстро сползла с ее лица. Она резко села, ища глазами часы. Часовая стрелка почти дошла до шести. Дея откинулась обратно на подушку. Не так долго она и спала, хотя чувствовала себя хорошо отдохнувшей, если только не…

Она вскочила на ноги и распахнула занавески. Было достаточно темно, а рано заходящее солнце золотило крыши соседних домов. Уже вечер?! Она проспала больше восемнадцати часов. Окончательно очнувшись ото сна и вспомнив вчерашний день, Дея бросилась к больному мужчине.

Он лежал так, как она его и оставила, на боку. Его ребра мерно вздымались, по-видимому, он спокойно спал. Дея облегченно вздохнула, но теперь что-то другое привлекло ее внимание. Вчера она слишком устала, чтобы заметить это. Она подошла ближе. Ровные бледные плечи мужчины рассекли два широких багряных шрама. Его правая рука обхватила левое плечо, словно он даже во сне старался закрыть это место, то ли защищая, то ли не желая никому показывать. Шрамы выглядели старыми и свежими одновременно, казалось, они только-только затянулись и малейшее движение заставит их вновь кровоточить. Дея провела, едва касаясь, по его спине рядом с одним из шрамов.

Рука, мирно лежащая на плече, железной хваткой вцепилась в ее руку, а голубые глаза впились в лицо. Дея даже не успела вскрикнуть. На то время, пока он ее осматривал, она забыла, как дышать. Сначала он вглядывался в ее лицо, потом окинул взглядом комнату, потом удивленно посмотрел на повязку под ребрами и снова на нее. Казалось, только сейчас он заметил, что все еще больно сжимает ее руку, и резко разжал пальцы. Только в этот момент легкие напомнили, что неплохо бы начать дышать. Дея виновато опустила руку, неосознанно растирая болевшее запястье.

– Прости, – выдавил мужчина еще до того, как осознал, что говорит. От этого ему самому стало неловко. Он начинал злиться. Надо убираться из ее квартиры. Мужчина попробовал подняться, но ее рука его остановила. Он удивленно взглянул на тонкие пальцы, потом на их обладателя. Глаза его наливались яростью, он не терпел, когда к нему без спроса прикасаются, тем более он не терпел, когда кто-то ему препятствует сделать то, что он задумал. Люди и за меньшее лишались жизни. Только на этот раз никто не испугался его прожигающего взгляда. Он наткнулся на нрав не менее упертый, чем его собственный.

– Вам нельзя вставать, рана разойдется и снова откроется кровотечение, – спокойно объяснила Дея.

– Я сам разберусь, что мне можно, а чего нельзя, – прорычал он, но все та же рука с силой усадила его на кровать. Мужчина, еще более разъяренный, снова вскочил на ноги. В плечо что-то неприятно вонзилось. Он удивленно смотрел на то, как жидкость из шприца входит в его тело. Вот перед глазами уже предстали два шприца, каждый из которых распался на два и еще на два. Вскоре они заплясали по кругу, а мужчина почувствовал, как потяжелевшая голова легла на что-то мягкое, и кто-то накрыл его теплым одеялом. Потом он погрузился в сон без сновидений.

***

Мужчина приоткрыл глаза, пару минут бессмысленно разглядывая темный потолок. Он лениво потянулся, переворачиваясь на бок. Рана почти не болела, однако бодрости не было. Он чувствовал себя усталым и разбитым. Нескольких минут ему хватило на то, чтобы осознать, где он находится. Он медленно сел на кровати, еще не до конца доверяя своему организму. Бок был заново перебинтован. В комнате было темно, окно плотно зашторено, но на улице чувствовался пасмурный свет, наверное, было утро. Он заметил, что кто-то лежит на диване. Видимо, Дея заснула. Диван был меньше ее роста и прогибался дугой, вряд ли в этом было что-то удобное.

Он тихо поднялся с кровати и подошел ближе. Присмотревшись, он увидел фигуру, наглухо закрытую с головой тонким пледом. Ему подвернулся удобный случай незаметно уйти. Только он собрался осуществить свои планы, как услышал нечто похожее на всхлип. Мужчина насторожился. И вот снова. Нет, на этот раз не показалось. Девчонка плачет. И, сдавалось ему, что опять произошло что-то серьезное и не без его участия. Дея совсем его не замечала, уткнувшись носом в спинку дивана.

Рассудок кричал, что надо уходить, но он медлил. Почему? Почему он без единой мысли убивал, а теперь вдруг почувствовал нечто сродни сожалению? Он стоял неподвижно, анализируя со всех сторон непривычную эмоцию. Внутри что-то недовольно бурчало и скребло стенки окаменевшей души. Это чувство чем-то походило на вину, но гораздо слабее и незаметнее, однако одна возможность его появления на фоне полного бездушия внесла смятение в его мысли.

Подойдя совсем близко к дивану, он случайно наступил на спящую собаку. Спаниель жалобно взвизгнул. Дея обернулась. Лицо все заплаканное и опухшее, даже в полумраке были заметны покрасневшие глаза. Покрасневшие и пустые. Впервые за столько лет лицо мужчины выглядело растерянным. Он привык видеть ее сильной.

– Неужели сломлена? – мелькнуло в голове. Он так долго хотел этого, столько сил потратил. И что теперь? Где эта чертова радость?

Казалось, Дея не понимала, кто стоит перед ней, она совершенно забыла, что здесь есть кто-то еще. В ее глазах отразилось удивление и надежда.

– Она ждала кого-то другого, – догадался мужчина. – Кого-то, кто не пришел. Кто уже не придет.

По ее щекам сбегали слезы, а растерянный взгляд упорно искал что-то в темноте комнаты. Как? Как может целый мир стать пустым в одно мгновение? Как вмиг то, что было наполнено глубоким содержанием, становится вдруг не имеющим смысла? Это кажется таким неестественным, что человека, которого ты считал частью себя самого, больше нет.

– Нет, – повторила Дея одними губами. – Был и нет.

Настолько просто, что не поддается осознанию. Она осталась один на один с этим миром. Она не чувствовала себя готовой к этому и наверное никогда бы не почувствовала. Все, что ее до сих пор держало здесь, покинуло ее, что не давало ей утонуть в мятежном море жизни, вмиг ушло на дно, оставляя вместо себя ничто, зияющее пустотой. Оно протягивало к ней свои черные холодные пальцы.

Мужчина наблюдал за девушкой и внезапно почувствовал, что стал предметом ее мыслей. Теперь она смотрела на него, а не сквозь, как раньше. Он выжидал, невольно сдерживая дыхание. Дея толком не знала и не хотела знать, зачем сделала это. Она потерялась в этом бушующем море, а он стоял, словно высокий скалистый остров, которому нипочем любая буря. На нем невозможно жить, он мертв, но с ним нельзя утонуть. Лицо его снова выглядело спокойным, он успел натянуть привычную маску безразличия, которой смело можно отпраздновать свое тысячелетие.

Дея порывисто встала и прижалась к нему, пытаясь найти на его груди хоть какую-то, хотя бы и иллюзорную, защиту, иначе бурлящий поток унесет ее, поглотит, и она уже больше не выплывет. На этот раз просто не хватит сил. Она уже чувствует холодные волны, утягивающие на дно. На дно.