Мария Костылева - И пришёл великан. Часть 2

– Что же? – спросил тэб Марекш таким невинным тоном, что Ронха сразу же поняла: он наверняка в курсе, о чём пойдёт речь.

Тэба Марекша прекрасное настроение не оставляло весь день, однако рассказ Ронхиного пациента сумел это настроение испортить. У Ронхи сердце замерло от страха, когда она увидела перемены на лице тэба Марекша – стремительные и жуткие. Перемены эти мог бы заметить не каждый, но Ронха так боялась этого человека, что научилась за короткий срок распознавать мельчайшие нюансы его душевного состояния – что, впрочем, могло быть и заслугой её целительского дара.

Её пациент к тэбу Марекшу был явно не подготовлен.

– Да что ты несёшь?! – Хозяин дома был так страшен, что сплетник тут же перестал улыбаться.

– Так что я… – залепетал он. – Я всего лишь…

Но Марекш уже его не слушал. Быстро надев сапоги, он выбежал на улицу.

– Я что-то не то сказал? – боязливо уточнил царгемец.

Ронха вздохнула. Она начала понимать, что её ждёт тяжёлый вечер.

***

Примерно полчаса спустя раздался стук в дверь. Ронха, пытаясь хоть как-то разгладить ладонями безнадёжно помявшееся к вечеру льняное платье, поплелась в сени, уверенная, что пришёл очередной пациент – может быть, даже кто-то, пострадавший при нападении на трактир «Мечта».

Но, вздрогнув, остановилась, не дойдя пары шагов до занавески, разделявший сени и комнату. До неё внезапно добрался отголосок знакомого, давно не ощущаемого энергетического потока. Добрался – и снова исчез, раздавленный безжизненностью старого дома. Однако Ронхе и этого хватило.

«Ну, давай, – подбадривала она себя. – Скажи себе, что ты не будешь открывать. Что он совершенно недостоин того, чтобы ты даже посмотрела на него… ну, давай, скажи».

Однако ноги сами подвели её сначала к занавеске, потом – ко входной двери, куда барабанили уже гораздо требовательнее.

«Я сейчас всё тебе выскажу, Тальвин Эмерский, – твердила про себя Ронха. – Всё расскажу, что о тебе думаю, растопчу тебя и сравняю с землёй. Сейчас ты за всё, за всё ответишь…».

Она распахнула дверь.

Сгустившаяся темнота не позволяла ей видеть Тальвина: Ронха смогла различить только шляпу на его голове – надо полагать, ту же, что была на нём накануне вечером. Эту самую шляпу он тут же снял. Князь тоже не мог видеть Ронху – в сенях было темно, и она предстала перед ним чёрным силуэтом на жёлтом прямоугольнике занавески, подсвеченной комнатными масляными лампами.

Тальвин говорил суховато, но очень учтиво:

– Доброго вечера, тэба. Прошу прощения за поздний визит. Меня зовут Альгар, я путешественник, и сейчас двигаюсь на запад. Я хотел бы узнать: могу я остановиться в вашем доме на одну-две ночи? Я совершенно не буду вас стеснять и, к тому же, хорошо заплачу.

Пару секунд Ронха старалась сохранять лицо, но, не выдержав, всё-таки прыснула, а после и вовсе расхохоталась в голос – чего уж тут таиться.

– Да! Он снял передо мной шляпу и назвал меня тэбой! Мои потомки будут помнить об этом великом моменте, дорогой князь! Они будут славить ваше имя стокружьями за то, что вы снизошли до убогой меня и обратились ко мне, как к великосветской даме… ой, не могу!

Не переставая хихикать, Ронха опустилась на крыльцо, вялым движением прикрыв за собой дверь, чтобы не выстудить дом. Впрочем, вечер был вполне тёплый.

– Что… что ты здесь делаешь?!

– Ха-ха-ха! – снова развеселилась Ронха. – Как же всё-таки жаль, что я сейчас не вижу твоей рожи! «Князь Эмерский в удивлении» – наверное, это зрелище, которое…

– Ты должна быть на пароме и плыть на Кольцовый мыс! – Тальвин отчаянно пытался отыскать в происходящем здравый смысл.

– А тебя должны пожирать долгогорские рыбы, – парировала Ронха. – Да что ты, как неродной, в самом деле? – Её веселье было таким заразительным, что Тальвин, против воли, усмехнулся. – Садись.

Она кивком указала на место рядом с собой. Было, конечно, темно, но Ронха знала, что Тальвин пристально смотрит на неё сейчас, и движение головы различит.

– Я, с твоего позволения, постою, – отозвался, в свою очередь, Тальвин, и Ронха увидела, как он надевает шляпу. Он уже полностью совладал с собой, и теперь его голос звучал ровно и прохладно. – Ты объяснишь мне, как всё это понимать? Как ты здесь оказалась? Что это за дом?

«Значит, я уже недостойна того, чтобы сидеть рядом с князем Эмерским? – подумала Ронха. – Ну-ну».

– Это дом человека, которого зовут Марекш, – сказала она, уже без намёка на веселье и вообще на хорошее расположение духа. – Я здесь живу. Мы с Нарай и Мильсом шли в Черевеск через этот город, остановились здесь переночевать, а потом город закрыли.

– В Черевеск? – недоверчиво переспросил Тальвин. – И что же погнало вас туда?

– Да так, прогуляться захотелось, – съязвила Ронха. Она пыталась вспомнить, что такого хотела рассказать Тальвину и в чём его упрекнуть, но голова отказывалась работать.

– Может быть, ты меня впустишь в дом, и мы поговорим? – предложил Тальвин.

Ронха задумалась. Идея была плохой: тэб Марекш даже пациентов запрещал принимать после десяти часов.

С другой стороны, как ни досадно было самой себе в этом признаваться, Рохна соскучилась по Тальвину. И не для того она столько времени училась не отталкивать людей, чтобы сейчас его прогнать.

– Хорошо, – сказала она очень тихо, словно боясь, что тэб Марекш прячется в кустах и может вот-вот выскочить с обличающим возгласом. – Пойдём.

***

Возле кухонного стола стоял Камир и жевал пирожок. Пирожки – два блюда, накрытых полотенцем – ждали гостей тэба Марекша, которым, как подозревала Ронха, уже не суждено было их отведать, ибо гости эти сидели в тюрьме.

Ронха замерла на полпути, смешно растопырив пальцы рук. Она совсем забыла о Камире.

– Я надеюсь, вы не против… – начал Камир с набитым ртом, но тут взгляд его переметнулся ей за спину. Бледное лицо вытянулось в очередном жевательном движении и застыло.

Ронха растерянно обернулась, не имея понятия, как себя вести, и не зная, что говорить.

– Добрый вечер. – Тальвин, стоявший у жёлтой занавески, коротко улыбнулся. – Вы, должно быть, тэб Марекш?

Камир замотал головой и принялся поспешно дожёвывать пирожок.

– Это один из моих пациентов, – пискнула Ронха.

– Один из твоих пациентов, – повторил Тальвин. – Замечательно.

Он сразу же обнаружил крючки для одежды и повесил туда сначала шляпу, а потом и плащ. Затем двинулся к кухне, и в этот момент Ронха поняла, почему давеча он не стал садиться с ней рядом.

Тальвин хромал. Причём хромал сильно, припадая на левую ногу так, словно она была вдвое короче правой. Ронха сразу поняла, что при такой травме нужно ходить с тростью, причём ходить как можно реже. И, конечно, сесть на ступеньку крыльца – это теперь для Тальвина было задачей не из лёгких.