Мария Костылева - И пришёл великан. Часть 2

– Они здесь, – сказала Ронха. – Твой вещмешок в комнате Мильса, мы его не открывали. Даже деньги не брали…

– То есть, он поэтому решил, что может с тобой так обращаться? – негромко поинтересовался Тальвин, кивнув на бесчувственного Марекша. – Потому что вы ему мало платили?

В это самое мгновенье Ронха поняла, что он простил её неосмотрительное замечание насчёт Талир. И отвела взгляд, потому что сама простить князя всё ещё не могла.

Но пообещала себе, что о Талир при нём речи больше не заведёт.

– Как обращаться? – спросила Нарай. – Я, честно говоря, до сих пор не поняла, что тут произошло…

– Он её чуть не задушил. – пояснил Тальвин. – И, судя по тому, какое у неё лицо было, когда эта сволочь появилась здесь, он успел порядком её запугать и до того… Скажешь, я неправ, Ронха?

– Я же говорю, раньше такого не было… – пробормотала Ронха. Ей совсем не хотелось признаваться в том, что её можно запугать. – Я, конечно, чувствовала, что он меня недолюбливает, но…

В эту самую секунду дом вдруг содрогнулся. Что-то громыхнуло, рухнуло со стены изображение Трёх Богинь…

– Что происходит? – испуганно прошептала Нарай, поднимаясь на ноги.

А происходило вот что.

Камир, оставленный в маленькой комнате, прислушивался-прислушивался к разговору целительницы с гостем, да так ни одного слова различить и не смог. Плюнул было сначала, повернулся к стенке, закрыл глаза в надежде подремать – всё-таки кое-какая слабость в теле ещё ощущалась, и двигаться без особой надобности ему очень не хотелось. Но чутьё бывалого разбойника ворочалось внутри, не давало спокойно заснуть. Не нравилась чутью эта странная, ватная тишина. Очень не нравилась.

Камир на цыпочках, стараясь не скрипеть половицами, выбрался в маленький коридор, соединявший комнаты, и осторожно выглянул.

Сперва он увидел, как огромный и красный от злости Марекш стискивает горло целительнице, приговаривая при этом что-то – и совершенно беззвучно! Камиру сделалось жутко, хотя, несмотря на страх, и промелькнула мысль остановить приятеля – девка эта Камиру нравилась, да и жизнь ему спасла, не пришиб бы её Марекш ненароком.

Но потом ему стало ещё жутче, да так, что язык к нёбу прирос.

Марекша вдруг всего скрючило, глаза его выпучились, рот исказился в гримасе боли. А когда он отпустил Ронху, вообще такое началось, что Камир едва не поседел – что-то невидимое подкинуло Марекша вверх, ударило об пол, потом ещё раз… и, по-прежнему, ни единого звука!

Камир выскочил в окно и кинулся к своим – убивают, дескать, старину Марекша! А от них уже узнал, что за Альгар такой, и какую роль он сыграл в поимке его друзей.

Компания для спасения Марекша была организована в считанные минуты. Здесь были и местные волшебники, и просто озлобленные горожане, и даже полицейские. Как оказалось, загадочный Альгар кровь подпортил многим, даже самому тэбу Навельсу! Хотя последний, конечно, остался дома.

Процессия бесшумно подошла к дому Марекша. Были наложены специальные заклятия, чтобы убивцы не могли скрыться, и только потом двое магов ударили по дому устрашающими зарядами.

А после и вовсе вышибли дверь.

Ронха тоже вскочила.

– Их так много… – проговорила она, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Сколько? – уточнил Тальвин.

– Не знаю, здесь очень старые половицы…

Неизвестные сорвали с петель дверь, выдрали с карнизом жёлтую занавеску.

– Смерть твоя пришла, охотник!

«А ведь „альгар“ – это и правда „охотник“, – вдруг вспомнила Ронха свои скудные познания в языке древних – том самом, на которых была написана добрая часть заклинаний. – Понятно теперь, откуда такой псевдоним…».

– Ни денег, ни даже благодарности, – фыркнул Тальвин тем временем. – Славный городишко.

Человек, вбежавший в комнату, выпустил сразу же несколько зарядов, но все они ударились в невидимую стену. Ронха не заметила, когда Тальвин поставил щит, но, если заклинания не сработали, значит, всё не так уж и плохо. Во всяком случае, пока…

Кто-то с грохотом и звоном вышиб окно. Повалились на пол кувшины с берёзовыми ветками и чистотелом, засвистел ветер.

– Их двое! – ахнула Нарай.

Тальвин кивнул:

– Как минимум.

– Ну что ж, пусть только попробуют подойти. – Нарай всё-таки умела быстро брать себя в руки: она уже растопырила пальцы, и воздух вокруг них дрожал.

Ронха почувствовала себя такой бесполезной, что чуть не расплакалась здесь же, на месте. Вдобавок, у неё тряслись руки и ныла шея, и всё это ужасно мешало сосредоточиться.

В разбитое окно влетел новый заряд – на сей раз, огненный. Он наткнулся на очередной щит, однако успел зацепить сухой ставень, и тот тут же занялась пламенем.

«Ага, – подумала Ронха. – Ну уж остановить распространение огня любой начинающий маг может!».

Она была практически уверена, что сейчас-то заряд сформируется – ведь у неё было время и всё вспомнить, и сосредоточиться! – однако на выходе получился очередной хлопок.

Укоризненные взгляды, которыми её наградили коллеги, заставили Ронху окончательно сникнуть. Что за руки-крюки! Ведь получалось же когда-то!

– Они тоже установили щиты, – поведала Нарай дрогнувшим голосом. – Весь дом ими окружён, мы не выберемся отсюда!

Тальвин ничего не отвечал, и Ронха с удивлением обнаружила, что он пишет записку. И ведь заметил как-то на полках буфета, среди её зелий, чернильницу и перо! Ронха специально держала их здесь, вместе со стопкой бумаги; пациенты, как показывала практика, забывают, когда и какое зелье нужно принимать, и приходится для них всё записывать…

Но зачем сейчас Тальвину понадобилось перо?! Дом горит, здание окружено непрошибаемыми магическими щитами, нужно придумывать, что делать, а не записки писать…

– Вот, держи. – Тальвин протянул Ронхе листок.

– Что это? – Она быстро развернула записку.

Однако не успела прочитать даже первое слово.

На неё внезапно накинулась темнота, из груди вылетел воздух – а сделать новый вдох не получилось.

Но испугаться Ронха тоже не успела – исчезла.

4.

Она пришла в себя в помещении с незнакомым потолком. Выложен он был из более тонких досок, чем в доме тэба Марекша, да и дерево было другое. На то, чтобы увидеть что-то, кроме потолка, у Ронхи какое-то время абсолютно не было сил – по ощущениям, её суставы долго выкручивали, голову использовали в качестве барабана, а кости порубили и собрали заново.

«Чёрный мешок», поняла Ронха. Ну, Тальвин…

– Проснулась, голубушка, неужто…

Она повернула голову, поморщившись от боли в шее, и увидела старушку. Не из тех благообразных бабушек, которые вечно окружены внуками и всегда улыбаются – нет, другую старушку, с холодными тёмно-серыми глазами, маленьким сморщенным личиком и почти беззубым ртом. На голове – синий платок в мелкую ромашку.