Донна О'Лири - Зов гордости

Он ещё раз с сомнением осмотрелся. Центр города никогда ему не нравился. Здесь Леомханн чувствовал себя неуютно. Всё было слишком громоздким, построенным не для жизни, а ради создания неких образов. Величия государства, могущества власти, прославления предков. Обычный эльф со своими незатейливыми повседневными запросами и проблемами начинал казаться себе песчинкой в гигантских часах, неспешно отмерявших века существования древней расы. Никому не пришло бы в голову заявиться сюда для чего-то простенького – например, чтобы пропустить в компании друзей кружечку-другую вина или сидра. Это было место для свершений, эпохальных событий.

Сержант пошевелил плечами под кирасой из толстой формованной кожи, потом оттянул пальцем ремешок каски и почесал под ним.

«Демоны чтоб вас всех взяли!».

День обещал быть жарким, а перспектива торчать под солнцем в полном защитном снаряжении не казалось слишком заманчивой.

«С другой стороны, – подумал он. – Пусть уж лучше всё это происходит здесь».

Ему до смерти надоел цирк, в который превратилась жизнь в столице, когда началась возня вокруг выплат ветеранам. С одной стороны, конечно, он был рад, что к этому приковано такое внимание. Будучи сам участником боёв на западном фронте и получателем пособия, он хорошо понимал, что любой «пересмотр» на самом деле означает «сокращение», а терять пусть даже несколько талеров месячного дохода – да кому ж такое будет по душе! Однако и то, во что вылилось обсуждение предстоящих дебатов, сержанту категорически не нравилось.

В его собственном, северо-восточном округе столицы, где находились многочисленные фабрики, и жило множество рабочих, каждый день в последний месяц что-то, да случалось. Митинги и собрания, заседания политических кружков и дискуссии в каждой таверне. Одновременно с активистами ветеранских организаций откуда ни возьмись набежали горлопаны всех мастей. Кто-то твердил о необходимости объединяться в профсоюзы и бороться за права всех трудящихся, а не только ветеранов. Другой говорил, что пора пересмотреть всю систему государственного управления, поскольку нынешняя насквозь коррумпирована и занята обслуживанием только собственных интересов. Третий вообще призывал к свержению любой формы власти и возврату к древнему, общинному укладу жизни.

Очень часто подобные споры перерастали в свару, заканчивающуюся мордобоем. Несколько раз возникали пожары, иногда здания выгорали целиком. Поговаривали, что в районе начали замечать группки эльфов не из местных, преимущественно совсем молодых. Знакомый трактирщик как-то вечером доверительно поведал Игалаху, что такие «выскочки», как ему показалось, целенаправленно разжигают склоки, рассеиваются по толпе, а потом с разных мест начинают выкрикивать провокационные лозунги. Что самое неприятное, одновременно ухудшилась и общая обстановка с преступностью. В принципе, так бывало всегда – стоило закипеть по любому поводу и немедленно, словно пена над мясным бульоном, всплывали жулики всех мастей. Однако на этот раз к участившимся кражам добавились акты вандализма – кто-то начал бить стёкла и громить витрины лавок. Резко возрос спрос на металлические защитные решётки и ставни.

Печалило и то, что жертвами разгрома обычно оказывались магазины, принадлежащие гоблинам. Из-за этого ему приходилось чаще, чем раньше, общаться с ними. Но закон есть закон и перед ним равны все граждане страны, так что куда деваться от обязанностей?

Из-за всей этой кутерьмы городская стража и лично сержант Леомханн весь последний месяц вынуждены были вкалывать, как проклятые. Сон, досуг, время, проводимое с семьёй – всем этим в той или иной степени пришлось пожертвовать.

Некоторое время назад стало известно, что в магистрат поступили уведомления сразу от несколько политических партий о том, что они намерены провести митинг накануне недели, когда должны были состояться дебаты в Совете. И все указали местом собрания именно центральную площадь. Городские власти не рискнули отказать. В конце концов, рассудили они, проще иметь одно, пусть и шумное сборище, чем десятки мест, в любом из которых могли разгореться беспорядки.

По этой причине нынче, утром выходного дня, сержант Леомханн вместе с прочими городскими стражами стоял в оцеплении, обеспечивая безопасность.

Утешало одно – сегодня всё должно закончиться. Вряд ли во время будущих слушаний законодатели рискнут полностью проигнорировать мнение улиц. Значит, будет какой-то компромисс. И тогда общий накал страстей постепенно пойдёт на спад.

Так было всегда, Леомханн хорошо знал подобный сценарий. Следовательно, оставалось продержаться этот день. Ну, может быть, ещё несколько. А потом жизнь снова войдёт в привычное русло.

Он покосился на стоящего рядом новичка, молодого стража Куэллина. Тот возбуждённо озирался, держа наперевес длинную деревянную дубинку.

– Верни палку на пояс, сынок.

– Чего?

– Повесь дубинку на пояс, говорю.

– Почему?

– Сейчас начнут подходить первые колонны. Никто не должен видеть, что ты нервничаешь. Закон не психует, он стоит твёрдо.

– Да я… я вовсе не нервничаю.

– Ага.

Леомханн ещё раз осмотрел площадь. У подножия лестницы, ведущей к зданию Высшего Совета, техники заканчивали возню возле большого деревянного помоста. Украшенный цветами и лентами, он напоминал сцену на деревенской ярмарке, с которой бродячие актёры развлекают праздную публику. Единственным отличием были два огромных раструба звукоусилителей, установленные по бокам. Сам усиливающий механизм прятался под помостом, на его авансцене возвышалась тонкая труба, заканчивающаяся небольшой раковиной, которая будет улавливать речи ораторов. Выше, на полпути к дверям здания Совета, лестницу перекрывали заграждения, за которыми стояли плотные ряды городской стражи. Основные силы правопорядка были сосредоточены именно там. Такие, как Леомханн и Куэллин, мобилизованные на время митинга из участков стражи на окраинах, должны были редкой цепью прикрывать боковые проспекты и улицы, вливающиеся подобно ручьям в огромное озеро площади. Их задачей было следить за порядком на периферии.

Ближе к полудню начали появляться первые группы демонстрантов. Некоторые шли неровными кучками, явно собираясь просто поглазеть на происходящее. Были одиночки. Кое-кто, как отметил намётанным глазом Леомханн, уже успел по дороге подкрепиться кружкой-другой горячительного. Это сержанту совсем не понравилось.

Затем потянулись организованные шествия – одно за другим. С плакатами и транспарантами. Публика собиралась весьма разношёрстная. Разумеется, была солидная колонна от «Партии ветеранов», ведь грядущие изменения касались их напрямую. Но это не значит, что бывших участников войны не было в других группах. Ветеранов хватало в рядах рабочих, причём не только эльфов, но и гоблинов. На них косо посматривали участники митинга, пришедшие под транспарантами «Движения достоинства». Появление самих националистов вызвало многочисленные неодобрительные выкрики и свист со стороны либералов. Несмотря на то, что митинг касался в первую очередь старшего поколения, в толпе мелькало много совсем молодых лиц.