Валентина Хайруддинова - Башни витаров

Тимша видит, что в полупустой зале есть еще кто-то. Зверолов хочет вглядеться в лица и фигуры, и даже во сне пытается раскрыть глаза пошире, но у него не получается – картина уплывает, и пред юношей вновь – узник и сидящая рядом с ним гика, что, как и хозяин, смотрит с тоской на землю за окном. И тогда невыносимая печаль вдруг одолевает Тимшу, такая, от которой сжимается сердце, а на глазах выступают слезы.

– Ты можешь уйти, – говорит узник полосатой белке.

Зверек качает круглой головой, украшенной ушками с кисточками, сворачивается клубком и засыпает, а несчастный отворачивается от окна.

Тимша, проникшийся состраданием, силился спросить у заключенного в башне, что за беда с ним случилась, однако неведомая сила подхватила его и понесла – юноша вновь полетел, будто птица.

И вот он оказался над Вторым холмом, высоком до такой степени, что дома, построенные на самой его вершине, кажется, служат опорой небесному своду. Тимша летит вначале над южным склоном, потом – над восточным. Склоны эти поросли высокими соснами, огромными грабами, зелеными елями – там видит Тимша лесорубов, что выбирают деревья для рубки. Далее Тимша несется к северной части холма, где обитают мастера, владеющие различными ремеслами. Деревни их с широкими улицами сползают с самой вершины и останавливаются у дороги, которая отделяет Второй холм от Бурой пустоши. Там, в ее каменоломнях и штольнях кипит работа: добыватели из недр вынимают руду, что потом перевозят на Второй холм, где искусные мастера превращают ее в ножи для охотников, украшения, посуду.

После путь Тимши продолжается вдоль западного склона, где, как и говорил волшебный дуб, паслись стада коз и овец. Тимша взмывает на невидимых крыльях над холмом – мелькают под ним черепичные крыши. Одна из них, не коричневая, как все остальные, а синяя, привлекает внимание юноши: покрывает она самый высокий дом, не дом даже, а маленький замок, причем в центре этой крыши – необыкновенный стеклянный купол.

«Чудеса!» – восхищенно перевел дух Тимша, а сон уже уносит его на юг, к Первому холму.

Первый холм хорошо знаком юноше: частенько он забредает туда, так как знает пару заветных троп, по которым гуляют хитрые лисы и толстые барсуки. Теперь видит Тимша с высоты полета веселых бобошек, что снуют в поисках еды меж сосен и елей, растущих вперемешку, енотов, полоскающих рыбу в маленьком лесном озерце, и даже ядовитую гику, что прыгает с ветки на ветку, вертя круглой головой. На пестрой полянке желтеют пчелиные домики, и бродят около них, надев сетки на головы, пчеловоды.

Не успев налюбоваться милой с детства картиной, Тимша чувствует: незримые крылья несут его дальше, к Межхолмью, что раскинулось между Первым и Четвертым холмами и представляет из себя изумрудно-зеленое море садов. Сам холм довольно пологий – расположились на нем деревни садоводов, утопающие в роскошной зелени. В Межхолмье, так же, как и на самом Четвертом холме, работают садоводы: обрезают ветки, высаживают молодые деревца, а летом и осенью собирают урожаи в огромные плетеные корзины. Удивительно, но даже во сне Тимша чувствует аромат яблок и спелых слив. С высоты юноша видит стройные ряды деревьев и кустов, виноградники, ползущие, как зеленые змейки, по равнине и поднимающиеся на холм.

А вот и Пятый холм, самый населенный. На Пятом холме расположен городок с яркими домиками, возле которых – грядки с овощами, цветники, и, конечно, клумбы с розовыми кустами. Тимша замечает: в каждом уголке холма происходит движение, ведь на Пятом холме живут огородники и фермеры – целый день для них проходит в заботах. В каждом небольшом огороде трудится семья: снуют мужчины и женщины в ярких одеждах между аккуратными грядками, поливая нежные ростки из огромных леек. Вот Тимша видит, как огородники устанавливают чучела на полях, скорее смешные, чем страшные, а некоторые, сидя на крылечках домов, плетут из камыша заборы, чтобы огородить посевы от кроликов и домашней птицы, что пасутся на изумрудно-зеленых склонах. Фермеры в высоких сапогах, с гибкими прутиками в руках важно осматривают свои маленькие стада. Кролики, белые и пушистые, цесарки, куры, индюки гуляют по лужайкам и щиплют травку, а утки и гуси плавают, как маленькие лодочки, в прозрачных прудах.

Пролетая над Пятым холмом, Тимша понимает, что справа, совсем рядом раскинулся город Дювон с его Разноцветным дворцом. Юноша поворачивает голову – и просыпается.

В крохотном окошке розовел рассвет – можно угадать очертания убогого убранства комнатушки, на которое смотрел пробудившийся зверолов, не понимая: где он и что произошло. Его ночное путешествие оказалось до того реальным, что Тимша, лежа на жесткой глиняной кровати, не спешил вскакивать, а размышлял о значении необыкновенного сна, продолжал восхищаться невероятной красотой холмов и грандиозным величием и Третьего холма, что поразил Тимшу своей таинственностью.

«Интересно, – думал зверолов, – выглядят ли холмы на самом деле так же, как во сне?»

Никогда такие удивительные сновидения не приходили к нему раньше, и оттого волнение и вопросы, на которые юноша не знал ответов, терзали его. Куда ушла красавица с Третьего холма, почему рухнул ее замок? Какой смысл в песне старого дуба? Что произошло с узником, и отчего окна его тюрьмы засыпаны землей? Кто эти девушки, беседовавшие с несчастным раньше, когда он был молод и красив? И зачем все это приснилось зверолову Тимше из Синего леса?!

Однако деятельная натура юноши взяла свое: сон – сном, а впереди его ждало удивительное приключение, потому, встряхнув вихрастой головой и прогнав остатки грез, а заодно и тревогу, Тимша улыбнулся новому дню.

– Просыпайся! Пора! – раздался звонкий голос, звучавший словно внутри головы охотника.

Синигир открыл глаза – оказывается, Тимша кричал ему прямо в ухо.

– Уф! – произнес зверолов с облегчением, – наконец проснулся! То ты со своими разговорами никак не уляжешься, а то тебя не добудишься.

В сером свете раннего утра Синигир различил: его спутник одет, а на лавке лежат холщовая торба и фляжка, приготовленные в дорогу.

– Вставай, я жду тебя внизу. Попрошу хозяина кое-какие припасы дать нам в дорогу.

С этими словами Тимша исчез за дверью.

Синигиру ничего ни оставалось, как встать и спуститься в залу харчевни, где совсем не оказалось ни одного посетителя.

Тимша удивился, когда Синигир, отозвал хозяина, распорядился о чем-то и скрылся за какой-то боковой дверью.