Диас Аджи - Торговец счастьем

Сердце женщины сжалось, к горлу подошёл ком. Она бы заплакала, если могла.

«Не может быть! Не может быть! Чёртов урод», – кричала про себя Кера, но внешне оставалась спокойной.

– Зачем мне он? – спросила женщина, пытаясь не смотреть в эти большие и такие знакомые глаза мальчика.

Жнец не ответил. Он не разговаривал на языке смертных.

– Я буду помогать тебе, – радостно произнёс мальчик.

Женщина вздрогнула, узнав этот голос.

«Слишком жестоко! Даже для самой смерти! Ублюдок!»

– Я справлюсь сама. Мне он не нужен, – обратилась женщина к Жнецу.

Но смерть не терпит возражений.

Кера неожиданно открыла глаза и встала с колен. Степь, кусты, просёлочная дорога и солнце. Ей не хотелось оборачиваться назад.

– Не волнуйся, я не твой сын, – сказал мальчик. – Жнец не обманул тебя. Его душа не прошла через врата и отправилась в другое место.

Кера резко повернулась, выхватила пистолет и выстрелила мальчику прямо в лицо. Лёгкое тело отбросило почти на два метра, но след на земле оказался гораздо больше, чем положено. Где-то на юге ввысь вспорхнули стайки птиц.

– Как грубо! – улыбнулся мальчик, поднимаясь на ноги и стряхивая с себя пыль.

Улыбка вышла жуткой, учитывая то, что верхняя часть его головы, начиная от носа, отсутствовала. Ни мозгов, ни крови, лишь чёрная жижа, булькая, снова формировала голову мальчика.

– Что произошло?! – спросил прибежавший фермер.

Увидев лицо мальчика, он выпучил глаза и начал орать во весь голос.

– Человечина! – улыбнулось существо и резко накинулось на мужчину.

Вскоре крики прекратились. Кера, не захотев быть свидетелем мерзкого представления, села в телегу бедняги и поехала дальше. Спустя минут десять существо присоединилось к ней.

«Он не мой сын. Он не мой сын», – повторяла себе Кера, глядя вдаль, где на горизонте виднелся город.

– Жёсткое мясо. Люблю молодых, – признался мальчик, севший рядом с ней. – Кстати, меня зовут Марк. Шучу, конечно, меня зовут иначе, правда, на языке смертных его не выговоришь. Мне просто нравится это имя. Как-то мне достался один путешественник с этим именем. При нём имелись различные специи. Он был невероятно вкусным.

***

Первый час Коул провёл, осматривая дом. Стром с лампой в руках водил его по всем комнатам. Начал он с подвала, вонявшего чем-то едким и захваченного целой ордой пауков, комаров и прочей мелкой живностью. Затем последовали многочисленные спальни для гостей, гостиная, столовая, кухня, уборная, библиотека и галерея. Стром лишь называл, какая это комната, открывал дверь, светил лампой, показывая застеленную белой материей мебель, и шёл дальше. Коул следовал за ним, прислушиваясь к скрипу половиц и странным звукам где-то под стенами.

– В доме есть крысы? – спросил Коул, когда они поднимались по лестнице на третий этаж.

– Сам дом издаёт такие звуки, – ответил дворецкий, осторожно поднимаясь вверх. – Дом живой. Конечно, сейчас он дремлет. Но с вашим возвращением он пробудится.

– Инсулом? – уточнил Коул. – А с виду обычный дом.

– Вы знаете о природе живых домов? – спросил Стром.

– Не особо.

– Инсуломы – это существа, созданные с помощью алхимии и магии, – рассказывал дворецкий. – По своей природе нечто схожее с грибами и… человеком. Строители сначала создают каркас дома, фундамент, стены и прочее. А потом в дело вступают микологи и алхимики. Они, как бы это сказать, сеют споры. Те произрастают под панелями дома, формируя все свои органы, и в нужный час дом, наконец, пробуждается.

– Вам надо было работать учителем, – буркнул Коул.

– Приму это за комплимент, – улыбнулся Стром. – У инсуломов есть сознание. Каждый дом имеет свою индивидуальность, схожую с личностью хозяина. Но все они связаны между собой многокилометровой сетью корней, растянувшейся под городом.

– Какой человек – такой и дом? – уточнил Коул.

– Правильно. Если хозяин меняется, со временем дом подстраивается под него.

Третий этаж, как и остальные, пребывал в темноте. Окна, закрытые занавесками, не пропускали ни единого лучика солнечного света.

– Хозяйская спальня, – сказал Стром, открыв очередную дверь.

– Спальня моих родителей? – спросил Коул, не скрывая волнения.

Дворецкий кивнул, ступая внутрь. Коул не сдержался и, быстро подойдя к окну, сорвал пыльные занавески. Солнечный свет хлынул в комнату. Пылинки судорожно поднялись вверх. Обернувшись, Коул увидел большую кровать. Сделал несколько шагов и начал срывать белые куски ткани, которыми была накрыта вся мебель. Шифоньер, большое зеркало, картина, часы, прикроватный шкафчик и фотографии в серебряной рамочке… Коул замер. Он осторожно взял в руки две рамки. На одной фотографии присутствовали молодой парень и девушка в белом платье, на другой – те же люди, только чуть старше и в другой одежде. У обоих были светлые волосы, оба улыбались. Как заметил Коул, на втором снимке у девушки выступал живот.

– Это они? – спросил он.

– Да, – кивнул дворецкий, заглядывая ему за плечо. – В день свадьбы и чуть позже, уже дома, за несколько месяцев до вашего рождения.

– Они кажутся счастливыми, – прошептал Коул.

– Вы похожи на них.

Коул бросил короткий взгляд через плечо и спешно вернул фотографии на место.

– Продолжим, – сказал он и вышел из спальни.

Через пар минут дворецкий остановился у очередной комнаты.

– Личный кабинет вашего отца… – уже начал было Стром, но Коул жестом остановил его.

– Нет. Так не пойдёт, – сказал он, хмурясь. – Нужна уборка. Этот дом спал слишком долго. Пора бы его разбудить.

Стром встревожился, но, вспомнив слова господина Крита, кивнул. Они спустились на первый этаж, взяли из кладовки швабры, вёдра и тряпки.

– Начнём с окон! – провозгласил Коул и принялся открывать все шторы в доме.

– Может, позвать прислугу? – с надеждой спросил дворецкий, бегающий за ним следом. – Нам двоим не справиться с этим домом! И, тем более, я не занимаюсь уборкой.

– Ой, перестань. Управимся до вечера! – бодро произнёс Коул, поправив кепку.

Дворецкий жалобно заскулил, не желая марать свои руки грязной работой. Он слишком привык раздавать приказы служащим в Солнечном дворце и выполнял лишь личные поручения господина Крита, но деваться было некуда. Он следовал за Коулом, приносил то, что нужно, делал, что велели, мастерски скрывая раздражение. Сначала были открыты все окна в доме. Затем уборщики, повязав платки на лица, не желая задохнуться от вселенской пыли, принялись подметать. Сломанная мебель, многочисленные пустые бутылки, какие-то бумажки, тряпки, давно сгнившие объедки фруктов и трупы тараканов, павших смертью храбрых – всё это не могло поместиться в двух больших мусорных урнах, выставленных перед входом в дом. Коул велел найти какую-нибудь бочку, и Стром, закатив глаза и тихонько вздохнув, отправился в подвал. На второй час работы дом издал странный утробный звук, напоминающий кошачье урчание. К этому моменту на его крыльце красовались уже четыре бочки с мусором.