Диас Аджи - Торговец счастьем

– А ему нравится! – усмехнулся Коул, орудовавший метлой в библиотеке.

Дворецкий, возможно, что-нибудь да ответил бы, но был слишком занят, оттирая щёткой грязь с пола. Слишком разгорячённый работой Коул скинул с себя пальто и кепку. Лишь через минуту он понял, что Стром, сидевший на четвереньках со щёткой в руках, таращится на него. Дворецкий словно забыл, кто именно стоит перед ним и опомнился лишь, когда Коул бросил на него раздражённый взгляд. Слишком тонкая шея, наигранно грубый, прокуренный голос, мягкие черты лица и узкая талия, просвечивающаяся под рубашкой…

– Что-то не так?! – с вызовом спросил Коул, поджав пухлые губы.

– Нет-нет-нет, – быстро ответил Стром, но было поздно.

Его тут же отправили убираться в уборных, а их было всего три, по одному на каждом этаже. Всхлипывая от возмущения и негодования, бедняга Стром Фрустофер поплотней привязал свою повязку и вошёл в первую из страшных комнат.

Час за часом количество мусора перед дверями особняка росло. Две урны, шесть больших бочек, целая гора из четырёх мешков и кучка сломанной мебели. Глядя на всё это Коул, снова облачившись в пальто, улыбнулся. Позади, кряхтя, показался Стром, волочивший что-то тяжёлое.

– Вам не кажется, что… пора бы… – пыхтел Стром, который, согнувшись пополам, нёс на руках разбитый унитаз. – Как-то… мне… ах…

– Перекур! – объявил Коул, сев на крыльцо.

В этот же момент серый фарфор сорвался с рук Строма и с грохотом упал на половицы крыльца. Дворецкий с трудом выгнул спину и, схватившись за поясницу, произвёл целую серию жалобных вздохов.

– Видно, редко ты занимаешься уборкой, – хмыкнул Коул, достав из кармана мятую пачку сигарет и спички.

– Для этого есть прислуга, – ответил Стром, глядя на плоды своих трудов.

– А ты у нас кто? – усмехнулся в ответ Коул и закурил сигарету.

Дворецкий ничего не нашёл ответить. Он сел рядом и достал из кармана жилета серебряный портсигар.

– Оу! – удивился Коул. – Не боишься ходить с этим?

– С чем? – спросил дворецкий и чиркнул спичкой.

– Это ведь не просто сувенир, – Коул указал на дорогой портсигар. – У нас мало кто ходит с такими драгоценностями в кармане.

– Это фамильная реликвия, – задумчиво произнёс мужчина, проведя пальцем по гравировке портсигара.

– Перевёрнутая корона и… лук? – спросил Коул, пытаясь рассмотреть. – Герб каких-нибудь аристократов?

– Луна в короне, – ответил дворецкий и спрятал портсигар в кармане. – Просто подарок.

– В Манселе, чтобы ходить с таким подарком, нужен ещё и пистолет, – усмехнулся Коул.

– Вот этим и отличается Аррас от Манселя, – выдохнув дым, сказал Стром. – В городе, в котором вы росли, такие вещи, как грабёж и разбой, случаются сплошь и рядом. Это город заводов и пабов, рабочих и бандитов. Часто и те, и другие – один человек. В этом плане Аррас совсем другой.

– Ага, – фыркнул Коул и выпустил кольцо из дыма. – Зато у нас никто не взрывает бомбы.

– Это редкий случай, – тут же уточнил Стром, целью которого было доказать, что Аррас много лучше города-завода, покрытого дымом и сажей. Ведь этого добивался господин Крит – оставить наследника в Столице. – Совет масок – дураки, мечтающие о вещах, которых никогда не будет. Но дураков и в Манселе предостаточно.

Коул сразу понял, о чём говорит дворецкий. Его наверняка проинформировали о странностях воспитания мадам Врабие.

– Я верю в нашу жандармерию и поэтому могу ответить на ваш вопрос, – продолжал Стром. – Нет, я не боюсь ходить с серебряным портсигаром за четыре тысячи марок. Я знаю, что никто на меня не нападёт, даже не подумает. Аррас – это оплот безопасности.

– И всё же моих родителей никто не защитил, – заметил Коул, глядя куда-то вдаль. – Если я попал в приют ещё во младенчестве… кем были мои родители? Как они умерли?

– Этого я сказать не могу, – Стром прочистил горло. – Вам об этом лучше поговорить с господином Критом.

Они докурили и, выкинув окурки в мусор, вернулись в дом.

***

Добраться до господина оказалось гораздо сложнее, чем думал Калео Вагадар. Некромонтулу пришлось сначала сбежать из-под стражи своих бывших коллег, скрыто одобрявших его эксперименты, но не способных перечить законам Жнеца. Долгий путь, занявший несколько месяцев, был полон опасностей и курьёзов. Калео Вагадар уприходилось скрываться за Аурой, выдавая себя за одинокого путника. Люди, не подозревая ничего, здоровались с ним, пытались завести разговор или продать какой-нибудь товар. Некромонтула забавляло это и иногда, когда очередной сосед по каюте или попутчик слишком донимал его разговорами, он на мгновение являл ему своё истинное обличье. После короткого представления многие просто убегали, теряли дар речи или, как это случилось с одной старушенцией, схватившись за сердце, умирали. Так продолжалось от города к городу, от одного порта к другому, от вокзала к вокзалу.

Калео Вагадар всегда был на чеку, ожидая, что преследователи вот-вот возникнут за следующим поворотом или на борту очередного дирижабля. После встречи с имморталистом на одном из грузовых суден, окончившейся смертью недруга и крушением всего корабля, некромонтул решил путешествовать по земле. Последние недели он обходил города и селения стороной, пользуясь охотничьими домами в лесах или заброшенными портами, которых в Серре оказалось великое множество.

Солнце, столь непривычное и ненавистное некромонтулу, мучило его. Свет заставлял магию, хранившую в мёртвом теле непокорную душу, таять. Тело Вагадара начинало гнить и распадаться на части. Некромонтулы являлись существами Тени, детьми, перерождёнными в сумраке, где никогда не было солнца. Природа их силы была чуждой этим землям. Видимо, та имморталистка хотела воспользоваться этим фактом и напала на него при свете дня. Глупая женщина! Не учла, что солнце вредно и ей самой. Будь Калео Вагадар готовым к битве, он бы пришил её седую голову к своему телу, но времени было мало, и на риск он не решился. Было бы глупо проделать столь долгий путь и быть пойманным, почти дойдя до цели.

Теперь можно было вздохнуть спокойно. Конечно, если бы некромонтул испытывал нужду в воздухе. Его сердце давно перестало работать, как и прочие органы, а кровь превратилась в вязкую чёрную жижу – эссенцию смерти. Перебирая длинными руками, ужасное нечто в виде головы и грудной клетки, из которой торчали остатки позвоночника и сгнившие внутренности, ползло в тени переулков, скрываясь от опасного солнца. Калео не был знаком с устройством этого города, не знал, в какой его части находится. Он шёл к зову хозяина. Непрерывный, настойчивый, неразборчивый шёпот из тысяч голосов звучал в его сознании, обещая бессмертие, власть, новое тело и многое другое. Взамен нужно было лишь немного послужить.