Мария Мартова - Платье для Галы

– Простите, а не подскажите насчет Орхидеи? Сегодня обещали ее выход, – один из репортеров обратился к неистовому министру.

– Да, да, конечно! И Орхидея и не Орхидея… – рассеянно ответил тот, продолжая изображать заинтересованного зрителя.

А в это время светло-сиреневый свет софитов выхватил из глубины сцены высокую хрупкую фигуру девушки, скользившую легкой походкой вдоль замирающих рядов зрителей. Музыка заиграла энергичнее, защелкали затворы камер, и восторженные возгласы «О, Орхидея!» посыпались со всех сторон. А Орхидея, затянутая в нежные шелка прохладных пастельных тонов, красовалась в лучах славы и обожания. Свежесрезанным цветком из оранжереи выглядела она в блеске своего облачения. Нежными волнами расплывались складки ее платья и при каждом шаге готовы были унести ввысь это юное создание.

– А вы что грустите, мой друг? – обратился корреспондент с блокнотом к импозантному господину в смокинге. – Неужели вам неинтересно?

Тот, очнувшись от раздумья, медленно произнес:

– Интересно, но… Здесь, понимаете, нет жизни, что ли… Все как-то надуманно, ненатурально…

Репортер опустил руку с блокнотом и внимательно посмотрел в глаза собеседника. Потом что-то прошептал про себя, усмехнулся и, махнув рукой, беспечно заключил:

– Нет же, это вам только кажется. Посмотрите, как все великолепно! Красота не может быть ненастоящей.

А тем временем праздник продолжался, огни стали переливаться разными цветами, музыка зазвучала веселее и увереннее. Настроение толпы разогрелось и готово было перерасти в восторженное буйство.

Но вдруг все замерло. По рядам пробежал гул нетерпения. И наконец брошенное кем-то в зал известие о прибытии мэра с супругой вызвало бурю восторга. И теперь все внимание публики переключилось на широкие зеркальные двери главного входа, которые должны были вот-вот распахнуться и впустить важных гостей. Но что-то задерживало открытие, и нетерпение зрителей усиливалось.

Зато поистине философское терпение было на стороне самого мэра. Миродар (так его звали) спокойно стоял возле супруги в беломраморном вестибюле и наблюдал, как она прихорашивалась перед зеркалом. Гардиния (так звали ее) никак не могла оторвать взгляда от собственного отражения.

Миродар посмотрел на часы: было начало второго. С утра он был занят делами по работе, в то время как Гардиния весь день готовилась к празднику, но так и не смогла собраться до конца. И теперь она придирчиво наносила последние штрихи к своему макияжу и прическе. Она знала, что ей нужно выглядеть не хуже тех звезд, которые сейчас сияли на подиуме. Красавица от природы, она находилась уже в том возрасте… Впрочем, какое кому было дело до ее лет. О них в обществе ходили только догадки, и даже сам незабвенный супруг доподлинно не ведал этой тайной.

– Дорогая!

– Все, все, иду. Какой же ты нетерпеливый.

Она снисходительно улыбнулась ему, взяла покровительственно под руку и царственной походкой вошла в зеркальные двери.

Весь зал зашумел, заколыхался, словно море от внезапно налетевшего ветра. Вновь защелкали камеры, засверкали вспышки фотоаппаратов, и целая толпа поклонников ринулась к гостье за желанным автографом. А мэр тем временем незаметно отошел в сторону и оставался незамеченным, будто телохранитель важной персоны.

Гардиния дарила всем собравшимся приветливые улыбки и, слегка наклонив свою прелестную головку, посылала толпе снисходительно-великодушные взгляды. Больше всего внимания при этом доставалось, конечно же, виновнице торжества госпоже Фуксии. А та, несмотря на свою крепкую комплекцию, буквально трепетала, как лист на ветру, в безудержном желании высказать свое почтение столь высокой особе.

– Вы сегодня необыкновенны! Вы сегодня ангел! Вы так, так, так… – слова застряли у восторженной поклонницы в горле, и она вся покраснела вместе с родинкой на носу.

Гардиния посмотрела ей в глаза с доброй мягкой улыбкой и положила свою руку в тонкой лаковой перчатке на могучее Фуксино плечо.

– Не стоит так волноваться, дорогая, – певучим голосом проговорила она. – Вы сами выглядите просто великолепно, поверьте мне.

Фуксия только отмахивалась надушенным белоснежным платочком с кружевами и продолжала густо покрываться краской. Неизвестно, чем бы закончилась эта трогательная сцена, ни приди на помощь сам Миродар.

– Вы обе великолепны. Со стороны видней. А мужской взгляд самый точный, – мудро заметил он. – Что же касается моей драгоценной супруги, то она, госпожа Фуксия, старалась ради вас. Она сама придумала свой наряд и дала ему название. Как вы думаете, какое?

Фуксия стояла с открытым ртом и застывшей родинкой на носу. Мэр молчал, молчала и Гардиния. Фуксия беспомощно вглядывалась в глаза окружавших ее людей, пытаясь найти в них подсказку.

– Весенний сад! – наконец с гордостью провозгласила она и с торжествующей улыбкой вскинула вверх голову.

Восторг оваций хлынул по всему залу. Это, действительно, был настоящий шедевр модельного искусства, а название как нельзя более подходило к наряду. Да и само время года – ранняя весна – диктовало подобные находки. Уже первые лучи весеннего солнца уверенно пробивались сквозь плотные облака и согревали пробуждавшиеся благодатные всходы первоцветов в городских садах и парках. И сама Гардиния просто излучала весеннюю благодать. Весь ее внешний вид – и легкий румянец на щеках, и небесная лазурь добрых приветливых глаз, и мягкая улыбка – говорили о скором приходе долгожданного тепла. Тонкий изысканный аромат цветочных духов, затейливый головной убор, напоминавший скорее венок, чем дамскую шляпку, и, наконец, само платье, похожее на букет первоцветов с полупрозрачными лепестками самых нежных оттенков, – все оправдывало название и навевало дух весеннего сада. А Гардиния, продолжая мило улыбаться, взяла своего супруга под руку и неспешной походкой поплыла сквозь ряды к ложе для почетных гостей.

Представление, внезапно прервавшись, возобновилось, и новые аккорды с удвоенной силой погрузили публику в пучину праздника.

Только вот места на нем нашлось не всем. В темной тесной комнатке с низким потолком и единственным слуховым окошком не было ни огромных зеркал, ни ярких ламп, даже мебели здесь не было никакой. На широких полках громоздились толстые пыльные рулоны материй всех сортов и расцветок. В этой кладовой и пряталась от хозяйского гнева маленькая темноволосая девушка в сером сатиновом платье.

В сущности, в незатейливой жизни Галы праздников никогда и не было. Она всегда находилась вдалеке от больших и малых событий и видела только то, что могло происходить в подсобных помещениях большого модного дома. Даже в школу ходить ей не довелось. Заботливая Фуксия во избежании дурного влияния предпочла нанять дешевых учителей, которые изредка наведывались к этой нерадивой ученице, вечно занятой уборкой, стиркой и мелкими побегушками. Частенько ее попросту не оказывалось дома – то она в продуктовой лавке, то на свалке с тюками неизрасходованных материалов, то на цветочном рынке в поисках дорогих цветов для украшения вестибюля и зала. И конечно же, Гала понятия не имела о детских играх и игрушках. Тряпичные куклы, сшитые из разноцветных лоскутков, были единственным развлечением ребенка, все дни которого складывались лишь из будничных хлопот.