Дарья Щедрина - Сокровище волхвов. Роман-фэнтези

После отпевания и похорон, выплакав все слезы, устав от соболезнований соседей, старая Невес поплелась обратно в церковь. Ноги ныли от усталости, поясницу ломило, голова раскалывалась, будто после солнечного удара, но она упрямо шла в гору, периодически останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Тяжкая дума гнала ее к отцу Абрэхану, настоятелю местной церкви. Только он, старый и мудрый священник, мог утешить ее душевную боль и усмирить беспокойство.

Отец Абрэхан, высокий седой старик, бросил на нее орлиный взор из-под лохматых седых бровей, когда одетая с ног до головы во все черное старуха отыскала его в ризнице. Сходство с умной хищной птицей усиливал тонкий с горбинкой нос.

– С какой еще бедой, достопочтенная Невес, пожаловала ты ко мне? – спросил он, указывая запыхавшейся от быстрой ходьбы женщине на скамейку в углу. – Ох, не зря говорят: пришла беда – отворяй ворота!

– Отец Абрэхан, не знаю, как и сказать, да только вы и можете разобраться в этом деле. – Старуха дрожащими от волнения руками убрала выбившуюся из-под платка седую прядь и неуверенно взглянула на священника. – Мне ведь предсказала гибель внука соседская девочка, дочка Мельхора и Нерии, за пару дней до несчастья. Я еще тогда удивилась, что это она так настойчиво советовала накрыть колодец крышкой? Странно это, отец Абрэхан. Да и девочка эта странная, непохожая на остальных детей.

– Что же странного в маленькой Мэй ты нашла, достопочтенная? – удивился настоятель.

– В нашей деревне нет таких светловолосых детей, кроме нее. А глаза-то, глаза! Зеленые, как у кошки. Не к добру все это. А вдруг она колдунья? И под личиной милого ангелочка прячется дитя дьявола?! – Она вздрогнула, как в ознобе, и уставилась на священника испуганными глазами.

Отец Абрэхан подошел к старой женщине и положил руку ей на плечо, словно успокаивая.

– Дочь моя, я понимаю всю тяжесть и боль твоей утраты. Нелегко пережить смерть невинного дитя, – голос его звучал мягко, утешительно. – Понимаю и чувство вины, терзающее твою душу, и желание переложить хоть часть ответственности за случившееся на чужие плечи. Но стоит ли перекладывать на плечи ребенка? Постарайся признать, что сама не уследила за внуком, отвлеклась. С любым такое могло случиться. Все мы люди, обычные люди. Признай свою вину и покайся. Господь милосерден. Он простит, но только в том случае, если раскаяние твое будет искренним! А малышку Мэй не стоит обвинять. Ведь ее совет был вполне разумным.

С каждым словом, произнесенным седым настоятелем, голова Невес склонялась все ниже и ниже, плечи начали вздрагивать, спустя минуту она безутешно разрыдалась, закрыв лицо старыми, сморщенными, как иссохшее яблоко, ладонями с узловатыми, кривыми пальцами.

Возвращалась из церкви Невис уже в сумерках. Ее скорбная черная фигура, сгорбленная от горя, медленно двигалась вниз по дороге, шаркая ногами в старых стоптанных башмаках, поднимая дорожную пыль, что серым шлейфом тянулась за ней. К несчастью, разговор с настоятелем не принес ее душе успокоения и подозрения в том, что в гибели Кайо не обошлось без колдовства, только усилились. Но спорить и возражать уважаемому всеми священнику старая женщина не посмела.

Блас, дружок Начо, жил на другом конце деревни, но часто приходил в дом Мэй поиграть с друзьями или звал их погулять. В этот раз они с Начо и другими сверстниками ходили на реку удить рыбу, возвращались довольные, с целым ведром наловленной мелочи, что предвещало пир местным котам. Мэй увидела ребят, растрепанных и чумазых, в выцветших на солнце старых рубашонках, в закатанных до колен штанах, о чем-то болтающих за воротами, и решила подойти, поинтересоваться уловом. Она услышала часть разговора:

– И зачем вам покупать коня в городе? – спрашивал Начо у Бласа. – Твой отец мог бы купить у моего.

– Ха! Ваши кони крепкие, с короткими сильными ногами, одно слово – тяжеловозы. А наш Вихрь высокий, стройный, тонконогий красавец, быстрый как ветер! Поэтому и имя у него такое, – хвастался Блас, задрав вверх курносый нос.

– Так в деревне и нужны тяжеловозы, чтобы тяжести возить, – не унимался Начо. – Как этот тонконогий Вихрь пахать будет? Еще переломает свои тонкие ножки в наших полях!

– Ха-ха-ха! – засмеялись приятели хором, чем вызвали недовольную гримасу на лице Бласа.

– А вот и не переломает!

– Еще как переломает!

Над компанией мальчишек нависла угроза ссоры с быстрым переходом в потасовку, как это частенько случалось, но никогда не мешало дружбе. Мэй решила вмешаться, пока не замелькали кулаки.

– Покажите, что поймали, – попросила она, заглядывая в ведро.

Вытащив из ведра маленькую серебристую рыбку, извивающуюся, бьющую хвостиком и то и дело разевающую круглый ротик, Блас со смехом сунул ее в руку Мэй, решив пошутить. Едва она почувствовала влажное и прохладное прикосновение мокрой ладошки мальчика, как перед глазами возник конь, что вел себя почти как эта рыбка: брыкался, таращил круглые карие глаза, фыркал, бил копытом, только что рот не разевал. Вздрогнув, девочка бросила рыбку обратно в ведро, чем вызывала общий хохот. Глупцы, они подумали, что она испугалась рыбки! Казаться трусихой в глазах мальчишек совсем не хотелось, было стыдно. И Мэй пригрозила проказнику:

– Нечего хвастаться своим конем! Ты лучше поостерегись его, как бы этот Вихрь ни прибил тебя. Ты же неповоротливый, Блас.

Обиженный приятель, бросив улов, повернулся и быстро пошел в сторону своего дома, гордо выпрямив спину, в которую неслись, как стая стрел, смех и острые шуточки.

…На следующий же день Мэй с Начо увидели Бласа, лежащего с проломленным черепом в луже крови, а недавно купленный жеребец носился по двору, играя и выбрасывая задние ноги так высоко, что на солнце сверкали его железные подковы…

По деревне поползли слухи…

Мэй, прижимая к груди любимую куклу, сшитую заботливыми руками мамы, наряженную в красивый наряд из разноцветных лоскутков, подошла к забору, за которым прятался дом ее подруг, сестер Лурд и Чэро. Они часто играли вместе то во дворе у Мэй, то здесь, со своими куклами, представляя, что в их руках настоящие короли и королевы, придворные и рыцари. Завидев на крыльце подружек, Мэй закричала и замахала рукой:

– Эй, Лурд, Чэро, давайте поиграем!

На лицах девочек она успела заметить вспышку радости, но тут из двери появилась мать сестричек и, бросив странный взгляд в сторону Мэй, схватила дочерей за руки и увела их в дом. Дверь с недовольным всхлипом закрылась, а Мэй осталась стоять в растерянности на улице.

Она возвращалась домой, простояв долго-долго у ворот вдруг ставшего в один миг негостеприимным дома сестер, расстроенная. В ее вытянутой руке головой вниз болталась позабытая кукла, чей роскошный наряд из разноцветных лоскутков подметал дорожную пыль. До родного дома оставалось несколько шагов, когда маленький камушек, вылетев из-за соседнего забора, больно ударил Мэй в спину. Она невольно вскрикнула от неожиданности и остановилась, оглядываясь.