Ирина Фургал - Непринятая жертва. Роман ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА. Часть IV

– Тот – это который? – решил уточнить я.

– Тот – это имя, – обиделся он. – А вообще, я тот, к кому ушла Додова жена.

– А-а-а! – протянули мы, и я его отпустил.

– А что ж это она так: от Дода – к Тоту? Чтоб легче запомнить было?

– Ты, Миче, послушал бы лучше, чего он пришел, – проговорил хозяин и добавил: – Это я ему посоветовал. Волшебники же вы.

– Мы? – попробовали отбрыкаться мы. Да как бы не так.

– Я у вас видел ложку самомешающую и самотыкающую вилку. – (Кошмар какой! Это что-то новенькое. Я незаметно показал Чудиле кулак). – Я подумал, что раз вы волшебники, и раз ты, вот ты, – хозяин показал на меня, – тот самый Миче из Някки, то можете Тоту помочь.

Я показал Чудиле два кулака.

Допрыгались. Весть обо мне разлетелась аж по сопредельным странам. Также легко она сейчас дойдет до нашей столицы. Мы бормотали что-то о том, что не такие уж мы и волшебники и не так чтобы из Някки, но упрямый хозяин заставил нас идти с Тотом, хотя в такую пору нормальные люди спят. Сам он тоже отправился с нами. Эти двое толком ничего не объяснили, пообещав, что мы сами увидим и всё поймём. И непременно захотим помощь оказать.

– Ладно, – бормотал мне на ухо Петрик. – Всё равно утром спали бы дольше, чем обычно. Невелика задержка. Подумаешь! Помочь надо человеку.

– Надо, – согласился я. – Но надо же знать, что стряслось у человека. Вдруг у него дома засада?

– Думаешь, Дод пришел к Тоту и, угрожая оставить у него свою жену навсегда, велел притащить нас под любым предлогом? Сейчас всё узнаем, Миче, друг мой. Другой вопрос, сможем ли что-нибудь сделать?

– Погадать, наверное, надо, – наивно предположил я, на что Чудила лишь хмыкнул. Пока он хмыкал, я разговорился с Тотом и проникся к нему большой симпатией. Местным фотографом оказался Тот, а я, как вы знаете, очень неравнодушен к этому искусству. Мы рассуждали на ходу о способах фотосъёмки, а я приглядывался к возможному клиенту. Сколько ему лет? Я специально спросил. Тот сказал, что тридцать. Не может быть. Либо он значительно старше, либо сильно болен.

Едва войдя на Тотов двор, я понял: ой как здесь неладно! Пока я не мог определить, что мне так не понравилось, но сразу стало ясно: гаданием тут и впрямь не обойтись.

В такую поздноту горел свет, и из дома доносился истошный плач младенца. В сенях под лестницей скулили маленькие щенки.

– Слышите, что творится? – спросил хозяин гостиницы. – И вот так у них тут круглые сутки. Додовы проделки, не иначе.

– Почему Додовы?

– А чьи ж? Поди заплатил бабке какой, да и порчу навел.

– Разберемся, – кивнул я. Ох, что мы с Чудилой сделаем с этой бабкой и с этим Додом, если это так!

Жена Тота оказалась маленькой и худенькой-худенькой. Такой же бестелесной была старшая девочка – дочь Тота от первого брака.

– Ты что не спишь? – спросил я её, едва войдя в дом. Дети, ночью бегающие по кухне – это ненормально.

– Так Киса ж плачет, – объяснила девочка со слезами на глазах. Это понятно. Если бы мой Рики так надрывался в младенчестве, я бы умер.

– Чего она плачет? – пожелал знать я.

– Он, – поправил меня ребёнок. – Киса – мальчик. Никто не знает, что он плачет. Вроде здоров, а слышите, как ревёт. А летом всё нормально было. А зима началась – и пожалуйста.

– Простудился, – поставил диагноз Чудила. – Но мы не врачи. Только царапинки, зубы…

– У меня болит зуб, – сообщила девочка. – Болит и болит, но дырки нет. А Киса здоров. Тут уже все врачи были. Не простужался он.

Я покачал головой.

– Детка, есть такие болезни, которые просто так не заметишь. Надо обследоваться, в больнице, например.

– Лежали и в больнице, – мрачно поведал Тот. – Ничего не нашли. В больнице сын не плакал. Всё время спал. Галя тоже спала. Поправилась, такая шустрая стала. – Он показал на дочь. – Жена в этот дом возвращаться не хотела, говорит, плохой дом, да и я уж так думаю. Я жену взял нормальную, в смысле веса, румяную на лицо, а видите, что с ней стало.

– Устаёт? – предположил Чудила.

– Само собой. Ноги вообще уже не таскает, да и я слабый какой-то. И так оно каждый год, как холода наступают. И даже просто, как дни укорачиваются, – добавил он шёпотом.

– И сколько лет уже? – тоже шёпотом спросил Чудила.

– Чуть меньше, чем за год до того, как моя первая жена умерла, да ещё с тех пор скоро три года будет, – тихо говорил Тот, пока его жена сморщенной, как у старушки, прозрачной рукой метала на стол всякую снедь. – К тому же, у нас в округе нынче много таких домов. Поэтому я и думаю: это не Дод порчу навел.

– А кто? Первый муж твоей первой жены?

– Не было у неё первого мужа, – обиженно засопел хозяин дома. – Померла она тоже зимой. А летом у нас всё нормально. А как холода – у нас собаки мрут. Вон, у Юськи щенки, как пить дать,

передохнут.

Говоря так, Тот опасливо косился на Галю. Чтобы она не услышала и не заплакала.

На стене висел портрет Тота, фотография с датой в уголке. Выходило, что ещё совсем недавно, он был красавцем. Не было шелушащихся пятен на щеках, глаза горели молодым задором, кудрявые волосы непокорно топорщились и блестели. Не был он похож на высохшего старичка, что каждый шаг делает с усилием. Просто первым парнем на деревне был Тот. Сейчас его внешний вид вызывал жалость, а раньше – восхищение. К плечу Тота на портрете прислонялась хорошенькая девушка, полненькая, с ямочками на щеках, с косой, толщиной в руку, и со счастливой до невероятности улыбкой. Я, было, подумал, что это Галина мама. Но нет. Оказалось – Тотова вторая жена, её мачеха. В голове не укладывалось, что человек мог измениться до такой степени, просто до неузнаваемости.

Мы с Чудилой оглядели Кису и испуганно переглянулись. Если бы мой Рики в младенчестве был таким тощим и заморенным, если бы на запястьях и у губ у него были такие нарывы, я бы… Ну да вы знаете.

– Такие болячки у ребёнка, а врачи говорят, что здоров? – возмутился я. – Ему же больно! Вот он и плачет.

– Болячки недавно появились, а беспокойным он был и раньше, – вздохнула несчастная женщина. – Врачи сказали, что грязь попала и воспаление сделалось от слабости организма. Мазь выписали. За три дня ни капли не помогло.

– Петрик, – шепнул я, отведя его в сторонку. – Помнишь, в твоей книге есть заклинание от беспокойства младенцев. Если бы ты имел способности к исцелению… Хотя что я говорю! Беспокойство – это не болезнь. Беги за книгой.

– От беспокойства младенцев… – задумчиво протянул Чудилка и почесал в затылке, словно дядька на рынке. – Да-да… что-то где-то…

За книгой он почему-то не побежал, а сел за стол, нахмурился и глубокомысленно уставился сквозь дверной проём в детскую комнату. Мы все сели за стол. Неудобно было отказаться. Право не знаю, зачем такие хлопоты, если мы только что со свадьбы. Собака под лестницей заунывно взвыла. Киса зашёлся плачем. Галя привалилась к отцу и взвыла тоже. Я взял малыша на руки, но на него мои сюсюканья не подействовали. Он дрыгал ножками и верещал, как брошенный голодный щенок. Я передал его матери, собираясь минуты через три встать и вежливо отпроситься за книгой. Женщина тихо заплакала, прижав к себе Кису. Друг Тота, хозяин гостиницы, задумчиво отковыривал побелку от холодной печки.