Яна Белова - Сны Великого Моря

– Подумал? Пойдешь со мной?

– Ты поверила, что я стану раздумывать, – кот выразительно фыркнул и это здорово было похоже на смешок, – Я все решил еще до того как ты захотела мне предложить, я ведь кот, я просто знаю. Я пойду с тобой.

Марина подхватила его на руки, крепко прижала к себе, зарывшись лицом в мягкую шерсть.

– Поставь меня на место, это я должен быть благодарен, наверное, – поразмыслив, закончил он.

– Я скажу, что возьму тебя познакомиться с Люськиной тоскующей кошкой.

– А может, правда заглянем к этой кошке?

– Не все сразу.

– Жаль, – вздохнул Маркиз, когда его вновь опустили на подоконник.

Где-то на улице заорала чем-то потревоженная машина, с новой силой загудел в водосточных трубах перемешенный с дождем ветер, дыхнув в окно горьковато-приторной свежестью.

Из груди вырвался неподконтрольный сознанию вздох, она чувствовала бьющую по венам силу, могущество которой боялась вообразить. Именно это нечто куда больше было Мариной, чем жалкое земное сознание с его «хочу» и «надо», воспоминаниями, невеликим опытом, условностями, привязанностями и предрассудками, но без тщедушной частички ее «Я» великое основное казалось лишь рассеянной в несоизмеримой бесконечности энергией.

Осторожно ступая босыми ногами по холодному паркетному полу, девушка прокралась в коридор, а через него на кухню, с превеликими предосторожностями, бесшумно открыла дверь на недозастекленную лоджию. Сердце бешено колотилось – ночь и дождь накрыли ее с головой, промочив насквозь волосы и тонкую ткань пижамы. Она не чувствовала холода или страха, сидя на узком карнизе, привалившись спиной к установленной, но еще лишенной стеклянной вставки раме, свесив одну ногу в черную пустоту.

Капли косого дождя сбегали по лицу, смывая всякие сомнения, одного мимолетного приказа было бы достаточно, чтобы вода не смела касаться ее, только зачем? Пусть льет. Никогда в жизни Марина не ощущала такого умиротворения – все как есть и как не быть не может. Ночь жила тысячами звуков, далеких и близких, миллионами судеб живущих и памятью об ушедших. Перед ней открывались сны всех спящих, мысли, чувства, желания. Ничего не стоило заглянуть или прислушаться, только зачем? Это чужая частная приватная жизнь.

Все просто, все ясно, все возможно и ничего не хочется, все и так замечательно.

На востоке обозначилась полоска рассвета, словно кто-то чиркнул гигантской спичкой, оставив на плотно сковавшем горизонт куполе из низких тяжелых туч выжженный белесый след. Дождь заметно поутих, сменив заунывный гул на легкий шелест, звуки стали глуше, а запахи острее. Светлая полоса загорающегося дня неуклонно ширилась, ночь все дальше отползала от ее насеста. Девушка нехотя забралась обратно в квартиру, абсолютно точно зная, что если промедлит еще минут пять, то будет застигнута на месте нескромным взглядом соседа, который уже встал и собирался пойти делать утреннюю гимнастику на балкон – маньяк несчастный.

Посередине ее кровати свернувшись калачиком, спал Маркиз. Поколебавшись, она переоделась и, обернув мокрые волосы полотенцем, все-таки решила вздремнуть. Кот послушно подвинулся, не потрудившись проснуться.

* * *

Осень полноправной царицей вступила в город, прошлась по ковру из вливших в мокрый асфальт листьев, дыхнула холодным, сырым, саднящим горло воздуха, одела деревья торжественно—траурным багрянцем и золотом.

Насквозь промокшие за ночь дома словно нахохлившиеся воробьи, грелись на робко проглядывающем из-за стремительно несущихся по небу облаков солнце, жадно ловя каждый, бьющий по стеклам лучик. Ватный воздух гасил звуки, создавая ощущение пустоты и безлюдности.

Никто не обращал внимания на неторопливо бредущую по запущенным аллеям парка девушку. Кроссовки, джинсы, длинный свитер, поверх короткая замшевая куртка нараспашку, за спиной рюкзачок с торчащей оттуда кошачьей мордой – ничего странного, если бы не одно обстоятельство – перед ней разбегались лужи, вновь возвращаясь на прежнее место, стоило ей миновать его. Навстречу ей шла другая девушка, тоже в джинсах и в свитере, но в приталенном плаще и на высоких каблуках. Перед этой лужи просто высыхали.

– Привет, – улыбнулась Яна и, едва заметив кота, добавила, – и вам не хворать.

Маркиз довольно муркнул, признавшись Марине, что скорее догадался, чем понял последнюю фразу.

– Он не может говорить с тобой также как со мной, твое сознание закрыто для него, – перевела Марина, невольно давясь от смеха.

– Жаль, – вздохнула Яна

Неожиданно воздух отчаянно завибрировал, заклубился, образовав рядом с растерявшимися девушками воронку высотой в человеческий рост.

– Идите сюда, – позвал знакомый голос. Из середины смерча протянулись две руки: на среднем пальце правой горел оправленный в черный металл рубин, на левой переливался золотом аквамарин.

Девушки все поняли, Марина ухватилась за левую, Яна за правую и в тот же миг обе исчезли, только потревоженные листья неспешно кружась, возвращались на асфальт.

– Добро пожаловать домой, – с достоинством поклонился Кэрсо-Лас, отдал им кольца и отошел в сторону.

У девушек перехватило дыхание. Они стояли на совершенно плоской и круглой вершине не более трех метров в диаметре отвесной скалы, вокруг насколько хватало глаз, синело, переливаясь серебристыми всполохами небо. Из пропасти внизу поднимался густой сиреневый туман, обволакивая вершины более низкой горной гряды, обступившей их наблюдательный пункт. На многих вершинах лежал снег, но холода совсем не чувствовалось. Бескрайний океан звенящего, кристальной чистотой воздуха, в котором, несмотря на высотную разряженность, так легко дышалось. Серебристый блеск при пристальном рассмотрении оказался отсветами невероятно ярких и безмерно далеких звезд.

– Крыша мира, – восхищенно выдохнула Яна, оборачиваясь к их проводнику.

Тот неузнаваемо изменился, перед ними стоял очень высокий, могучий и одновременно стройный, облаченный в серебристую кольчугу Кэрсо-Лас или кто-то очень на него похожий. Импозантный наряд дополняли черные штаны, заправленные в черные же высокие сапоги и темно-синий, отороченный серебристо-черным мехом плащ. Красивое лицо казалось молодым, но черные волосы отливали густой сединой.

– Скорее, порог моего дома, – озорно улыбнулся он, складывая ладони у груди.

С пальцев посыпались бледно—голубые искры, вскоре, в ладонях начал расти шар очень похожий на хрустальный.

Девушки во все глаза наблюдали за происходящим, уже ничему не удивляясь, даже выбравшийся из рюкзака на плечо Марины кот, казалось, был заворожен невиданным явлением.

Шар рос и креп, Кэрсо-Лас молча, словно скатывая снежок, ровнял края, после чего также легко сломал на две одинаковые половинки, резким движением выбросив их перед собой. Раздался ужасающий грохот, посыпались искры, от его рук метнулись две молнии, расчертив синеву неба ослепительно – белыми стрелами.