Мария Фомальгаут - Следующее января

Очистите свое тело.

Очистите свою душу от мрачных мыслей.

Натрите ладью до блеска.

Поправьте ловец снов.

Ложитесь в постель.

Всем спокойной ночи.

Сладких снов.

Нам нужен Каракаса-обакэ, – говорит Дзоригами.

Нам нужен Каракаса-обакэ, – говорит Тётимбаке.

Оплакивают Моридзини-но Окама, его безвременную кончину.

Надо похоронить, говорит Дзоригами.

Надо похоронить, говорит Тётимбаке.

Пытаются вырыть яму, ничего не получается, наконец, Тётимбаке находит глубокую канаву, туда сбрасывают останки Моридзини-но Окама, укрывают сухой травой, листьями, – вестниками осени, присыпают землей.

Дзоригами плачет.

Тётимбаке утешает, как может, наконец, напоминает, что надо найти Каракаса-обакэ, и поскорее, а то вон чего делается, дождь так и льет.

Пошли искать, соглашается Тётимбаке.

Идут искать.

Случайный прохожий выворачивает на мокрую улицу, видит идущих, в страхе убегает прочь.

Дзоригами и Тётимбаке прячутся под навесом на крыльце старого дома, тихонько, чтобы хозяева не заметили, Тётимбаке бормочет что-то в утешение, что, может, хозяева рады будут, ну ты им подскажешь, который час, а может, у них света нет, масло кончилось, так я пригожусь… Дзоригами смеется, у тебя у самого масла нет, а туда же…

Молчат.

Потихоньку оплакивают Моридзини, который разбился.

Тётимбаке заводит Дзоригами, Дзоригами говорит, надо бы тебе где-нибудь масла раздобыть. И мне тоже.

Дождь кончается.

Легкая морось висит в воздухе.

Больше не надо искать Каракаса-обакэ, – говорит Дзоригами.

Больше не надо искать Каракаса-обакэ, – говорит Тётимбаке.

Потихоньку заглядывают в дом, видят бутылек с маслом на кухонном окне, Тётимбаке жадно пьет масло, спохватывается, поит Дзоригами.

Устраиваются на ночлег.

Тётимбаке озаряет улицу тусклым светом, наконец, спрашивает то, о чем давно хотел спросить.

– А ты… давно его ищешь?

– Три года уже, – вздыхает Дзоригами.

Тётимбаке вздрагивает:

– Так может… его уже и в живых…

– Чш-ш-ш, – Дзоригами сердится, скрежещет всеми своими шестеренками, слышать не хочет такие ужасы.

Тишина.

Слышно, как звенят цикады.

А ты как давно ищешь, спрашивает Дзоригами.

Пять лет, откликается Тётимбаке.

Надо искать, говорит Дзоригами.

Надо искать.

И понимают, что ничего не найдут, что ищи-свищи, хоть весь свет обойди, не найдешь.

Здесь, – говорит Дзоригами.

Здесь, – говорит Тётимбаке.

Смотрят, еще не верят себе, когда видят большой дом, празднество там какое-то, Сецубун, люди выскакивают на улицу в костюмах чертей, крики слышны по дворам, Они ва-а-а сото! Фуку ва-а ути! – радуются чему-то…

А там мой, говорит Дзоригами.

А там моя, вторит Тётимбаке.

А пошли, говорит Дзоригами.

А как, спрашивает Тётимбаке.

А что такое?

А то такое. Ты думаешь, они просто так песни поют, пляшут? Они же злых духов из дома выгоняют, маке-маке, цукумогами…

И чего, спрашивает Дзоригами.

И того, отвечает Тётимбаке, а мы с тобой кто, не цукумогами, что ли?

Дзоригами задумывается, первый раз задумывается, она – кто.

Смотрит туда, где в доме он.

Смотрит…

…не выдерживает, от волнения бьет полночь, потом четверть девятого.

Пошли, говорит Дзоригами. Ты не пойдешь, я пойду.

Идут.

Тётимбаке ищет её, мелькает по комнатам, осторожно, чтобы не подпалить стены или ширмы, наконец видит ту, которую искал, замирает, чтобы не спугнуть…

Дзоригами буквально врезается в своего хозяина, звенит всеми шестеренками-колокольчиками.

– Вы представляете… удивительное событие случилось сегодня, как раз в Сецубун я нашел напольные часы, которые потерял при переезде!

– Сдается мне, вы их просто-напросто оста…

– …глупости, разве можно оставить такое сокровище? Они достались мне еще от покойной прабабушки…

– …это просто невероятно… Сегодня как раз изгоняли старые вещи… И сегодня же я нашла старый фонарь, он висел на крыльце моего дома когда-то давно…

– …и куда же он делся?

– Ой, знаете, ужасная история, его похитили.

– Насколько я слышал, вы сами…

– …что вы, какие глупости, разве можно выбросить такой драгоценный фонарь!

Это уже другой разговор.

А это третий.

Мне было хорошо с тобой, говорит Дзоригами.

И мне с тобой, говорит Тётимбаке.

Прощаются.

Пьют масло из одной чаши на двоих.

– А давай… – говорит Дзоригами.

– А что? – говорит Тётимбаке.

– А давай… а…

– Ой, нет, нет, не для того я хозяйку столько лет искал, чтобы теперь вот так бросить все, и снова в странствия…

Да не бросить, говорит Дзоргами, а если так…

Это можно, соглашается Тётимбаке, потихоньку радуется, надо же как Дзоригами ловко придумала все…

Дзоригами ведет хозяина по комнатам.

Тётимбаке ведет хозяйку по лестницам, ближе, ближе…

– Ай, ах!

Видят друг друга.

Получилось, думает Дзоригами.

Получилось, думает Тётимбаке.

Два человека смотрят друг на друга.

Хозяин Дзоригами бросается на хозяйку Тётимбакэ, пронзает мечом, хозяйка Тётимбакэ тоже не лыком шита, протыкает врага шпилькой для волос.

Падают замертво.

Переполох, люди бегут, убийство, убийство, хозяйка дома в обморок падает, хозяин за меч хватается, дом защищать, – защищать уже не от кого, два врага лежат мертвые, кровь стекает на футоны, хозяйка приходит в себя, сетует, вот, теперь и стены в крови все…

Дзоригами молчит.

Тётимбакэ молчит.

Кто ж знал, что так оно все получится.

Никто не знал.

А нате вам.

…так вот все и получилось, заканчивает свой рассказ Дзоригами.

Так все и получилось, говорит Тётимбакэ.

Читатели слушают.

Сочувствуют.

Головами качают.

Ну, читатели, которые русские, они не знают, что делать, они только посочувствовать могут, вот оно как бывает. Ну, может, кто скажет, так и плюньте вы на хозяев своих, которые вас бросили, у нас вот тоже… а дальше начнется много историй, как у кого вот тоже, и что из этого получилось.

А вот японские читатели, они знают, что делать.

Они им и говорят:

Сходите в Дзиндзя.

Это святилище такое.

Вам молебен прочитают, души ваши успокоятся.

Друзья благодарят, Тётимбакэ вспыхивает тусклым сиянием, Дзоригами отзывается печальным звоном.

Спешат в Дзиндзя.

Так спешат, что даже уже не прячутся на ночной улице, чуть ли не налетают на прохожих, люди разбегаются с испуганными крикам, ай-й-й-й-а-х-х-х-х-х!

Накрапывает дождь со снегом вперемешку, Дзоригами снова говорит, мы так и не нашли Каракаса-обакэ.

Ну, чего нет, того нет.